Физиогномика - Форд Джеффри (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗

— Когда я умру, прорежь дыру в моей груди. Внутри найдешь большое коричневое семя с шипами. Возьми его с собой и весной посади, — сказал Мойссак.

Битону хотелось стряхнуть с себя колючую руку-ветвь.

— Так и сделаю, — пообещал он.

— Я был в раю, — сказал Мойссак.

— Расскажи, что я там увижу? — попросил Битон.

— Вам туда не попасть: это рай растений. У людей свой рай.

— Каково там? — спросил Битон.

Мойссак выгнулся назад, потом в его корнях зародилась дрожь. Она, как ветер, прошла по ветвям членов и погасила сознание. Еле видный дымок выполз из глазниц, но слова «Вот так» еще успели коснуться запястья Битона.

Он вытащил нож и разрезал плети руки Мойссака. Пальцы все еще сжимали его запястье, как плетенный из лозы браслет. Пришлось повозиться, чтобы срезать тонкие побеги, не порезавшись самому. Высвободив руку, Битон вонзил нож в путаницу ветвей груди. Разрубая и обламывая сучки, он проделал дыру, просунул в нее руку и нашел там обещанное семя.

В ту ночь так резко похолодало, что Иве уже не мог удержать в руках ружье. Ледяной поток совсем застыл, и Битон понял, что река встала. Пока не взошло солнце, у них был шанс добраться к берегу.

— Придется бежать, — сказал он Ивсу.

— А демоны? — спросил юноша.

— Демонов нет, — сказал Битон.

Я скатал страницы и перевязал их бечевкой. Был уже вечер, когда я продолжил путь, отыскивая тропу среди дюн. Я помахивал тростью, зажатой в левой руке, помогая себе удержать размашистый шаг по сыпучему песку. Мысль, что Маттер выследит меня, отступила. Теперь мне казалось, что, соблюдая осторожность, я легко сумею скрыться. Избив его, я вспомнил иные из жестоких подвигов физиономиста первого класса Клэя и уверился, что не утратил навыков грязной драки. Я не сомневался, что в схватке один на один окажусь победителем.

Дюны Доралиса казались бесконечными. Когда стемнело, я выполз на один из самых высоких гребней и улегся там среди травяного моря. Звезды были великолепны: так ярки, что можно было видеть простиравшуюся за ними вселенную. Я играл с лежащей у меня на груди обезьяньей головкой и думал, как прошел этот день в копях, кто теперь превращается там в соль и что об этом думает капрал Маттер.

Все это было очень мило, пока я не услышал первого завывания. После пятого стало ясно, что ко мне со всех сторон подбираются собаки. Я зажал листки под мышкой и поднял трость как оружие, но спустя минуту увидел, словно со стороны, нелепость своей позы. Надо было спускаться с дюны, ставшей для меня ловушкой.

Я съехал по песку и мягко приземлился внизу. Вскочил на ноги и тут же побежал. Лощина между дюнами гудела от лая диких собак, и я совершенно не представлял, куда направляюсь. В голове застряло воспоминание о схватке с демонами, и вопли настигающих бестий приводили меня в ужас.

Каждый миг я ожидал, что за новым поворотом навстречу мне из травы взметнется зверь. Мышцы ног горели, я с хрипом втягивал в себя воздух, но бежал и бежал, пока, споткнувшись, не ткнулся лицом в песок. Ничего не видя, я услышал над собой торжествующий собачий хор.

Вскочив, я замахал палкой, разгоняя зверей. Они с рычанием огрызались. Смахнув с глаз песок, я увидел сотню пар светящихся в темноте желтых глаз. Я разглядел изогнутые верхние клыки, скорее кабаньи, чем собачьи, и острые кончики ушей. Псы рванулись ко мне. Я закричал и взмахнул тростью. Они отскочили. Я вертелся в их кругу, стараясь не выпускать из виду всю стаю.

Скоро стало ясно, что они ждут, пока страх обессилит меня. Спасения не было. В довершение всего несколько тварей принялись носиться кругами за цепью нападающих, так что от стараний уследить за ними у меня разболелась голова.

Я много часов вертелся то вправо то влево, а потом обернулся внутрь, заметив мелькнувшую среди собак фигурку Арлы. Я моргнул, и девушка исчезла, зато появился молодой Иве, проваливающийся под лед. Я видел, что стая почуяла мое замешательство и вдруг затихла. Пытаясь сохранить остатки здравого смысла, я тростью рассек на куски призрак мэра с черной дырой посреди лба, тянувший ко мне из темноты руки.

Она прыгнула на меня сзади и свалила наземь. Я слышал щелканье зубов над ухом. Тварь пыталась добраться до горла. Закрыв лицо локтем, я перекатился на спину и ткнул в нее тростью так, что затрещали ребра. Зверь с визгом отскочил, но другой был уже в воздухе.

Я успел взмахнуть палкой. Головка обезьяны вцепилась собаке в глаз, а удар ноги снизу попал в челюсть. Я был весь в укусах и царапинах, и немало собак тоже поплатились ранами, когда перед рассветом с вершины дюны прозвучал выстрел, спугнувший стаю. Сперва я принял спускавшихся ко мне Маттера с Молчальником за новые видения. Капрал был без парика, и под коротко стрижеными волосами я видел круглый шрам, разделивший его голову на полушария. В каждой руке он держал пистолет, и оба целились мне в сердце. Молчальник держался у него за спиной. Он нес веревку.

— Много тебе придется нарубить серы, Клэй, — сказал Маттер и, обращаясь к Молчальнику, прибавил:

— Свяжи его.

Коварная обезьяна связала мне руки за спиной и трижды обвила конец веревки вокруг шеи, оставив длинный поводок, чтобы вести меня. Покончив с этим делом, она захлопала в ладоши и перекувырнулась. Маттер послал ее за тростью, вымазанной собачьей кровью. Молчальник, натянув веревку, подал капралу палку. При виде изуродованной трости тот едва не расплакался.

— Много бы я отдал, чтобы избить тебя на этом самом месте, Клэй, да только тебя ждет кое-что поинтереснее, — процедил он, сдерживая ярость. Он пошел следом за мной, уперев ствол одного пистолета мне в затылок. Молчальник шел впереди, перекинув конец поводка через плечо.

— Обезьян выследил тебя за ящик трех пальцев, — сказал мне в спину капрал. — Ему пригодится — утешаться на твоих поминках.

19

— Зачем это представление с париком, дневной и ночной вахтой? — спросил я. Терять мне было нечего. Мы тащились вдоль берега к лабиринту дюн, скрывавших копи. Молчальник указал на море, и я заметил извивающееся в волнах щупальце кракена.

— Я тебе покажу представление, — отозвался Маттер, тыча мне в ухо пистолетом.

— Ваша голова — шутка Создателя? — спросил я.

— Если считать фунт железа, впихнутый под череп, шуткой, — ответил он. — Скажешь, тебе он не обработал мозги?

— Не скажу, — бросил я через плечо.

— У моего братца в башке те же винтики, только крутятся в обратную сторону, — сказал он.

— У какого братца? — спросил я. Он ударил меня палкой по голове.

— Не умничай, Клэй. Моя башка слопает тебя живьем, — сказал он и снова ударил.

Молчальник, отыскивая только ему известные тропы среди дюн, меньше чем за час вывел нас к копям.

— Ну, Клэй, — проговорил Маттер, дыша мне в затылок, — мне снились кошмары про демонов и ледяную реку, и я не собираюсь смотреть их второй раз. К закату ты превратишься в жаркое.

Я собирался умолять о пощаде, но, не дав открыть рта, он разбил мне затылок дулом пистолета, и меня не стало. Скорчившись в темной дали, я следил, как мое тело волокут по земле и его окутывает невыносимый жар шахты.

Я очнулся от собственного крика и обнаружил, что руки и ноги мои притянуты к колышкам, вбитым в раскаленную серу тропы. Я лежал перед своим жалким тоннелем, головой вниз по склону, и видел над собой стену и верхний край ямы. На середине тропы двигалась кукольная фигурка капрала. Остановившись, он обернулся ко мне и, приложив руки ко рту, прокричал что-то. Я ожидал услышать: «Шахта — это башка», но фраза оказалась длиннее, хотя ко мне донеслось только неразборчивое злобное бормотание. Звук затих, только когда капрал скрылся за кромкой обрыва.

Для лишенного возможности двигаться копи превращались в печь. Жар внутри меня быстро нарастал, и вскоре я почувствовал, как вздувается пузырями кожа, прижатая к горячим камням. Пот скапливался в лужицы, от которых непрестанно валил пар. Язык и горло высохли, как пергамент.