Приход ночи - Азимов Айзек (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Каждые 2049 лет. Точно столько же длится Год Праведности, если верить Апостолам Пламени. Точно такое же число названо в Книге Откровений.
«Солнца исчезнут… и Звезды извергнут пламя с черного неба».
Он не знал, что такое Звезды. Но Сиферра обнаружила на Сагиканском полуострове место, где город за городом уничтожался огнем с поразительной регулярностью – примерно через каждые две тысячи лет. Когда будут готовы результаты изотропного анализа, не окажется ли, что точный промежуток между пожарами на холме Томбо составляет 2049 лет?
«…с черного неба».
Биней беспомощно посмотрел на Фаро.
– Когда Довим будет на небе один в следующий раз?
– Через одиннадцать месяцев и четыре дня, – мрачно ответил Фаро – 19 тептара.
– Да. В тот же день, когда, по Мондиору 71-му, небо покроется мраком и огонь богов уничтожит нашу цивилизацию.
Глава 17
– Впервые в жизни, – сказал Атор, – я молился о том, чтобы мои расчеты оказались неверными. Но боюсь, что боги не проявили ко мне милосердия – мы неизбежно приходим к этому ужасному решению, которое не укладывается в уме.
Он обвел глазами всех, кого собрал здесь, останавливая взгляд на каждом. Молодой Биней 25-й, само собой; Ширин 501-й, психолог; Сиферра 89-я, археолог.
Атор одной лишь силой воли скрывал от них свою огромную усталость, свое растущее отчаяние, невероятный груз, которым придавило его сделанное несколько недель назад открытие. Он пытался скрыть свои чувства даже от себя самого. Ему то и дело казалось, что он живет слишком долго, и лучше бы он покинул этот мир год или два назад. Но Атор беспощадно гнал от себя подобные мысли. Его всегда отличали железная воля и несгибаемая сила духа. Даже сейчас, одолеваемый старостью, он по-прежнему опирался на них, не сдаваясь.
– Вы, насколько я понял, изучаете влияние Тьмы на человеческую психику? – спросил он Ширина.
– Пожалуй, можно скачать и так, – с долей юмора ответил психолог. – Моя докторская диссертация посвящена фобиям, связанным с Тьмой. Но Тьма составляет лишь часть моей работы. Меня интересуют все виды массовой истерии, то есть иррациональные реакции человека на слишком сильные возбудители. Меня кормят все разновидности людского сумасшествия.
– Очень хорошо, пусть так, – сухо сказал Атор. – Биней заверил меня, что вы – крупный авторитет во всем, что касается Тьмы. Вы только что видели на экране нашу небольшую астрономическую демонстрацию – и, полагаю, вам ясен смысл нашего открытия. – Старый астроном не мог избавиться от привычного поучительного тона, но Ширин не слишком обижался.
– Думаю, достаточно ясен, – спокойно сказал он. – Вы утверждаете, что существует некое загадочное планетное тело с определенной массой, вращающееся вокруг Калгаша на определенном расстоянии, вследствие чего сила его притяжения вызывает те отклонения Калгаша от заданной орбиты, которые обнаружил мой друг Биней. Пока правильно?
– Совершенно верно, – подтвердил Атор.
– Далее выясняется, – продолжил Ширин, – что иногда это тело оказывается между нами и одним из наших солнц, что именуется затмением. Затмению по своему расположению относительно этой планеты подвержено лишь одно солнце – Довим. Как мы видели, затмение может произойти в том случае, – Ширин нахмурился, припоминая, – когда Довим на небе один, и они с так называемом Калгашем Вторым располагаются так, что наш спутник полностью закрывает собой диск Довима, и свет солнца не доходит до нас. Я ничего не напутал?
– Вы прекрасно все поняли, – кивнул Атор.
– Хорошо, – глубоко вздохнул Ширин. – Затмение – благодарение богам, оно случается не чаще, чем через каждые 2049 лет – вызовет продолжительный период полной Тьмы на Калгаше. По мере вращения планеты каждый континент будет вступать в зону мрака на срок – как вы сказали? – от девяти до четырнадцати часов, в зависимости от долготы.
– И мы просим вас, – сказал Атор, – высказать свое профессиональное мнение о том, каким будет следствие воздействия этого события на человеческую психику.
– Следствием будет безумие, – не колеблясь ответил Ширин.
В комнате стало очень тихо.
– Повальное безумие – вы это предсказываете нам? – спросил наконец Атор.
– Очень возможно. Всемирная Тьма – всемирное безумие. Я считаю, что степень поражения будет разной – от кратковременной дезориентации и депрессии до полной и окончательной потери рассудка. Чем выше изначальная психологическая устойчивость человека, тем, естественно, меньше вероятность, что он полностью лишится ума, оставшись без света. Но полагаю, что в той или иной мере пострадают все.
– Не понимаю, – сказал Биней. – Что такое Тьма, чтобы из-за нее лишаться рассудка?
– Мы к ней попросту не приспособлены, – улыбнулся Ширин. – Представь себе, если сможешь, мир, который освещает только одно солнце. По мере вращения такой планеты вокруг своей оси в каждом полушарии наступает то день, то полный мрак.
Биней невольно поежился.
– Вот видишь? – вскричал Ширин. – Ты даже слышать спокойно об этом не можешь. Но жители такой планеты полностью приспособились бы к ежедневной дозе Тьмы. Они, очень возможно, предпочитали бы ей день и солнечный свет и в такие часы чувствовали бы себя бодрее, но и к Тьме относились бы спокойно, как к обычному явлению, и не боялись бы ее, а просто спали бы в ней до утра. Мы – другое дело. Мы целыми поколениями развивались при постоянном солнечном свете, мы живем при свете круглые сутки и круглый год. Если на небе нет Оноса, нам светят Тано и Сита с Довимом, или Патру и Трей, ну и так далее. Наша психика и даже наша физиология рассчитаны на постоянное освещение. Мы не любим оставаться без света даже на короткое время. Ты ведь спишь с лампадкой, правда?
– Конечно.
– Почему «конечно»?
– Как почему? Все люди спят с лампадками!
– Вот-вот. Скажи-ка мне: ты хоть раз был во Тьме, друг Биней?
Биней приложился к стене рядом с большим панорамным окном и задумался.
– Нет, не могу сказать, что был. Но я знаю, что это такое. Это… – он беспомощно пошевелил пальцами, но потом нашелся: – это просто когда нет света. Как в пещере.
– А ты что, бывал в пещере?
– Нет, конечно.
– Надо думать. А я пробовал однажды – когда начинал специализироваться по Тьме. Но быстро оттуда выскочил. Я зашел так далеко вглубь, что устье пещеры стало казаться пятнышком, а вокруг сделалось черным-черно. – Ширин ухмыльнулся. – Никогда бы не подумал, что человек с моим весом может так быстро бегать.
– Если уж на то пошло, – с вызовом сказал Биней, – то я, наверное, не стал бы убегать.
Психолог ласково улыбнулся молодому астроному.
– Смелая речь! Восхищаюсь твоим мужеством, мой друг. Вы позволите мне, доктор, – спросил он у Атора, – произвести маленький психологический эксперимент?
– Извольте.
– Благодарю вас. Будь любезен, друг Биней, задерни штору, у которой ты стоишь.
– Зачем? – удивился Биней.
– Просто задерни – и все. А потом подойди ко мне и сядь рядом.
– Ну, если вы настаиваете…
На окнах в кабинете висели тяжелые красные шторы. Атор не мог припомнить, чтобы они когда-либо задергивались, а он занимал этот кабинет уже лет сорок. Биней, пожав плечами, потянул за шнур с кисточкой на конце. Красные занавеси, шурша медными кольцами по карнизу, заслонили широкое окно. Какой-то миг еще был виден тускло-красный свет Довима, потом комната погрузилась в полумрак – очень густой полумрак.
Слышно было, как Биней ступил несколько шагов по направлению к столу и остановился.
– Я вас не вижу, Ширин, – растерянно прошептал он – Иди на ощупь, – нервно откликнулся тот.
– Но я вас не вижу! – Дыхание молодого астронома стало тяжелым. – Я вообще ничего не вижу.
– А ты как думал? Это Тьма. Ну, что же ты? Ты ведь даже с закрытыми глазами можешь пройти по этой комнате. Иди сюда и садись.
Снова послышались нерешительные шаги, потом Биней загремел стулом и наконец проговорил:
