Макроскоп - Пирс Энтони (электронные книги бесплатно .txt) 📗
Ох, почему я не могу работать, как все остальные?
Какая тут, к черту, работа, раз небо такое голубое?
Аллилуйя, я ни хрена не делаю.
Пропойте это священнику, и он вам скажет, что вы богохульствуете. Нужно говорить не «черт», а «лукавый» – одобренный церковью эвфемизм. Теперь подсуньте профессору, и он вам укажет на ошибку – нужно говорить не «будто другие», а «как другие». А рабочий вообще скажет, что над текстом поработала цензура. А в оригинале было: «Какая тут, к черту работа, если я безработный?» Они зрят в корень, наши работяги. Правда, не всегда. Как вы думаете, они бояться, что какие-нибудь инопланетные ловкачи займут их места?
– Через четырнадцать тысяч лет? Даже если бы у нас был фотонный двигатель, которого у нас никогда не будет, понадобится еще четырнадцать тысяч лет, чтобы добраться до них. Раньше нам даже не удастся ответить на их послание. Так что в сумме не меньше тридцати световых лет. Я не могу представить, чтобы они так долго ждали ответа.
– Может, это долговременная передача. Пока мы знаем, что она идет около миллиона лет, – сказал Борланд. – Ждут, когда мы ответим. Может быть, для них время идет медленнее? Может, для них четырнадцать тысяч лет это вроде недели?
– Нет. Программа идет в привычном для нас темпе. Ничего не нужно подстраивать. Если бы они чувствовали время так, как вы говорите, программа бы шла лет тысячу а не несколько минут.
– Может и так. Значит, вы считаете, что у них маниакальная ненависть к развитым цивилизациям, когда бы они не жили?
– Ксенофобия? Возможно. Но опять же, задержка во времени ставит это под сомнение. Как можно ненавидеть то, что будет существовать через десятки тысячелетий?
– Инопланетяне могут. Их мозг, если он у них есть, возможно, работает совсем не так, как мой.
– Все же, существуют общепринятые критерии интеллекта. Логично предположить...
– Оставьте логику в покое. Здесь нужна философия.
Брад посмотрел на Борланда:
– О какой философии вы говорите, сенатор?
– О философии в практическом смысле, конечно. Вы можете превзойти в логике самого дьявола, а проблему так и не решить. Вы считаете свои научные методы лучшими в мире. Это, скажу я вам, не так.
– Мы наблюдаем за явлениями, выдвигаем гипотезы, которыми пытаемся эти явления объяснить; пересматриваем или отвергаем их, если они противоречат новым данным. По-моему, это разумно. Разве у Аристотеля, Канта или Маркса было что-то лучше?
– Да. Главная забота философа – не истина, а цель. Ваш разрушитель – это не кризис истины, а кризис цели. Пока ничего определенного не известно, бессмысленно делать предположения и пытаться все связать по правилам математики. Нужно понять исходные посылки тех, кто создал разрушитель, а не отвечать вопросами на вопросы. Только тогда, может быть, мы немного продвинемся к вопросу о цели.
Брад нахмурился и повернулся к Иво и Афре:
– Вы что-нибудь понимаете?
– Нет, – ответила Афра.
– Да, – сказал Иво.
– Вы не сможете это понять, используя формальные рассуждения. Мы не в шахматы играем, нам даже не известны правила. Твердо известно одно – мы проигрываем, – и давайте спросим почему. Значит, эта штука уничтожает разум. Ну и что в этом плохого?
– С космологической точки зрения – ничего, – сказал Брад. – Но мы чувствуем себя не очень уютно. Было бы лучше, если бы разрушитель выключал людей с низким интеллектом, а не...
Борланд нахмурился:
– Вы имеете в виду интеллектуальный коэффициент? Определяемый как ментальный возраст, деленный на хронологический и умноженный на сто?
– Да. Конечно, нельзя быть уверенным в том, что коэффициент отражает что-то, кроме способности субъекта отвечать правильно на интеллектуальные тесты, так что мы можем ошибаться в направлении удара разрушителя. Значение коэффициента не включает в себя такие важные черты, как индивидуальность, независимость мышления, темперамент – и если даже коэффициенты одинаковы...
– Это не означает, что способности людей идентичны, – закончил Борланд. – Я читал об этом в книжках и знаю недостатки метода. Помните болтовню лет двадцать назад о «творческих способностях», и эту дурацкую моду на клубы обладателей высокого интеллекта? Если мне нужен хороший человек, я держусь подальше от этих доморощенных интеллектуалов. Мне достаточно просто в лицо посмотреть, чтобы сказать, кто достойный парень, а кто сопляк с клубным синдромом.
Борланд окинул их лица острым взглядом.
– Вы, – он ткнул узловатым пальцем на Афру. Она вздрогнула. – Вы член клуба, да?
Афра растерянно кивнула, но Борланд уже повернулся к Браду:
– А вы – нет. Тот здоровый русский, что только что вышел, тоже нет. – Он взглянул на Иво. – А тебя они даже на порог не пустили бы.
Он вернулся к Браду.
– Коэффициент – это практический инструмент, используемый, когда нужно обобщить интеллектуальный уровень больших групп людей, но его применение оправдано, пока нет ничего лучшего. Можно его определить, как способность обучаться – в среднем индивидуум с коэффициентом 120 выглядит более импозантно, чем его собрат с коэффициентом сто. Таким образом, система выдумана лишь удобства ради. А теперь перейдем к главному, хорошо?
Брад рассмеялся.
– Хорошо, сенатор. Применяйте вашу философию.
– Значит, сигнал приходит не в речевой форме, и чтобы его понять, необходимо преодолеть некий порог. Вы должны иметь непонятно какие способности, чтобы переступить этот порог. Как это понять: то ли у гения больше шансов войти в программу, то ли как с макроскопом – или все, или ничего?
– По-видимому, просто больше шансов. Интеллект – весьма специфическая вещь, и нельзя быть точно уверенным...
– Ясно. Давайте тогда по порядку. У вас коэффициент двести четырнадцать, – обратился он к Браду.
– Что? – удивленно переспросила Афра.
– Это не...
– Знаю, знаю, – сказал Борланд. – Цифры ничего не значат, а если бы и значили, то это ничего не меняет, потому что вы в сто раз умнее какого-нибудь Джо, который вас тестирует. Это все условно. Нет, я не просматривал ваше досье, просто пытаюсь интерполировать. А если в вашем досье есть эта запись, то она выглядит примерно так, как я говорю, не правда ли?
