Тайна мистера Визеля (Альманах научно-фантастических рассказов) - Файф Горэс Браун (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
— Земля, — сказал Спет, думая о смерти и обо всех слышанных им песнях смерти. Тут он услышал, как дух повторил слово, увидел у него на лице удовлетворение, и он понял, что дух забыл, как говорить, и что его нужно учить заново словно новорожденного.
От этого учтивость превратилась в простую, веселую игру. Работая, Спет показывал на все и произносил названия, описывал то, что делал, а иногда пел детские трудовые песни, описывающие работу.
Дух следовал за ним и помогал с сетями, и слушал, и указывал на то, что хотел узнать. Вокруг стана у него обвивалась слепая серебряная змея, которой Спет не заметил сначала, и дух обращал к Спету голову змеи, когда тот пел, а иногда сам говорил змее, делая поясняющие жесты.
Спета очень покоробило то, что змее что-то объясняют, ибо все змеи мудры, а слепая змея — это премудрая змея из снов, та, что все знает. Слепой змее не нужно никаких объяснений. Спет отвернулся и не хотел смотреть в ту сторону.
Они с духом продолжали работать, идя вверх по реке, — вытаскивали ловушки, засаливали рыбу и снова забрасывали ловушки, — и Спет говорил о том, что делает, а дух говорил об этом змее, обвитой у него вокруг стана.
Но вот бурый дух протянул слепую серебристую змею к Спету, показав знаком, что тот должен говорить с нею.
В страхе и ужасе Спет упал на колени.
— Скажи мне, Премудрая, если соблаговолишь, — умру ли я при Повешении?
Он ждал, но змея равнодушно лежала на ладони у духа и не шевелилась, не отвечала.
Спет встал и отшатнулся.
— Благодарю тебя, о, Премудрая.
Дух заговорил со змеей, говорил он очень тихо, объясняя ей все осторожными жестами, потом снова обвил ее себе вокруг стана и помог Спету нести груз засоленной рыбы, ничего не говоря, ничего не показывая.
Солнце почти заходило.
Возвращаясь в хижину своей семьи, Спет проходил мимо Говорящего Ящика. Бормочущий черный дух сидел сверху и бормотал, как всегда, но на этот раз Ящик остановил Спета и заговорил с ним, назвав его по имени, и стал расспрашивать о его жизни.
Спет нес тяжелый груз соленой рыбы в двух корзинах по концам коромысла, лежавшего у него на сильном плече. Он устал. Он стоял посреди луга, где в другие поры года текла река, а серебряная хижина духов бросала на него длинную тень. Ноги у него устали, ибо он долго бродил в реке, а разум устал от того, что бурый дух целый день задавал ему вопросы, поэтому он говорил о том, что было на поверхности его мыслей, и не стал обсуждать погоду и рыбную ловлю. Он объяснил, что должен вскоре умереть. Обряд Повешения, делающий юношей взрослыми, начнется с первым дождем, для него назначено пятеро юношей, большинство обычно выживает, но о себе Спет думает, что умрет.
Ящик умолк, и дух наверху перестал бормотать: и Спет понял, что это правда, ибо люди умолкают перед лицом правды, о которой не хотят говорить вслух.
Он сделал Ящику учтивый прощальный жест и направился к своей хижине, чувствуя себя очень расстроенным. На вечернем пиршестве все малыши весело поедали рыбу и коренья и толстели еще больше, а тощие взрослые довольствовались кореньями и травами. Спет был только юношей, готовящимся к посвящению во взрослые, и ему нужно было бы хорошенько есть, чтобы толстеть и накапливать силу, но вместо того он вышел и взглянул на небо и увидел, что оно хмурится. Он не вернулся больше к пиршеству, но прислонился к стене хижины и дрожал, не в силах уснуть. Прямо перед ним лежали маленькие плоскодонные лодки его семьи, лежали в пыли позади хижины, ожидая счастливых дней дождя. Никогда больше ему не плавать в этих лодках!
Висеть вниз головой — это болезненный путь к тому, чтобы стать взрослым, но кто сумел выжить, тот на это не жалуется. А для него Повешение станет очень неприятным путем к смерти.
Задыхаясь, подгоняемый своей новостью, достопочтенный Уинтон подбежал к двоим инженерам, притаившимся на берегу реки.
— Я узнал… — начал было он.
— Тсс, — сказал один из них, не оборачиваясь.
Они смотрели, не оглядываясь и не отрываясь, на маленькое животное у самого берега.
Уинтон подошел ближе и притаился позади них.
— У меня есть новости, интересные для вас. — он сдерживал голос до шепота, но торжество скрежетало в этом шепоте, как напильник по стеклу, и, услышав его, оба метнули на проповедника по быстрому, пытливому взгляду, потом они снова обратились к зрелищу у кромки воды.
— Скажете, когда это кончится. Погодите.
Молодой проповедник проследил за их взглядами и увидел четвероногого зверька, большеглазого и острозубого, слегка барахтающегося в поднимающейся воде. Младший инженер Чарли делал с него снимки.
— У него лапы увязли, — шепотом сказал Уинтон. — Почему вы не поможете ему?
— Оно укореняется, — также шепотом ответил Гендерсон. — Мы боимся помешать ему громким звуком.
— Укореняется? — Уинтон был в недоумении.
— У него две жизненные стадии, как у устрицы. Вы знаете, устрица сначала бывает личинкой и плавает свободно, а потом закрепляется и превращается в ракушку. У этого зверька тоже есть стадия закрепления, и она как раз сейчас начинается. Когда вода дойдет ему до шеи, он свернется под водой в клубок, укоренится передними лапами и превратится во что-то вроде водоросли. Сейчас он укореняется задними. Это уже третье наше наблюдение.
Уинтон взглянул на барахтающегося зверька. Вода уже доходила ему почти до шеи. В больших блестящих глазах и мелких оскаленных зубках читались страх и недоумение. Уинтон содрогнулся.
— Ужасно, — прошептал он. — Знает ли оно, что с ним происходит?
Гендерсон пожал плечами.
— По крайней мере, знает, что вода поднимается и что оно не должно убегать. Оно должно оставаться на месте и врыться в дно. — Он заметил выражение лица у Уинтона и отвернулся. — Инстинкт — это могучее стремление сделать что-то. Бороться с инстинктом нельзя. Поддаться ему — приятно. Это не так плохо.
Достопочтенный Поль Уинтон всегда боялся утонуть. Он отважился бросить один взгляд на зверька, готового превратиться в водоросль. Вода подступала тому к шее, и он старался задирать голову и дышал быстро, с тихим повизгиванием.
— Ужасно! — Уинтон повернулся к нему спиной и отвел Гендерсона подальше от берега. — Мистер Гендерсон, я сейчас узнал кое-что.
Он был очень серьезен, но с трудом подбирал слова для того, что хотел сказать.
— Ну, говорите, — поторопил его Гендерсон.
— Я узнал от одного туземца. Переводчик сегодня работал лучше.
— Мы с Чарли недавно ввели в него сотни четыре слов и фраз, записанных дистанционно. Мы расспрашивали туземцев целый день. — В чертах у Гендерсона вдруг отразился холодный гнев. — Кстати, вы, кажется, говорили, что не будете пользоваться переводчиком, пока он не готов?
— Я только проверял его. — Уинтон почти извинялся. — Я не говорил ничего, только расспрашивал.
— Ладно, — Гендерсон мрачно кивнул. — Извините мое замечание. Так что же случилось? Вы здорово чем-то расстроены!
Уинтон избегал его взгляда и отвернулся, словно разглядывая реку с ее купами кустов и деревьев. Потом он обернулся к холмам вдали, и вид у него был неуверенный.
— Прекрасная, зеленая страна. Она кажется такой мирной. Бог щедро оделяет красотой. Это доказывает его доброту. Когда мы думаем, что бог не жесток.
— Ну, так бог на самом деле не жесток, — повторил жестко Гендерсон. — Это и есть ваша новость?
Уинтон вздрогнул и снова обратился к Гендерсону.
— Гендерсон, вы заметили, что здесь есть два вида туземцев? Одни — высокие, худые, медлительные, другие — маленького роста, коренастые и сильные, и они делают всю работу. Коренастых мы видим всякого возраста, от детского и старше. Так?
— Я это заметил.
— Как вы думаете, что это значит?
— Мы с Чарли говорили об этом. — Гендерсон был озадачен. — Это только догадка, но мы думаем, что высокие — это аристократы. Они хозяева низеньких, а низенькие работают на них.
