Фата-Моргана 5 (Фантастические рассказы и повести) - Харвей Рэймонд (электронные книги бесплатно TXT) 📗

Но настроение его снова поднялось, когда он стал раздеваться, любуясь собой: довольно тонкой талией, подтянутой и стройной фигурой. Совсем неплохо для сорока восьми лет!

Плавки были какого-то резкого красного цвета, но ничего, сойдут. Он бы не отказался от купальной шапочки, чтобы не замочить свои прекрасные волосы. Но как-то неудобно было перед Полом, совсем облысевшим.

Он надел плавки и достал из большого нижнего ящика шкафа свернутое полотенце. Что-то выскользнуло из полотенца и упало к его ногам. Это был старый флакончик из-под духов необычной формы. Тот самый, который он покупал для Эллы в подарок на рождество в 1955 году, за год до ее разрыва с Полом.

Он отвинтил пробку треугольной бутылочки и поднес его к носу.

Запаха никакого не было. Совершенно. Никакого напоминания о ней…

Ему стало как-то не по себе. Почему этот флакон оказался здесь, в полотенце, приготовленном для гостей?

Он спускался вниз, с каждым шагом все медленнее, все больше тревожась.

Пол ожидал его в саду, отлого спускающемся к бассейну.

— Как ты долго! — сказал он. — Посостязаемся в бассейне!

Вызов заставил Бернарда сделать все, что было в его силах. Надо было бы уступить хозяину и дать ему победить, но тщеславие взяло в нем верх, и он бросился к воде.

Подбежав к трамплину, он подпрыгнул в воздухе. Великолепный прыжок!

Слишком поздно он почувствовал странный запах.

В следующую секунду он уже коснулся поверхности и нырнул головой в жидкость.

Она охватила его мертвой хваткой, с парализующей жестокостью, всего целиком, с головы до пят.

Он почувствовал это всей своей нежной, очень чувствительной кожей. Как будто тысячи огненных хлыстов бичевали его, безжалостно рассекая тело.

Затем он пронзительно вскрикнул. То, что он ощущал, было настоящей пыткой. Это было дыхание смерти. Кислота разрушала волосы, сжигала и ослепляла.

Дополняя невыразимые по своей жестокости мучения, она проникла ему в рот, подавив его крики и вызывая удушье.

Разрушая все на своем пути, она хлынула в горло, легкие и пищевод.

Казалось, каждая секунда длится вечность, но в действительности смерть эта была более быстрой, почти мгновенной. За ней последовала тишина — тишина, во время которой кислота продолжала изъедать тело, пока оно медленно опускалось на дно.

С лужайки донесся довольный смех.

Из халата, переброшенного через плечо, Пол достал сигару, нащупал в кармане спички, не отрывая глаз от этой жуткой картины. Он зажег сигару, выпустил облачко ароматного дыма, чтобы не чувствовать испарений из бассейна.

Внезапно до него дошло, что давно трезвонит телефон, и он поспешил к дому.

— Алло, — бросил он в трубку.

— Пол! — сердито рявкнул на него Бриг. — Наконец-то я тебя нашел! Ты считаешь себя предприимчивым? Какого черта ты делаешь с кислотой? Где последняя поставка? Сегодня днем мне пришлось закрыть завод по восстановлению электрических аккумуляторов, потому что нет сырья. Не могу же я работать со старыми химическими препаратами. Ты знаешь об этом.

— Мой дорогой старина Джек, — сказал Пол извиняющимся тоном, — я позабочусь, чтобы завтра тебе все доставили. Извини за задержку, просто у меня не было для этого оплетенных бутылей. Видишь ли, — и он посмотрел в окно на бассейн еще раз, — у меня была срочная работа.

— Срочная работа! Ты меня удивляешь. Думаешь ли ты когда-нибудь о делах своего старого клиента!

— Конечно, конечно. Я все помню.

Положив трубку, Пол добавил, уже для себя: «И я никогда не переставал думать о том, что сейчас сделал…»

(Перевод А.Сыровой)

Рэймонд Уильямс

ГРОБОВЩИКИ

Длинные белые костлявые пальцы Сэмюеля Пила аккуратно вставили блестящий медный шуруп в маленькое отверстие. Поддерживая шуруп левой рукой, он принялся ввинчивать его на место отверткой, издавая при каждом новом повороте резкий, хриплый звук человека, страдающего одышкой. Затем, отступив немного назад, он осмотрел свою работу. Большая медная ручка была точно на месте, по прямой линии с другими, на тщательно оструганном дереве гроба. Он обхватил тускло блестевшую ручку своими тощими пальцами и попытался потрясти ее, но шурупы держали крепко. Удовлетворенный, он промычал что-то про себя. Это была последняя ручка. Теперь все, что оставалось сделать — это прибить квадратную медную пластинку с фамилией на крышку гроба, и на сегодня все будет закончено. Он взял пластинку со своего стола и пробежал надпись:

Каждая буква и цифра была четкой и красивой по оформлению.

«Да, — подумал он про себя, — неплохо я поработал, только жаль, что они не захотели написать, например, „возраст 53 года“ или „доктор медицины“, тогда бы я получил за свои старания значительно больше». Его мысли были прерваны стуком деревянного молотка по рукоятке стамески. Он повернулся и посмотрел на своего компаньона, работающего за столом, заваленным деревянными стружками и опилками.

Томас Картер выглядел прямо-таки гигантом, скорее похожим на кузнеца, чем на плотника. Огромная фигура склонилась над крышкой гроба, лежащей перед ним на столе. Мускулы его крупных рук вздувались, когда он орудовал стамеской. Гробы у Томаса всегда получались замечательные, но этот был самым лучшим из тех, которые он когда-либо делал. А причина, по которой Томас превзошел себя, заключалась в том, что гроб предназначался дорогому доктору Эдмундсу — человеку, который выхаживал больную мать Томаса последние шесть ужасных лет ее жизни, когда она постепенно угасала у них на глазах. Доктору Эдмундсу, который всегда заботливо лечил раны Томаса, полученные им от соскочившей стамески или случайного удара топором. Всю свою благодарность и восхищение доктором Томас мог выразить тем, что сделал ему безупречный гроб, чтобы лежал он в нем спокойно, пока не наступит день Суда и не призовет его к себе Всевышний.

Сэмюель опять вернулся к медной пластинке и начал прикреплять ее шурупами, когда дверь мастерской распахнулась настежь, чтобы впустить мистера Клива Торнвуда, их хозяина.

— Как, еще не готово? — Его тонкий, визгливый тенорок наполнил комнату. — Вы знаете, что похороны завтра, а не в следующем месяце?

Он с важным, напыщенным видом прошелся по мастерской, приглядываясь к качеству их работы своими темными маленькими блестящими глазками.

— Хм, прекрасно, Томас, — сказал он, проводя опытной рукой по крышке гроба. — Ты еще не закончим, Сэмюель? — пронзительно закричал он.

— Ручки готовы, сейчас будет привинчена и пластинка, ответил Сэмюель и вновь взял в руки отвертку.

— Ну, хорошо, хорошо. Заканчивайте. Через час мы должны быть на месте.

С этими словами он удалился так же стремительно, как и появился, и вскоре они услышали под окнами цокот лошадиных копыт, когда их хозяин уехал на телеге.

Позднее вечером все трое катили по булыжной мостовой телегу с гробом. У дома доктора они молча сняли гроб и осторожно, но ловко, пронесли его по темному коридору в переднюю комнату, освещенную свечами. Вдова, как сообщила им ее сестра, была слишком убита горем, чтобы выйти к ним, но если что-нибудь нужно, то пусть подождут на кухне. Когда дверь за ней закрылась, они поставили гроб на два заранее приготовленных стула. Тело лежало, накрытое белой простыней.

— Ну, что ж, давайте приступим, — сказал Торнвуд, сбрасывая простыню. — Я поднимаю голову. Ты, Сэмюель, — ноги, а Томас возьмется в середине. Томас, ты меня слышишь? Бери в середине.

Томас медленно приблизился к ним с печальным видом. Его сильная челюсть дрожала от волнения, а большие темные глаза наполнились слезами. Доктор был одет в свой лучший черный костюм, золотые часы с цепочкой поблескивали на жилете. В резком контрасте с темной одеждой его сухая белая кожа, казалось, отражала свет свечей.