Тая - Лебедев Александр (е книги TXT) 📗
– Вот твое весло! – сказала Вероника и, как смогла, ударила фигуру по голове.
Весло брякнуло, ушло на рикошет, но фигура упала. Даже не упала, а
исчезла, и откуда-то снизу голос Студента произнес:
– Мать твою, Москвичка. Ты что – сказок начиталась?
– Студент, – нервно усмехнулась Вероника. Она бы засмеялась, но сил хватило только на кислую улыбку. – Студент!
По щекам Вероники побежали теплые ручейки, плечи дрогнули, и девушка повалилась вперед. Она ползла на четвереньках, а когда оказалась над Студентом, долго целовала его холодные брови, колючие щеки и острый нос.
– Ты что, Москвичка? – сначала с возмущением, затем с жалостью спрашивал Студент. – Ты что…?
Им о многом надо было поговорить, многое рассказать и многое послушать, но Вероника почти сразу заснула. Она согрелась между Студентом и костром и долго блуждала в полузабытье, бодая непослушной головой.
Студент натянул тент, обложил костер, и сразу стало уютно. Дождь барабанил по пленке. Его звуки сливались с треском сырых веток и шелестом воды. Получилась необычная какофония, но самым странным было тепло. Чувство локтя, присутствия человека, пусть даже и постороннего, но живого и теплого.
– Я таю, – сказала Вероника, – может, это и глупо, но ты меня растопил.
– Ты просто устала, – ответил Студент, – а я тебя согрел.
– Знаешь, Студент, я всегда хотела быть сильной, свободной и независимой, но сейчас этого не хочу.
– Почему?
– Наверное, потому,что сейчас есть ты. Несколько часов назад тебя не было, а теперь я лежу и чувствую твое дыхание. Оно касается моих волос, и мне очень спокойно и хорошо.
– Москвичка….
– Студент…. Как тебя зовут Студент?
– Леша. Алексей Студенцов.
– Хм, – Вероника улыбнулась. – Я знала. Или догадывалась. А меня зовут Вероника.
– Вероничка, – сказал Студент. – Вероничка из Москвы.
– Уже и не уверена. Мне кажется, пока я здесь – все это в далеком прошлом. Так давно это было, что и вспомнить ничего не могу. А ты учишься?
– Да уже и не знаю. Я заочник. Потратил четыре года, чтобы получить диплом, но теперь не уверен, что буду продолжать.
– Бросишь институт?
– Пока не знаю. Как бы тебе объяснить? Просто я понял.
– Что же? Расскажи.
– Понял, что не в дипломе счастье.
– А в чем же?
– В том, чтобы его не иметь.
– Какое же это счастье?
– Знаешь, Вероничка, есть такая поговорка: кто не был студентом, тот не видел молодости, кто не был в армии, тот не видел жизнь.
– А ты уже все видел.
– Нет, я не об этом. Просто я не хочу набивать свою жизнь ненужными предметами. Такими, как диплом или семья.
– Ты и семью заводить не хочешь?
– Семью не хочу, собаку не хочу и машину. Это не совсем то. Как бы это сформулировать? Если у меня будет семья, я, конечно, не против, но всему свое время. А диплом он на человека накладывает определенные обязательства, и хочешь не хочешь, тебе придется с этим мириться. Я видел многих специалистов, хороших и очень хороших, но все они под прессом пяти лет, которые отдали из жизни, и им стыдно признаться, что зря.
– Так уж и зря?
– Я не про студенчество говорю, я про диплом. Понимаешь, это как гарантийный талон, сертификат качества. Если человек прошел школу, сумел защититься и убедить в этом преподавателей. Значит, в нем есть определенный потенциал, и уверяю тебя, это недалеко от истины. Но вместе с казенным бланком он получает индульгенцию, считать себя лучше других и быть принятым в клуб, где это норма.
– А ты этого не хочешь?
– Я хочу, чтобы меня встречали по уму, и провожали тоже по уму.
– Тяжело тебе придется.
– А мы не ищем легких путей.
– Леш, а тебе не кажется, что мы все сошли с ума?
– Кажется. Раньше не казалось, но теперь так и есть.
– Я имею ввиду группу. Меня, Кэпа, Доктора.
– Расскажи. Что с тобой произошло?
Вероника задумалась.
– Боюсь, что ты мне не поверишь.
– Поверю, – сказал Студент, – после того, что со мной произошло. Я поверю.
– Ладно.
Вероника начала свой рассказ, временами говоря очень тихо. Порой она останавливалась и закидывала голову, чтобы увидеть лицо Студента, и он улыбался в ответ и говорил: «Я слушаю, не бойся».
Вероника говорила, ей самой рассказ казался очень глупым и неубедительным, но она продолжала и вновь переживала ужасы и холод, которые преследовали ее на протяжении последних дней.
– Можешь ты в такое поверить?
– Нам надо приготовить пищу, – сказал Студент.
– Глупо, да?
– Нет не глупо, просто я хочу подумать.
Он достал из упакованного в каяк гидромешка свои продукты и приступил к кухарству. Получалось все очень быстро. Вероника с восхищением смотрела за его работой. Очень скоро над костром полетели аппетитные запахи, а в тарелках закипели походные яства.
– Как задорого у тебя получается.
– Практика, – сказал Студент, – тень на теле теории.
– Ты не позволишь тебе помочь?
– Нет, хочу произвести на тебя впечатление.
– Тебе это удалось.
– Надеюсь, что еще все впереди.
– Скажи, Леш, а откуда у тебя столько продуктов?
Студент бросил косой взгляд в сторону Вероники, но поняв, что она его перехватила, сказал:
– Как бы тебе это объяснить? Понимаешь, это мой неприкосновенный запас.
– Большой запас.
– На три дня. А так как я гурман, то привык возить с собой всякие лакомства. У меня есть маленькая аптечка, пожарный комплект, нож и даже немного спирта. Но все это я никогда не расходую и привожу обратно. Это неприкосновенный запас, и если я его стану трогать, он перестанет таким быть.
– А ты все дни голодал?
– Нет. В том-то и дело. Этот НЗ не заканчивается.
Студент виновато посмотрел на Веронику, как будто в этом могла быть его вина.
– Ты сказал «не заканчивается»?
– Да. Каждое утро я нахожу новый НЗ, чтобы я с ним не делал, и это не самое странное.
– Что же может быть еще?
– Знаешь, когда я выбрался, то сначала не поверил. Мне показалось, что я сломал руку, но оказалось, что это только ушиб. Я решил, что вы все погибли, но как ты мне сказала, выбрались все. Я должен был переохладиться, но и этого не произошло. Как-то странно, как-то необычно все стало другим: и мы, и предметы, и явления. Ты знаешь в древней Греции жил один математик. Он вывел теорему, но ее доказательства не записал. А так как был чудаковатым человеком и писал только на полях, то оставил приписку, мол, места не хватило.
– И что?
– Я ее доказал. Хочешь, покажу?
– Нет, Леш, я все равно в этом ничего не пойму.
– Жаль, но не суть дела. Понимаешь, прошло уже более трех столетий, и какой-то студент, сидя у костра, доказывает эту теорему как дважды два.
– Что же тут плохого?
– Вероятность мала. Понимаешь, все твои злоключения, говорящие головы и странное поведение как-то можно объяснить. Можно предположить, что это групповой психоз или галлюцинация, но доказательство реальное.
– Почему ты в этом уверен? Это тоже может быть психозом. Если ты находишься под давлением наркотиков или сильного психотропного препарата, то твое доказательство может оказаться иллюзией.
– Может, но сама теорема никогда. Она существует и это проверено многократно, а я всего лишь ее доказал. Но даже не это меня смущает.
– А что еще?
– То, что вероятность, что ее докажу я настолько мала. Настолько…. Ну, представь Солнце…
– Ой, тяжело в такую погоду, но попробую.
– Представь, Солнце состоит из маковых зерен.
– Ух, ты.
– И одно из них помечено. Причем зерна находятся внутри сферы и тщательно перемешаны.
– Тяжело мыслить космическими масштабами, но предположим.
– Так вот, я запускаю в эту сферу руку и достаю одно зернышко. И это зернышко помечено.
– Как ты посчитал?
– Как все. Эта вероятность десять в минус триллионной степени, если хочешь. Но и это еще не все, я понял многие вещи, которые раньше казались невозможными.
