Столпы вечности - Бейли Баррингтон Дж. (библиотека электронных книг TXT) 📗
Несмотря на то, что с ним приключилось, он не слишком испугался. Наверное, привык. Он несколько раз уже встречал разумных инопланетян, и те в целом склонны были относиться к нему терпимее, чем незнакомцы-соплеменники.
Зато он почувствовал непреодолимый трепет. Эти существа умели манипулировать временем, для них оно было все равно что новое пространственное измерение. Иными словами, они создания четырехмерные.
Рядом с обычными существами вроде Вооза, вынужденными, как черви, ползти от одного мига к другому, они почти боги. А и правда, не боги ли они? Разве не с головой ибиса, вспомнил он, содрогнувшись внутренно, изображался древний бог Тот, который, как говорят, показал человечеству колоду карт столпников и обучил ее толковать давным-давно, еще в дотехническую эру?
Вооз как-то спросил Мадриго, существуют ли боги. Мадриго ответил:
— Возможно; по этому вопросу согласия нет. Но если да, то они — существа преходящие и ограниченные, как и мы. Более развитые интеллектуально, более могущественные, и сознание их, в принципе, может воспринимать материю иначе, но это и всё. Не стоит, — добавил он, — никого бояться.
— Они не бессмертны? — спросил Вооз.
— Все существа бессмертны, — напомнил Мадриго, — но, как и мы, боги обязаны прожить свой срок и умереть.
Существо, стоящее лицом к Воозу, сделало загадочный жест, коснувшись пальцем приплюснутого лба. Продолжая плавное, текучее движение, чужак развернулся и показал открытой ладонью на изогнутую стену позади. После этого развернулась вся группа, двинулась налево от Вооза и покинула помещение.
Через какую дверь, Вооз не заметил. Но перед ним, там, где еще мгновением ранее была безликая стена, теперь образовался арочный проход. Пурпурная ткань реяла поперек него, слабо колыхалась, точно на ветру. Он подошел к ней, коснулся ткани — но это была не ткань. Осталось лишь ощущение чего-то шелковистого или, может, теплого масла на коже, а рука прошла насквозь.
Он смело устремился внутрь через экран и замер. Он попал в круглую палату, вроде первой, но меньше. Стены и выпуклый потолок были той же текстуры, что и в городе — Вооз сообразил, что это, верно, и в самом деле часть таинственного комплекса. Мебели в палате, однако, было больше, хотя о предназначении трех или четырех объектов на полу, похожих на застекленные шкафчики, он мог лишь догадываться.
На возвышении с подушками в центре комнаты восседал, скрестив ноги, еще один ибисоглавец. На первый взгляд — неотличимый от предыдущих. Но почему-то, созерцая его, Вооз исполнился трепета перед невероятной древностью и колоссальным опытом существа. Более того, встретившись взглядом с бесстрастными глазками-бусинками, он словно бы стал лужей, куда кто-то пренебрежительно опускает палец, и до самых тайных уголков его личности раскатилась по этой луже рябь, прежде чем отразиться. Сомнений не могло быть: чужак изучал его разум.
— Войди же, маленький Червяк.
Снова прозвучало ненавистное ему имя, не последняя среди причин его мытарств по трущобам Корсара.
Голос казался звучным, властным, человеческим. И мужским. Немного странно было его тут услышать. Еще удивительней — осознать, что говорит этим голосом существо, чей изогнутый трубкообразный клюв явно не приспособлен к человеческой речи, да и голова создания не шевелится. Голос исходил из пустоты.
Вопреки иррациональной тревоге при отсылке к его детству Вооз почувствовал нарастающее возбуждение. Его принимают обитатели Мейрджайна, боги времени, как он уже привык их про себя называть! Он может задавать вопросы! Он так близок к ответам, которых жаждет!
— Итак, — начал он, — вы знаете наш язык?
— Или сделали так, чтоб ты научился понимать наш. Какая разница? Ближе подойди, Червяк. Не топчись там под дверью.
— Меня зовут Иоаким Вооз, — огрызнулся Вооз. Но повиновался, приблизившись. Голос хмыкнул.
— Агрессивная напористость в самозащите, как обычно для вашего вида. Отлично. Иоаким Вооз, если хочешь.
— А как мне называть тебя? — спросил Вооз.
— Я — это я. У меня нет нужды в имени. Тебе этот ответ ничего не напоминает?
— Нет.
— А должен бы. Сходным образом ответил ты однажды, будучи спрошен об имени твоего корабля.
— Но мы — не корабли.
— А ты? На что ты годен без своего корабля?
Существо, несомненно, знало о нем все. Ментальная оголенность рождала дискомфорт.
— У меня есть вопросы, — сказал Вооз. — Но ты уже знаешь, какие.
— У тебя есть вопросы. Но молчаливый дискурс неприемлем. Разум испытывает потребность в самовыражении.
Вооз подавил усмешку. Реплика была вполне достойна Мадриго. При этой мысли Вооз опустил руку в карман и выудил оттуда колоду столпничьих карт. Умело перебрал ее, пока не дошел до Царства Звездного, изображавшего обнаженную женщину, которая поливала землю из двух кувшинов. За ее спиной с вечнозеленого древа поднимался в воздух ибис.
Он протянул карту существу с Мейрджайна и показал на ней ибиса.
— Во-первых, — увлеченно начал он, — не вступал ли ваш вид в контакт с нашим давным-давно? Этой картинке много веков. Заметь, какая у птицы голова. Она символизирует бога всех наук. Возможно, это вы обучили нас началам...
Голос его оборвался. Ибисоглавец наклонился вперед и изучил карту.
— Да, сходство несомненное, — подтвердил голос. — Но это ничего не значит. Это просто конвергентная эволюция, порождаемая способом питания. Общий контур моей головы — распространенная форма, да и вашей тоже. Что же до того, не мог ли кто-либо из моих коллег посещать ваши планеты давным-давно — понятия не имею. Ты видел те огромные корабли снаружи? Ими пользовались в основном для полетов в другие галактики. Но уже давно забросили.
Вооз медленно убрал карты. Он позабыл про Ромри и других. В его мозгу повис главный вопрос, который ему было страшно озвучить.
Он стоял молча, чувствуя себя тупицей. Синтетический голос ибисоглавца заговорил опять:
— Да, я могу тебе помочь, Иоаким Вооз. Но сомневаюсь, что ты этого действительно захочешь, маленький Червяк.
— Ты знаешь, как я этого хочу! — вскричал Вооз. — Это все, чего я хочу. Вы победили время! Вы можете мне рассказать, как...
Он осекся, осознав, в каком свете себя выставляет, и поняв, что теперь беспомощен. С какой стати этим существам ему помогать? Какое им дело до его безумной затеи? А утаить ее теперь никак не получится.
— Да? — переспросил голос. — Ты хотел сказать — не могу ли я тебе поведать о том, как изменить время? В этом смысле я тебя лишь разочарую, Иоаким Вооз. Мы не умеем изменять ход времени, будь то прошлого, настоящего или будущего. Время неумолимо.
— Но я этоиспытал!
— Правда? А подумай как следует. Все, что я сделал с тобой, так это переместил твое сознание вдоль твоей же времялинии. Я могу погрузить тебя в прошлое и не очень далеко — лишь недалеко — унести в будущее. Таким же образом, как преломляем мы свет во времени этими кристаллами. Да, прошлое и будущее доступны познанию. Но изменить их — невозможно. Тебе это кажется парадоксом? Нет. Я объясню. Как ты верно догадался, мы суть четырехмерные создания. Но лишь в определенном смысле. Мы научились делать то, что я сделал с тобой — перемещаться взад-вперед по времялиниям, хотя в будущее — лишь недалеко. Однако, к примеру, перенос тебя в это здание не требовал никакого вмешательства в ход времени. Мы просто поместили тебя в переместительный вихрь; это наш обычный способ странствий по планете.
— Ты мог бы подумать, что предзнание дает нам шанс контролировать будущее и вмешиваться в его ход — но нет. Что бы ни случится в моем будущем, все это суть плоды предзнания. Будущее нельзя изменить. Наша способность к путешествию во времени сама по себе элемент мотива космического предопределения.
Вооз уставился на ибисоголового чужака, и его охватила знакомая тягостная безнадежность.
— А какой прок вам от такой способности? — спросил он.
— Она добавляет к жизни новое измерение, как ты сам можешь оценить. Возвратиться в прошлое эффективней, нежели вспомнить, поскольку воспоминания, как правило, ненадежны. Испытать будущее также эффективней, нежели спрогнозировать его.
