Откройте небо - Сильверберг Роберт (книги без сокращений .TXT) 📗
– А что, если нет? – спросил доктор Хорккк. – Вдруг он заманивает нас в ловушку?
– Если бы робот хотел убить нас, – заметил я, – ему вовсе не надо было бы заманивать нас в ловушку. У него распылитель в руку вмонтирован.
– Конечно, безусловно, Том прав, – согласился Пилазинул.
Несмотря на это ободряющее заявление, никто не сделал ни шага к пещере. Тем временем робот повторил свой приглашающий жест уже в третий раз.
Доктор Хорккк поднял с земли мелкий камешек и запустил его по низкой дуге прямо в дверной проход. Никакой вспышки, никакой молнии.
Обнадеживает.
– Ну что, рискнем? – спросил Пилазинул и двинулся вперед.
– Подождите, – сказал я, ощущая, как волна героизма затопляет в моем мозгу остатки разума. – Я не так важен для науки, как все вы. Позвольте, я пойду первым, и если ничего не случится…
Повторяя про себя, что в самом худшем, самом пиковом случае это будет просто чистая, быстрая смерть, я перепрыгнул через упавшую дверь, ступил на пол пещеры и, как ты слышишь, остался жив и рассказываю тебе о сегодняшних событиях. За мной последовал Пилазинул, а потом, с некоторыми колебаниями, доктор Хорккк. По предложению Пилазинула, Миррик остался снаружи. Если приглашение робота все же окажется ловушкой, у Миррика будет шанс выжить и рассказать тем, кто остался на корабле, что с нами произошло.
По велению инстинкта мы остановились у самого порога пещеры и старались не делать никаких резких движений, чтобы случайно не встревожить нашего огромного хозяина. Мы ведь совершенно не были уверены в чистоте и дружелюбии его намерений. И хотя нам очень хотелось поближе рассмотреть все эти сложные и непонятные приборы и инструменты, выстроившиеся вдоль двух задних стен комнаты, мы не смели подойти к ним, ибо для этого пришлось бы втиснуться между инструментами и роботом. А роботу это могло вовсе не понравиться.
Робот повернулся к одной из панелей и нажал какую-то кнопку. Воздух тут же заполнился картинами. Вот так, без экрана, показывал кино наш шарик.
Нам демонстрировали что-то вроде лекции о сверхцивилизации Высших.
Сцены отличались по содержанию от тех, что мы видели раньше, но были сходны по духу – все они изображали могущество и красоту этого народа. Мы видели огромные города, которые, казалось, занимали всю планету. Тонкие сети воздушных дорожек пересекались, расходились, сплетались, вдруг образуя единое целое, снова ускользали в разные стороны.
Мы видели множество Высших – они шли длинными стройными рядами через какие-то низкие залы с блестящими стенами, каждого окружали десятки слуг-роботов разнообразных форм, размеров и назначения, те буквально кидались исполнять любое желание своих хозяев, повиновались первому жесту.
Мы видели длинные тоннели, в которых рычали и ворочались огромные механизмы непонятного назначения. Мы следили за полетом космических кораблей, смотрели, как Высшие высаживаются на десятках, сотнях планет, спокойные, уверенные, готовые ко всем неожиданностям, ко всем капризам местной природы – от полного отсутствия атмосферы до бешеной флоры каких-нибудь плотоядных тропических лесов.
Мы получили представление о масштабе, о могуществе этой невообразимой цивилизации – о да, они были подлинными хозяевами Вселенной на заре этого мира. Шар показал нам лишь обрывки, осколки. Теперь мы начали ощущать целое. Больше получаса текли на нас со стены пещеры яркие, по-настоящему живые образы.
Храмы и библиотеки, музеи, машинные залы, где царят мощные компьютеры, аудитории университетов – кто знает подлинное назначение этих огромных, поражающих воображение зданий? Когда Высшие собирались тесной группой, чтобы вместе смотреть на качающуюся точку света, а мы часто видели их за этим занятием, какой красотой они наслаждались? Как много информации хранили светящиеся банки данных, и что за знания то были?
Звездные корабли, которые взлетали так легко, так стремительно, не тратя при этом никакого топлива, изящество и удобство предметов обихода, ритуалы, недоступные нашему пониманию, достоинство, с которым Высшие вели себя в повседневной жизни, – все это создавало перед нами образ расы, так безнадежно опередившей нас во всех мыслимых областях, что наша гордость, наша сила, наши достижения казались бессмысленным обезьяньим кривлянием.
И все же… Они исчезли, ушли, погибли, эти великие, а мы живем. И как бы жалки и малы мы ни были по сравнению с ними, мы все-таки нашли дорогу среди звезд, пришли сюда и освободили хранителя пещеры из долгого-долгого заточения. Безусловно, замечательное достижение для вида, который произошел от обезьяны – или от кого там еще – всего лишь миллион лет назад. И конечно, Высшие, которые прожили несколько столетий на каждую нашу минуту, согласились бы, что до сих пор мы справлялись со своим делом вполне прилично.
И сколько же иронии было во всем этом! Мы видели картины подлинного величия, чувствовали себя ничтожествами и знали, что создатели этого величия ушли в небытие сотни миллионов лет назад.
– Озимандия, – тихо сказал Миррик, который тоже смотрел кино, сунув морду в пещеру.
Воистину так. Озимандия. Стихотворение Шелли. Путник из древних и дальних стран, который когда-то нашел в пустыне занесенный песком обломок туловища огромной статуи, а рядом лежала каменная полуразбитая голова, и на лице ее еще сохранялось надменное «желание заставлять весь мир себе служить…» И сохранил слова обломок изваянья:
– Я – Озимандия, я – мощный царь царей!
Взгляните на мои великие деянья.
Владыки всех времен, всех стран и всех морей! – Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…
Пустыня мертвая… И небеса над ней…
Именно так. Озимандия. Как сможем мы объяснить этому роботу, что его чудесных создателей больше нет? Что за миллиард лет песок, покрывший руины их форпостов на десятках планет, слежался в камень? Что мы пришли сюда в поисках тайны, скрытой так далеко в прошлом, что мы даже не беремся оценить расстояние?
Этот робот ждал столько лет, терпеливый бессмертный слуга, готовый показывать кино и ошеломлять случайных проезжих мощью своих хозяев… Ему даже не снилось, что он – единственное, что осталось, только экспонат для музея, что все это величие, вся гордость давно рассыпались в прах.
Фильм кончился. Мы начали моргать и щурится – переход от ярких картин городов к полумраку пещеры был довольно резким. Робот снова заговорил, очень медленно, четко выговаривая звуки, примерно так, как мы стали бы разговаривать с плохо знающим язык иностранцем, или с очень глухим человеком, или с полным идиотом.
– Дихн руу… мирт корп ахм… мирт члук… рууу ахм… рууу ахм… хохм мирт корп зорт…
Как и в прошлый раз, доктор Хорккк составил в ответ несколько бессмысленных предложений из произвольных комбинаций всех этих «рууу»,
«дихнов» и особенно «ахмов». Робот слушал эту галиматью – с ума сойти, но это так! – заинтересованно и одобрительно. Потом он несколько раз показал на трубочку с надписями, которую доктор все еще держал в руке, и сказал что-то не то повелительно, не то нетерпеливо. Конечно, на настоящее общение рассчитывать пока не приходилось. Но робот явно решил, что до нас стоит достучаться. По-моему, такое мнение робота Высших можно воспринимать только как комплимент.
4 ЯНВАРЯ
Доктор Хорккк провел последние два дня, скармливая записи своей «беседы» с роботом лингвистическому компьютеру и пытаясь выудить из этой каши какие-нибудь значимые части. Безрезультатно. Робот произнес всего две дюжины разных слов в десятке различных комбинаций, а этого компьютеру явно недостаточно для обнаружения смысловой связи.
Остальные десять членов экспедиции мотаются как угорелые между кораблем и пещерой и вовсю пользуются щедрым гостеприимством робота.
Сейчас уже стало совершенно очевидно, что робот не испытывает к нам враждебности. Гибель 408б была результатом несчастного случая. По всей видимости, сейф устроен так, чтобы в него никто не мог проникнуть без разрешения робота. Если бы 408б не ринулся внутрь сломя голову, как только рухнула дверь, он бы не пострадал. Как только мы доказали, что пришли с миром, робот немедленно отключил плюющееся огнем защитное поле, и теперь мы можем посещать сейф так часто, как нам только заблагорассудится. И встречаем самый радушный прием.
