Леннар. Тетралогия - Краснов Антон (электронные книги бесплатно .txt) 📗
Гамов, быть может, и хотел сказать, что, в то время как любезный дядя Марк-Элькан рассуждает о рае для исследователя и о бессмертной славе, большая часть встреченных ими в последнее время людей уже мертвы. Или вот-вот найдут свою гибель… Нельзя сказать, что и они сами, люди из отряда Элькана, вгрызающиеся в лоно болот и радующиеся этому как дети, — исключение. Но Гамов сказал только:
— Артефакт… Да тут, собственно, весь мир — артефакт…
Элькан скользнул по его лицу невидящим взглядом, в котором было густо разлито торжество. Судя по всему, последние слова Гамова он попросту не воспринял.
Основной транспортный отсек Корабля
Переброска людей под началом альда Каллиеры и майора Неделина к Нежным болотам осуществлялась не через тоннели турболифтов, а через основной транспортный отсек Корабля.
Сеть скоростных лифтов, пронизывающая Корабль, предназначена для локальных перебросок ограниченного контингента и не рассчитана на транспортировку громоздкого и массивного оборудования. Собственно, в эпоху Строителей, создавших Корабль, для последнего использовали Большие транспортеры.
Загрузку отряда Каллиеры — Неделина на огромное подъемное плато курировал лично Ихил, начальник основного транспортного отсека, почетный магистр Академии, один из первых Обращенных и лицо, которое удостаивал своим благоволением сам Леннар. Ихил, маленький, лысеющий уроженец Арламдора (Пятый уровень), стоял в некотором отдалении от гигантской серебристой стены транспортного отсека, вздымающейся на неохватное глазом расстояние, и говорил альду Каллиере:
— Да, почтенный альд! Интересно, что бы сказали славные Строители, когда б увидели, что куратор транспортного отсека присутствует при отправлении двух с небольшим сотен людей? О, не обижайтесь, славный альд Каллиера! Просто ваши удальцы выглядят… гм… несколько сиротливо на фоне подъемного плато, рассчитанного на двадцать две тысячи по максимуму. Впрочем, если постараться, можно впихнуть все сто, конечно!
Майор Неделин, находящийся на таком удалении от двух высоких лиц Академии Обращенных, мысленно согласился с Ихилом. В свое время майору приходилось бывать в Китае и видеть крупнейшую на Земле пекинскую площадь Тяньаньмэнь, и следовало признать, что своими размерами подъемное плато, примыкающее к стене транспортного отсека, не очень существенно уступало размерами знаменитой китайской площади. Впрочем, диаметр транспортного отсека, гигантской вертикальной шахты, пронизывающей всю носовую часть и все Уровни звездолета, доходил до четырех километров. В стенах этой громадины виднелись рабочие желоба еще для двух десятков таких же плато, но не было ни малейшего смысла расконсервировать их.
Через зависший в сорока анниях от перекрытия отсека огромный шар шла прямая трансляция происходящего на Центральный пост Корабля. Беседуя с альдом Каллиерой, Ихил время от времени кидал взгляд туда, где на матовой поверхности шара время от времени выворачивалась картинка с неподвижным лицом омм-Алькасоола.
— Я слышал, что на ряде Уровней дно транспортного отсека было сплошь покрыто людскими костями, — произнес альд Каллиера. — Последствия бойни много веков назад… Потом кости убрали, захоронили… Вы раньше меня стали Обращенным и попали в Академию, скажите, это соответствует истине, сьор Ихил?
У того скривился рот. В трансляционном шаре провернулась картинка из Ланкарнака, где на главной площади был установлен экран и собравшиеся горожане обсуждали только что показанные случаи каннибализма в Горне. Ихил ответил сдержанно:
— Мы оба долго жили в Ланкарнаке, правда? На нашем родном Пятом уровне все дно транспортного отсека на протяжении шести белломов было сплошь усеяно людскими останками.
Альд Каллиера передернул широкими плечами так, словно ему было зябко (хотя пространство транспортного отсека было вполне прогрето); он бросил быстрый взгляд на то, как его люди затаскивали на плато оружие, вспомогательную технику и провиант, и сказал:
— Я не просто так спросил. Вы, сьор Ихил, кажетесь мне одним из самых проницательных людей в Академии. Из числа тех, что остались…
— Да. Мы понесли очень тяжелые потери, — многозначительно откликнулся Ихил. — Ушли почти все Первообращенные.
— И потому мне не кажется постыдным рассказать вам кое о чем. Мне приснился дурацкий сон. Ничего особенного, просто сон, клянусь железнобоким Катте-Нури! Я иду вот по этому транспортному отсеку, а ноги мертвеют. Сначала разваливаются сапоги, потом лезут клочья ткани, вот сама собой взрезается кожа, из-под нее фонтанчики крови. Мясо начинает отваливаться кусками… И вот так от меня остается один скелет, потом и он начинает разваливаться, и боль такая — жуткая!.. И уже когда остается от меня один череп и стукается об пол, я вижу нового альда Каллиеру, молодого, свежего, во плоти. Каким-то страшным усилием я перепрыгиваю из черепа в новое тело, и все начинается снова: сначала разваливаются сапоги, потом — лезут клочья кожи… Ну и вот так, сожри меня свинья! Очень страшно. Очень страшно, — заворожено повторил альд Каллиера, — я проснулся в холодном поту. А ведь я далеко, не трус и хаживал с одним копьем на боевого кабана, обученного в стране Сорока Озер!
— И что? — сдержанно спросил Ихил. — Как вы объясните это, любезный альд? Если что, есть у меня один бывший храмовник, жрец-Толкователь, так он вам любой сон разъяснит по букве!
— Ну нет, благодарю. Я не собираюсь его толковать. Я в этом сне умер много раз, и каждый раз словно наяву, вот что. Война продолжается, сьор Ихил. И если я еще пару лет назад надеялся, что она когда-нибудь кончится, то теперь я окончательно уверовал, что она кончится только вместе с нами. С Обращенными. Тогда, когда кончимся мы.
Ихил склонил голову к плечу и спросил кротко, задумчиво:
— Вы имеете в виду то, что мы — первопричина всех войн и что лучше застывший и безысходный мир, который полторы тысячи лет давал нам Храм, чем — вот это?.. Чем кипение, неустанная работа и снова разрушение, и снова работа, и прежде всего работа над собой и над тем, что тебя окружает? — Последнюю фразу он выговорил почти вдохновенно. — Так я скажу, опасные речи ведешь, альд Каллиера.
— Леннара нет, кто рассудит? — дерзко ответил альд Каллиера. — Кто рассудит?
— Твой отряд уже полностью на плато, — тихо сказал Ихил. — Прощай, Каллиера. Береги себя и людей. Вернись невредим и с Эльканом, и тогда мы уж разберемся, кому судить, а кому быть осужденным. Помни, что он — личный враг великого Леннара, но еще он из породы Строителей и почти бог для нынешнего поколения, бедного мыслями и талантами, зато богатого бедами…
— Прощай и ты, магистр Ихил. Сделаю, что в моих силах.
Магистр Ихил смотрел ему вслед. У него, как у многих рассеянных и ученых людей, была своеобразная привычка разговаривать вслух с самим собой. Провожая взглядом альда Каллиеру, его высокую фигуру, затянутую в латы, он пробормотал:
— Да, Элькан — важная птица. Сам Леннар удостоил его своим гневом… Непонятно, правда, где Элькан пропадал все это время, но, я думаю, его появление будет очень кстати. Такую карту можно хорошо разыграть. Осталось узнать, что по этому поводу думает новый глава Академии, наш мудрый и предусмотрительный омм-Алькасоол. В конце концов, хоть мы все и корчим из себя людей новой формации, все равно не вытравить эту вековую дикость, заповеданную измельчавшими предками. Никогда мышь из подпола не станет бешеным псом, никогда недавний крестьянин из Ганахиды, или заносчивый альд из Беллоны, или бывший храмовник, писец, или бортник — никогда все мы не сможем стать такими, как Строители… И напрасны все усилия. Леннар велик, но и ему не сдвинуть громаду невежества, предубеждения и косности. Теперь это ясно. Я знаю, я сам такой. Собственно, все мы, Обращенные, — отщепенцы, оторвавшиеся от корней своих пращуров, а что можно ожидать от таких людей? Только раздоров, только войны. Пора заканчивать… Пора заканчивать! — Он вскинул голову и скользнул взглядом по неизмеримо гигантским стенам транспортного отсека. — Если мы не можем осуществить большую мечту Леннара и вернуть наши земли в то состояние, какими они были при Строителях и Первосвященниках — отчего же нам не поддаться слабости и не осуществить свои собственные маленькие мечты? Мечты, вышедшие из детства? Лично я всегда хотел быть градоначальником. Город Ланкарнак мне совершенно подошел бы…