А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.1 - Стругацкие Аркадий и Борис (библиотека электронных книг TXT) 📗
Я, конечно, сразу успокоился: нелепо думать, что меня “высадят” с корабля и отправят обратно на Землю.
Ничего грандиозного в открывшемся зрелище я не нашел. Почти то же можно видеть в ашхабадском планетарии, и я сказал Ермакову об этом. Он кивнул.
“Разумеется, ведь это только электронное изображение. Оно служит для проверки точности счисления курса. Светлый крест посередине отмечает точку пересечения оси нашего движения с небесной сферой”.
Я осведомился, на каком расстоянии от Земли сейчас находится “Хиус”.
“Около тридцати миллионов километров... Хотите посмотреть вперед?”
Он повернул выключатель, и в поле зрения вспыхнул яркий желтый диск. Его пересекал крест, а вокруг в черной пустоте дрожали звезды.
“Солнце,— проговорил Ермаков,— А вправо от него — видите? — Венера. К тому моменту, когда “Хиус” придет к ее орбите, она тоже будет в точке встречи”.
Он выключил устройство, предложил мне сесть и мельком взглянул на доски приборов, усеянные множеством циферблатов и циферблатиков, разноцветных глазков и стрелок. После этого начал разговор. Постараюсь передать его слово в слово.
Лицо Ермакова было, как всегда, спокойно; но темные круги под глазами и угрюмая складка на лбу показывали, что случилось что-то не совсем обычное.
“Скажите, Алексей Петрович,— начал он, глядя на меня в упор,— как вы рассматриваете свое положение в экспедиции?”
“В каком смысле?” — снова встревожился я.
“В смысле субординации... подчинения, например”.
Я подумал и ответил, что привык в работе выполнять приказы того, в чьем непосредственном служебном подчинении нахожусь.
“То есть?”
“В данном случае я ваш подчиненный, Анатолий Борисович”.
Он, помолчав, спросил:
“А если вы имеете два взаимно исключающих друг друга приказа?”
“Выполняется последний по времени”.
Я старался говорить спокойно, но, признаться, у меня мурашки пошли по телу от этого разговора, и я стал делать самые глупые предположения и строить заранее план действий на случай, если Ермакову вздумается поднять черный флаг и начать пиратствовать на межпланетных коммуникациях.
А он допытывался:
“Значит, если мой приказ будет противоречить приказу председателя Госкомитета, вы повинуетесь мне?”
“Да...— Тут я, кажется, с самым дурацким видом облизнул губы и добавил: — Мы не в армии, но я выполню любое ваше приказание, если оно не будет противоречить интересам нашего государства... и партии, конечно. Я коммунист”.
Он засмеялся.
“Только не воображайте, что я заговорщик. И не думайте, что я сомневаюсь в вашей готовности выполнять мои приказания. Просто мне хочется знать, какой линии поведения вы будете придерживаться, если обстоятельства принудят нас нарушить приказ комитета. Очень рад, что нашел в вас дисциплинированного и знающего службу человека”.
Я тоже был рад, честное слово, стоило только мне перехватить его уверенный, твердый, как железо, взгляд.
“Все же хотелось бы знать...” — рискнул спросить я.
“Объясню... Вернее, намекну, вы поймете. Дело в том, что не столько от выполнения задач экспедиции, сколько от успешного возвращения “Хиуса” зависит очень многое. Слишком многое, и мы, возможно, не будем вправе подвергать себя большому риску в поисках и исследованиях Голконды, даже для выполнения прямого приказа комитета...”
Он кивнул мне и проводил к выходу. Действительно, здесь есть над чем подумать. Держи ухо востро, Алексей Быков! Ничего не понимаю. Впрочем, Краюхин и Ермаков — не такие люди, чтобы чего-либо испугаться... Таким для отступления нужно очень много мужества... В чем же дело?»
Поставив точку и аккуратно сложив тетрадь в потертую полевую сумку, Быков отправился в кают-компанию. Там были Юрковский, Дауге и Спицын. Иоганыч ползал по карте Венеры, а Юрковский вел со Спицыным ожесточенную полемику, смысла которой Быков сначала не уловил. Ему показалось, что речь идет о вещах, недоступных его пониманию, потому что спорившие оперировали формулировками из арсенала тензорного исчисления и то и дело обрушивали друг на друга цитаты из классиков, что, впрочем, как-то не вносило особой ясности. Но некоторые замечания были очень интересны и необычны, и уже через несколько минут он сидел в кресле у книжного шкафа и жадно слушал, почти забыв о своих тревогах.
— Ты с таким подходом неизбежно ввалишься в болото ньютонианства, дружок,— говорил Юрковский,— Ведь это все равно, что утверждать абсолютность пространства. Чему тебя только учили!
— Выводы Лоренца...
— И столько фактов, столько фактов! А ты осмеливаешься отвергать это! И когда! Почти через сто лет после создания теории относительности...
— Выводы Лоренца я не собираюсь оспаривать,— сказал Богдан,— И не воображай себя единственным последователем и хранителем идей старика Эйнштейна. Я хочу сказать, что...
— Послушаем, послушаем!
— А именно: при нынешнем состоянии техники нам далеко еще до практического столкновения со следствиями теории относительности... в нашем деле, конечно.
— Ах вот как!
— Да, вот так.
— Далеко?
— Далеко. Пространство для межпланетника есть пространство. Однородная пустота.
— Если не считать метеоритов,— не поднимая головы, вставил Дауге.
— Да, пустота! Я летаю около десяти лет, и ни разу что-то мне не пришлось делать в расчетах поправок на теорию относительности.
Они помолчали, глядя друг на друга, словно петухи перед дракой.
— А скажи, пожалуйста,— вкрадчиво спросил Юрковский,— слушал ли ты отчет экспедиции к Вэйяну?
— Куда?
— К Вэйяну... Не слушал? И впервые слышишь это название? Ты мне жалок, Богдан!
— А что это такое, в самом деле? — спросил Дауге.
— Вэйян — это крошечная планетка, орбита которой находится внутри орбиты Меркурия. Среднее ее расстояние от Солнца около десяти миллионов километров. Ее открыли три года назад китайские товарищи и назвали Вэйян — «Телохранитель Солнца» или что-то вроде этого. Из-за близости к Солнцу она с большой скоростью испаряется и, надо думать, через сотню лет совсем сойдет на нет... Так ты действительно не слыхал о ней? — снова обратился Юрковский к Богдану.
Тот покачал головой.
— Тогда слушай то, что рассказывал нам в прошлом году Федя. И ты будешь посрамлен, приготовься! Потому что Федя, участвовавший в этой экспедиции, говорил: «На таком расстоянии от Солнца нельзя было пренебрегать всякими неизвестными еще каверзами, какие может выкинуть мощное поле тяготения». А каверзы были и чуть не стоили экспедиции жизни. Вот так-то...
— Ладно, ты рассказывай.
— Слушай. Лу Ши-эру не удалось подобраться к этой планет-ке вплотную, но орбиту ее он вычислил достаточно точно. И вот первая неожиданность: наши обнаружили планетку совсем не там, где ей полагалось быть по расчетам Лу Ши-эра.
— Лу ошибся,— проворчал Богдан.
— Допустим. .Чтобы не изжариться, командир оборудовал планетолет зеркальным экраном. Сначала все было хорошо. Планетку нашли и устремились в ее тень. Она очень мала — яйцевидная глыба кристаллического железа в несколько десятков километров в диаметре. Вращается быстро и не успевает остывать, но наши надеялись провести наблюдения, укрывшись за ней от Солнца. Но не тут-то было...— Юрковский сделал эффектную паузу и торжествующе взглянул на Спицына.— Чем ближе планетолет подходил к Солнцу, тем сильнее давали себя знать новые и странные явления. Солнце меняло цвет, оно темнело и становилось красным, его видимые размеры росли гораздо быстрее, чем этого требовали законы перспективы. Наконец...— снова торжествующий взгляд в сторону Спицына,— оно стало греть и светить сразу с двух сторон! Тени не было. Федор говорил, что это страшно. Планетолет почти касался раскаленной поверхности Вэйяна, но тени не было! Солнце, огромное, пышущее нестерпимым жаром, будто обступило планетолет со всех сторон. Там, где ему не полагалось быть, с противоположной стороны, так же жарко и тускло светилось багровое пятно, заслонившее все небо...
