Т. 13 Число зверя - Хайнлайн Роберт Энсон (бесплатные серии книг txt) 📗
— Что-о? Что это ты читаешь? На каком факультете?
— На каком угодно, лишь бы не на педагогическом. Математику. Физику. Термодинамику всякую. Детали машин. Дуэльное фехтование. Плавание. А также — только не смейтесь — английскую поэзию от Чосера до елизаветинцев. Я люблю преподавать что-нибудь такое, что стоит преподавать. Деньги за лекции не беру: мы с ректором прекрасно друг друга понимаем.
— Я вот не уверена, что я тебя понимаю, — сказала я, — но я тебя люблю. Пошли купаться.
10. «…ОН ИМЕЛ ДВА РОГА,
ПОДОБНЫЕ АГНЧИМ,
И ГОВОРИЛ КАК ДРАКОН!»
ЗЕВ:
Прежде чем направиться к бассейну, наши жены заспорили о том, как одеваются барсумианские воины, — достичь единодушия в этом споре оказалось тем труднее, что более или менее трезвым в нашей компании был я один. Пока я излагал свою «позорную историю», Джейк уничтожил еще одну порцию виски со льдом и теперь был очень расположен этак добродушно с кем-нибудь подискутировать. Дамы выпили всего по одному хайболлу, но Дити только разрумянилась, а Шельма так мало весит, что от той же дозы была уже хороша.
Мы с Джейком согласились остаться при клинках. Раз уж наши принцессы их на нас нацепили, мы решили их не снимать. Но Дити потребовала, чтобы я снял замасленные шорты, в которых работал.
— Капитан Джон Картер никогда не ходит одетым. Он прибыл на Барсум нагим и с тех пор никогда не надевал ничего, кроме портупеи, как и подобает воину. Портупея, украшенная драгоценными камнями, — для торжественных церемоний, простая — для схваток. И ночные шелка при отходе ко сну. Барсумиане не носят одежды. Когда Джон Картер впервые увидел Дею Торис, — Дити закрыла глаза и начала наизусть: — «Она была лишена каких-либо одеяний, как и зеленые марсиане… если не считать ее пышных украшений, она была совершенно нага». — Дити открыла глаза и многозначительно взглянула на меня: — «Женщины не носят одежд — только украшения».
— Оч-чень неуда… неудо… неудовле-твори-тель-ный обычай, — откликнулся ее папенька и вдруг рыгнул. — Из-звините.
— Когда им было холодно, они закутывались в меха, папа. То есть я хочу сказать «Морс Каяк, мой высокочтимый отец».
— Дело не в том, — возразил Джейк, — дело в другом. Представьте себе: сталь звенит, сверки клинкают… клинки сверкают, а на тебе болтаются фамильные сокровища: бац тебя по коленкам, бац… Отвлекает. Кроме того, их могут сорвать. Верно я говорю, капитан Джон Картер?
— Логично, — согласился я.
— И вообще на иллюстрациях все изображены в набедренных повязках. А под ними, наверное, плавки. Стальные. Я бы носил.
— Папа, эти картинки рисовали в начале двадцатого века. У них там была цензура. А в тексте ясно сказано: мужчины носят оружие, женщины — драгоценности. Когда холодно, меха.
— Я знаю, как бы я одевалась, — влезла в разговор Шельма, — Тувия носит драгоценности на таких, знаете, кусочках прозрачной ткани. Я помню картинку на обложке. Это не платье, а так — чтобы было на что прицепить брошки. Дити — ой, прости, Дея Торис, найдется у тебя прозрачный шарфик — мне надеть? К счастью, когда Морс Каяк меня похитил, мои жемчуга были на мне.
— Шельма, — возразил я, — ты никак не можешь быть Тувией. Тувия вышла замуж за Карториса, а твой муж Морс Каяк. Точнее, Морс Каджейк.
— Конечно, мой муж Морс Джейк! Но я его вторая жена, так что все в порядке. Однако подобает ли Владыке Барсума именовать принцессу династии Птарт «Шельмой»? — миссис Берроуз гордо вытянулась во все свои 152 сантиметра и приняла оскорбленный вид.
— Прошу простить меня, Ваше Высочество.
Шельма хихикнула:
— Не могу сердиться на нашего Владыку. Дея Торис, детка, есть у тебя зеленый тюль? Или голубой? Любого цвета, только бы не белый.
— Пойду поищу.
— Дамы, — возмутился я, — если мы будем столько времени собираться, бассейн замерзнет. Обойдемся сегодня без жемчуга. Кстати, откуда на Барсуме берется жемчуг? Морское дно там безжизненное, устриц нет.
— Он доставляется из Коруса, Затерянного Моря Дора, — сообщила Дити.
— Их не переспоришь, сын. Но я либо сейчас пойду купаться, либо еще выпью… а потом еще. Потом опять еще. Я устал. Я трудился. Не покл^щя рук.
— Хорошо, папочка, пошли купаться. Тетя Хи… тетя Тувия, ты как?
— Иду, иду, Дея Торис. Иду, чтобы спасти Морса Джейкоба от него самого. Но земных одежд не надену. Можешь взять мою норку: вдруг на обратном пути будет холодно.
Джейк обмотал саронг вокруг бедер на манер марсианской повязки, опоясав его портупеей. Я снял запачканные шорты и надел плавки, которые Дити снисходительно признала «почти барсумианскими». Я уже мог обойтись без одежды, позаимствованной у Джейка, так как добрался до своей походной сумки, постоянно хранившейся в машине, — в ней имелось все: от паспорта до пончо. Шельма надела жемчуга и кольца, в которых она была у себя на вечеринке, а талию обхватила шарфиком, прицепив к нему всю бижутерию, какую только удалось обнаружить в доме. Дити взяла с собой Хильдину норковую накидку и вскоре набросила ее на плечи.
— Мой капитан, подари мне когда-нибудь такую же.
— Я лично буду свежевать норок, — пообещал я ей.
— Ой, что ты! По-моему, это синтетика.
— По-моему, нет. Спроси у Хильды.
— Лучше не буду. Но я согласна на синтетическую.
— Моя возлюбленная принцесса, — сказал я, — ты ешь мясо. Норки — злобные хищники, а тех, что идут на мех, специально для этого разводят — не капканами отлавливают. С ними хорошо обращаются, и убивают их гуманно. Если бы твои предки не убивали животных на мясо и мех со времен последнего оледенения, то тебя бы не было на свете. Чувства, не подкрепленные логикой, приводят к трагедиям вроде тех, что происходят в Индии и Бангладеш.
Некоторое время Дити молчала. Мы шагали к бассейну вслед за Хильдой и Джейком. Потом она сказала:
— Мой капитан…
— Да, принцесса?
— Ты прав. Но твой ум так похож на компьютер, что я порой пугаюсь.
— Я вовсе не хочу тебя пугать. Я не жажду крови — ни норок, ни коров, ничьей. Но я буду убивать без колебаний — ради тебя.
— Зебадия…
— Да, Дити?
— Я горжусь тем, что ты выбрал меня в жены. Я постараюсь быть хорошей женой… и твоей принцессой.
— Ты уже моя принцесса. Ты всегда ею была и будешь. Дея Торис, моя единственная любовь, до того как я тебя встретил, я был мальчишкой, играющим в игрушки для переростков. Теперь я мужчина. У меня есть жена, которую надо беречь и радовать… ребенок, о котором надо заботиться. Я наконец-то живу по-настоящему! Эй! Что ты носом шмыгаешь? Нечего, нечего!
— Я сейчас разревусь.
— Ну-ну… Не намочи Хильдину шкурку.
— Дай платок.
— У меня нет. — Я вытер ей слезы рукой. — Выплачешься на меня в койке.
— Давай ляжем пораньше.
— Сразу после обеда. Ну что? Уже не шмыгается?
— Кажется, нет. Интересно, беременные всегда плачут?
— Говорят, да.
— Ладно, я больше не буду. Мне не полагается. Я ужасно счастливая.
— У полинезийцев есть такое выражение: «Рыдать от счастья». Вот, наверно, ты этим и занимаешься.
— Должно быть. Но лучше я не буду на виду у всех, — Дити приспустила с плеч накидку. — В ней очень приятно, но жарко. — Вдруг она насторожилась и снова закуталась в накидку. — Кто это сюда идет?
Я поднял взгляд и увидел, что Джейк и Хильда уже у самого бассейна, а снизу, из-за гигантского валуна, в нашу сторону направляется какой-то человек.
— Не знаю. Стой здесь.
Я поспешил к бассейну. Незнакомец был в форме федерального рейнджера. Подходя, я услышал, как он спрашивает Джейка:
— Вы Джейкоб Берроуз?
— А что?
— Отвечайте па вопрос. Если вы Берроуз, то у меня к вам дело. Если нет, то вы находитесь на территории не принадлежащего вам землевладения. Это федеральная земля, доступ сюда ограничен.
— Джейк! — крикнул я. — Кто это такой?
Вновь пришедший повернулся в мою сторону:
— А вы кто такой?
