Рой - Крайтон Майкл (первая книга txt) 📗
– Пока да.
– Считай, повезло. – Парень показал большим пальцем себе за спину, вдоль дороги: – А эти тоже с вами?
На другой стороне дороги был припаркован небольшой белый фургончик. На его бортах не было никаких надписей или логотипов фирмы. Но на нижней части передней дверцы я разглядел проставленный черной краской серийный номер. А под ним – аббревиатура «ССВТ».
Я сказал:
– Нет, не со мной.
– Торчат здесь уже час. Просто сидят и смотрят.
Я никого не увидел внутри машины. Окна в кабине были затемнены. Я пошел через дорогу к фургону. Подходя, я услышал негромкое шипение рации. Когда мне осталось сделать всего несколько шагов, фары машины зажглись, завелся мотор, фургон проехал рядом со мной и умчался.
Когда он проезжал мимо, я на мгновение успел увидеть водителя. Он был одет в какой-то блестящий костюм, как будто из серебристого пластика, с плотно облегающим голову капюшоном из того же материала. Еще мне показалось, что на шее у него висел какой-то странный, необычный аппарат серебристого цвета. С виду аппарат напоминал маску противогаза, только почему-то был серебристым. Впрочем, насчет этого я не уверен.
Когда белая машина уезжала, я заметил на ее заднем бампере две зеленые наклейки, каждая – с большой буквой X. Это был логотип «Ксимоса». Но больше всего меня заинтересовал номерной знак. Это был номер штата Невада.
Этот фургон прибыл с производственного комплекса «Ксимоса», из пустыни.
Я нахмурился. И решил, что пришло время наведаться на этот их производственный комплекс.
Я достал сотовый телефон и набрал номер Тима Бергмана. Я сказал ему, что обдумал предложение и согласен работать консультантом.
– Отлично, – сказал Тим. – Дон будет просто счастлив.
– Хорошо. Когда я могу приступить к работе?
Часть вторая
ПУСТЫНЯ
Я на несколько минут задремал, убаюканный вибрацией вертолета. Услышав голоса в наушниках, я проснулся и зевнул. Разговаривали какие-то мужчины.
– Ну так в чем именно проблема? – недовольно проворчал один.
– Очевидно, на фабрике случайно произошел выброс в окружающую среду каких-то веществ. Теперь в пустыне обнаружено несколько погибших животных. Неподалеку от производственного комплекса, – второй мужчина говорил рассудительно и деловито.
– А кто их нашел? – спросил ворчун.
– Несколько пронырливых экологов. Они что-то разнюхивали вокруг фабрики, не обращая внимания на указатели «Вход запрещен». Они пожаловались на компанию и потребовали провести на фабрике расследование.
– А этого мы допустить не можем.
– Никоим образом.
– И как мы это уладим? – робко спросил кто-то третий.
– Я полагаю, мы сведем к минимуму количество загрязнения и представим данные, которые показывают, что никакие неблагоприятные последствия просто невозможны, – сказал деловитый.
– Ну я бы лучше не стал разыгрывать такую комедию, – возразил ворчун.
– Давайте лучше будем все отрицать. Нет у нас никаких выбросов. В смысле, как эти ребята докажут, что у нас есть какие-то выбросы?
– Например – мертвые животные. Койоты, какие-нибудь пустынные крысы. Может быть, какие-то птицы.
– Черт, да животные постоянно от чего-то умирают. Помните то дело про порезанных коров? Сначала думали, что коров режут инопланетяне на летучих тарелках. Так в конце концов оказалось, что коровы умирали от естественных причин, а туши потом разрывались от выделяющихся при разложении газов – и казалось, что они порезаны. Помните?
– Признаться, смутно.
– Я не уверен, что мы сможем просто все отрицать… – засомневался робкий.
– Да сможем, черт возьми, почему нет?
– У них ведь есть снимки… Экологи всегда делают снимки.
– Ну так кому какое дело? Что может быть у них на снимках – дохлые койоты? Никто не станет поднимать шум из-за дохлого койота. Можете мне поверить. Пилот! Пилот, где это мы, черт побери?
Я открыл глаза. Я сидел в кабине вертолета, рядом с пилотом. Вертолет летел на восток, навстречу лучам восходящего солнца. Внизу я увидел голую плоскую равнину, на которой кое-где росли кактусы, жидкие кустики можжевельника и редкие деревья Джошуа.
Пилот вел машину вдоль линии высоковольтных проводов, которые тянулись одинокой цепью через пустыню, на стальных мачтах с растопыренными в стороны опорами. В свете восходящего солнца мачты отбрасывали длинные тени.
Крепко сбитый мужчина в костюме и галстуке наклонился вперед с заднего сиденья.
– Пилот, мы уже на месте?
– Мы только что пересекли границу Невады. Прилетим через десять минут.
Толстяк недовольно заворчал и уселся на место. Нас представили друг другу при посадке, но я забыл его имя. Я оглянулся на троих мужчин, которые летели вместе со мной. Все они были в костюмах и при галстуках. Все – консультанты по отношениям с общественностью, нанятые «Ксимосом». По их внешнему виду я сразу догадался, кому принадлежал какой голос. Худощавый и нервный мужчина взволнованно заламывал пальцы. Второй мужчина, средних лет, спокойно сидел, положив на колени портфель. А главным тут явно был этот крепкий толстяк, самый старший из троих и ворчливый.
– Я вообще не понимаю, почему они построили фабрику в Неваде?
– Меньше всяких ограничений, легче договориться с инспекциями. Сейчас в Калифорнии сильно зажимают новые технологии. Им бы целый год пришлось разбираться с комиссией по влиянию на экологию только для того, чтобы вообще построить новую фабрику. И в Калифорнии гораздо сложнее получить всякие разрешения. Поэтому они построили комплекс здесь.
Ворчун выглянул в окно, на пустыню.
– Ну и дырища! – пробормотал он. – Меня ни черта не колышет, что бы здесь ни творилось. – Повернувшись ко мне, он спросил: – А вы чем занимаетесь?
– Я программист.
– Вы уже подписали все бумажки?
Он имел в виду, подписал ли я договор о неразглашении, который запрещает мне обсуждать то, что я здесь услышал.
– Да, – ответил я.
– Едете работать на фабрике?
– Да. Консультировать.
– Консультировать – это правильно. Только так и надо, – он кивнул мне с таким видом, словно мы были союзниками. – Никакой ответственности. Никаких обязательств. Просто высказывай свое мнение и смотри, как его пропускают мимо ушей.
В наушниках затрещало, и прозвучал голос пилота:
– Комплекс молекулярного производства компании «Ксимос» прямо перед нами. Вы уже можете его увидеть.
На горизонте, в двадцати милях впереди, показались очертания нескольких приземистых зданий. Пиарщики на задних сиденьях дружно подались вперед.
– Это он и есть? – спросил ворчун. – Это что, и все?
– Комплекс больше, чем кажется отсюда, – сказал пилот.
Когда вертолет подлетел поближе, я рассмотрел, что все здания – простые конструкции из бетонных блоков, покрашенных белой краской, и все соединены друг с другом переходами. Пиарщикам это так понравилось, что они едва не захлопали в ладоши.
– Прекрасный вид!
– Похоже на какой-то сраный госпиталь.
– Великолепная архитектура.
– Наверняка комплекс отлично смотрится на фотографиях.
Я сказал:
– Почему именно на фотографиях?
– Потому что в нем нет никаких проекций, – ответил пиарщик с портфелем. – Никаких антенн, никаких шпилей – ничего выступающего. Проводились соответствующие исследования. Здания такой простой, прямоугольной архитектуры и белые – прекрасный выбор цвета – ассоциируются с невинностью, больницей, исцелением, чистотой. Такие постройки не вызывают неприязни.
– Сраные экологи! – с довольным видом проворчал толстяк. – Здесь занимаются медицинскими исследованиями, да?
– Не совсем…
– Займутся, как только я возьмусь за это дело – можете мне поверить. Медицинские исследования – это правильно, так мы это и разрулим.
Пилот показал на другие здания, когда мы пролетали над ними.
– Первый бетонный блок – это энергостанция. То низкое здание, к которому идет пешеходная дорожка, – жилой комплекс. Дальше – вспомогательные производственные корпуса, лаборатории, все остальное. А вон то трехэтажное здание без окон – это главный производственный корпус. Мне говорили, что это только внешний корпус, а там, внутри него, еще одно здание. Потом, вон там, справа, такой низкий навес с плоской крышей – это стоянка и внешний склад. Машины приходится держать под навесом, а то от солнца плавятся приборные панели. Нагревается все так, что получишь ожоги первой степени, если дотронешься до руля.
