Род Волка - Щепетов Сергей (книга жизни TXT) 📗
Потом Семен лег рядом с волком на землю и стал смотреть в небо.
Способность мыслить трезво вернулась далеко не сразу: «Вечереет, надо что-то делать. Пить хочется». Семен сел и начал осматривать себя.
Куртка и свитер на груди превращены в лохмотья, но царапины неглубокие, даже без крови (ведь чуть-чуть не достал!). Нижняя треть левой штанины почти оторвана, на голени довольно глубокая царапина с рваными краями (не смертельно, если не воспалится). На концах и в середине посоха глубокие царапины и вмятины от зубов – второй такой драки он уже не выдержит. Правда, это не настоящий Посох, который Семен так и не удосужился сделать, а просто крепкая палка, вырезанная наспех. Что ж, можно считать, что легко отделался! Семен промыл рану собственной мочой и обмотал остатками подкладки от куртки – будь что будет.
Он был ученым и к тому же естественником. Кое-что знал по биологии помимо школьной программы и потому не питал иллюзий относительно возможности противостояния человека и дикого хищного животного, почти равного по весу. Ну, наверное, имея хорошую физическую подготовку и хорошее оружие (меч, топор, копье, рогатину и т. д.), что-то и можно сделать, а с палкой… Он же не бог весть какой мастер! Тогда почему мертв волк, а не человек?
Беглое обследование поверженного противника позволило сделать общий вывод: чудовищно повезло (опять!). Вероятно, первый же удар сильно размозжил волку, точнее, волчице кончик носа, заставив ее дышать пастью. Во время последней атаки Семен вышиб ей клык, который проскочил в дыхательное горло. Зверь попросту подавился собственным зубом. Бывает же такое…
Не удаляясь от поля битвы, Семен нарвал сухой (и не очень) травы, наломал мелкого кустарника, сложил все это в кучу и поджег при помощи зажигалки – высекать огонь сил никаких не осталось. Он хотел как следует «продымить» окрестности, прежде чем отправиться искать воду и дрова на ночь. Полусырая трава разгоралась плохо, и костер все время приходилось раздувать. Когда же «дымовуха» стала работать уверенно, в голове у Семена возникла странная «мыслефраза»:
– «Гадость какая! Зачем?»
– Чтобы не пришли падальщики, – не задумываясь, ответил Семен.
– «Не придут. Здесь мама».
– Не понял?! – взвыл в голос человек. – Это еще кто?!
– «Я», – последовал молчаливый ответ.
– Господи, избавь и сохрани! – попытался молиться Семен. – Сил моих больше нет! Может быть, хватит, а? Если без этого нельзя, то давай отложим на завтра!
Невидимый собеседник был явно не тем, к кому человек обратился с просьбой. Его реакция оказалась странной – недоумение и удивление. Словами передать это можно было примерно так: «Ты испуган?! Чего-то просишь? Сам ТЫ?!»
Семен уже успел понять, что, находясь в мысленном контакте с какой-нибудь зверюгой, можно демонстрировать все что угодно, только не страх. Было крайне неприятно вспоминать, волной КАКОГО презрения окатила его волчица перед атакой.
– «Я могуч и ужасен, – послал он гордый ответ в пустоту. – Никого не боюсь и никогда не прошу!»
– «Да-да, конечно, – охотно согласились с ним. – Ты маму убил».
Семен еще не придумал, каким термином обозначить то, что воспринимает его мозг: «мыслеобразы», «мыслефразы»? Уж, во всяком случае, никак не слова. Это он сам пытается зачем-то «переводить» на слова чужие послания, а их требуется очень много для описания самого простенького мыслеобраза, мелькнувшего в сознании. И самое главное, сколько ни старайся, полного соответствия все равно не получается.
Вот, к примеру, из последнего послания однозначно следует, что контактер совершенно не различает понятий «жизнь» и «смерть». «Убить» для него не означает «лишить жизни», а больше соответствует «победить», «превозмочь», «оказаться сильнее». Понятие «мама» включает в себя мало человеческого. Это, конечно, и сытость, и защищенность, но в первую очередь, это прямо какой-то вселенский абсолют всесилия и всемогущества.
Человек уже понял, с кем имеет дело, – зверек поглядывал на него, спрятавшись за трупом волчицы. Первым порывом было встать и подойти, но Семен вовремя сдержался.
– «Иди сюда!» – позвал он.
– «Там воняет (очень неприятный запах)».
«Костер не нравится», – сообразил Семен и приказал:
– «Ко мне!»
Волчонок подошел и уселся метрах в трех от костра – подальше от дыма. Был он размером с некрупную овчарку, чуть более темной масти, чем мать.
– И что мне с тобой делать? – спросил Семен вслух.
– «Не понял», – был молчаливый ответ. Впрочем, не совсем молчаливый – зверек издал тихое удивленное урчание.
«Кажется, проблема не в том, что вопрос задан вслух, а в том, что он риторический, – догадался Семен. – Будь, как говорится, попроще, и к тебе потянутся… В данном случае – волки. Ладно…»
– «Здесь (тут-вокруг-близко) вода есть?»
– «Есть».
– «Веди!»
– «Следуй за мной».
В волчьем понимании «близко» оказалось добрых километра полтора. Правда, другого выхода все равно не было – не мучиться же жаждой до утра. Уже почти стемнело, Семен понял, что дров набрать на всю ночь не успеет, и решил с этим смириться: «Совсем не факт, что огонь кого-то отпугнет. С другой стороны, волчонок не такой уж и маленький, но опасности не чувствует. Да и кого, собственно, бояться волку в ночной степи? Льва или тигра? Ни тот ни другой, кажется, волками не питаются, разве что с большой голодухи. Была не была! Где, как говорится, наша не пропадала! Лишь бы этот щенок не загрыз меня спящего… И чего он ко мне привязался?»
Обратной дороги в темноте он ни за что бы не нашел, но волчонок безошибочно вывел его к туше оленя. Первым делом Семен оживил костер, на ощупь разрезал шкуру, отпластал кусок мяса и начал его обжаривать. Волчонок находился где-то рядом, но на освещенное пространство не выходил. Время от времени Семен получал от него невнятные мысленные послания: этакую смесь невысказанной просьбы, недоумения и легкой обиды. В конце концов человек не выдержал и, углядев в темноте светящиеся зрачки, спросил:
– «В чем дело? Что хочешь?»
– «Есть».
– «Ешь! Разве я тебе запрещаю?!» – удивился Семен.
– «Ты не разрешал, а теперь (вспышка радости) разрешил!»
Вскоре от туши донеслось довольное урчание и даже повизгивание.
«Нет, наверное, не загрызет, – подумал Семен, пытаясь изобразить из остатков травы что-то вроде подушки. – Похоже, он решил, что я ему теперь вместо мамы».
Он не ошибся, предполагая, что утром все мышцы у него будут болеть. Правда, недооценил, КАК они будут болеть, хотя этого и следовало ожидать: такие перегрузки после относительно спокойной жизни в лагере! В общем, когда он проснулся, то сесть ему было так трудно, что он решил немного отдохнуть, прежде чем встать на ноги. Волчонка нигде не было видно, и Семен вспомнил, что волки ведут преимущественно ночной образ жизни.
– «Ты спишь?» – спросил он в пустоту.
– «Сплю», – последовал ответ.
– «Кто был ночью?»
– «Собаки».
– «И?»
– «Ушли».
– «Спи!» – разрешил Семен и начал вставать.
Ему пришлось проделать целый разминочный комплекс, чтобы заставить тело хоть как-то слушаться. А труды впереди ждали немалые.
К полудню Семен закончил процесс обдирания и потрошения. После чего осмотрел себя – хорош! Весь в лохмотьях и крови, присыпанной сверху шерстью. А воды поблизости, между прочим, нет! А засохшая кровь с материи и мылом-то не очень отмывается. Да и мухи не дремлют. Похоже, ему придется расстаться даже с теми клочками, которые пока еще как-то прикрывают тело. Впрочем, основная проблема не в этом.
«Ну почему я не персонаж какого-нибудь популярного автора боевиков? – горевал Семен. – Тогда, завалив зверя, уже в следующем абзаце я был бы сыт, одет и обут. А в жизни как? Вот шкуры, вот мясо. До лагеря совсем близко – день хода. Ну, допустим, можно свернуть шкуры, отнести их на стоянку и вернуться за мясом. Если от него к тому времени что-то останется. Допустим, останется – заберу килограммов сорок. А остальное? Придется вернуться еще раз. Если опять-таки от него что-то останется. А пока я буду ходить туда-сюда, и шкуры и мясо благополучно протухнут – и в степи, и в лагере. Вот был бы на лагере снежник… А еще лучше промышленный холодильник, гора соли, коптильня… А как это мясо таскать? Отрезать ногу, взвалить на плечо и нести? А в ней, между прочим, кость совсем не маленькая, и всякие хрящи, связки, которые пойдут в отходы. А это далеко не один килограмм! Выход: нарезать мякоти. А как ее тащить? Без тары? Ну, примерно, как ведро воды без ведра… Кроме того, есть еще одна маленькая деталь: нарезанные в таких условиях куски мяса будут облеплены шерстью, травой, землей, кровью. Все это засохнет очень быстро – за час-два. И потом уже не отмокнет, не отмоется даже в кастрюле с кипятком – проверено! А про мух и последствия их ползанья по свежему мясу даже думать не хочется!»
