Другие правила - Большаков Валерий Петрович (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
– Говорить бесполезно, – сказал Жилин, – дурь выбивать надо. Тогда, может, до них дойдет. Был у нас один на «Поларисе», здоровый такой колонист, Тексом звали. Любил девушек зажимать. Обнаглел до такой степени, что на моих глазах полез к практикантке. Ну, я его побил немножко… И что вы думаете? Как шелковый стал!
– Чую, – заулыбался док, – хватит у вас с ними мороки! Или как вы говорите? Работы? Будет вам работка! Только учтите: шохо – народ грубый, могут и сдачи дать!
– А мы им приемчики покажем! – ухмыльнулся Жилин.
– Начинаем ориентацию! – вострубил Гирин из рубки. – Фобос выше меня. Красавец! – именно так, с ударением на последнем слоге.
– А нам не видно! – заныли в толпе.
В обзорнике, где медленно проползала Красная планета, похожая на спелую тыкву – бугристую, дольчатую, с прилипшей землей, – махнуло сиреневым. Экран мигнул, и в черном небе повисла грязная, красно-коричневая картофелина Фобоса. Она была сгрызена с одного боку и попорчена бороздами с другого. У кратера Стикни, почти на краю сей зло громадной ямищи, прорывали реголит пузырики куполочков и ситечки антенн. И уже не с огородом вытанцовывалась аналогия, а с грибницей. С шампиньонами, например.
Над Фобосом, словно привязанная, висела целая гроздь модулей ремонтной станции. Рядышком, как заведенный, крутился гигантский кристаллизатор с пристыкованной к нему реакторной печью. Копия – кастрюля с ручкой.
Подальше от тяжелых конструкций обращались корабли – уродливые автозаправщики, похожие на клетки, в которые понапхали мячей, гантелевидные импульсные ракеты. Блестящие цилиндры транспортов-автоматов лежали на поверхности Фобоса, притянутые струнками тросов, и напоминали банки со сгущенкой, забытые кем-то на пляже. Вокруг них ползали «бронзовки» вездеходов и копошилась серебристая мошкара – не понять, то ли грузовые киберы, то ли космодромщики в пустолазных скафандрах.
Жилин протолкался в рубку и включил дешифратор рации. Рация поквакала, повыла немножко и сказала ясным голосом: «…высота заданная. Полный виток». – «Алконост», я Фобос! Сообщите готовность к причаливанию!» – «Фобос, я „Алконост“. Готовность ноль». – «Алконост», даю финиш!» – «Вас понял, Фобос. Перехожу в активный режим…» Голос отдалился, ворвались трели каких-то агрегатов на Марсе, потренькали и пропали. Потом кто-то сказал: «Юлька уже два года, как на Луну переехала. На ПМЖ. Ты что, не знал?» Рация переключалась с канала на канал, но выходило не смешно, как в анекдоте про испорченное радио, а как-то обычно. Люди добирались до Фобоса, Марса, астероидов, но разговор вели вовсе не о межзвездных пропастях. Люди справлялись о здоровье детей, интересовались, какая погода на станции «Маринер», жаловались на невкусную воду с Весты, сплетничали, делились информацией «для служебного пользования», выражали несогласие с политикой руководства, передавали поздравления и свежайшие слухи.
«Ты где был? А-а… „Солярис“ на подходе, уже пеленги берет. Просит автозаправщика… Отправить? Добро!» – «…Дорогой Иван Васильевич! Жена, дочь и внучка Агриппина поздравляют вас с днем рождения и просят передать для вас песню „Антиовал“ в исполнении Беги Джахангира…» – «…ни одной целой запчасти, понимаешь! Назер нужен, понимаешь, хоть один, пару нейтринных генераторов… Да, и нейтринные чипсеты к ним!» – «Кузьмич! Может, ты в курсе? Что-то „Антенна-2“ не отвечает. Битый час вызываю, и ни с места… Чиво-чиво? Ну-у, а еще администратор! Да нет… да ты не понял! Это Южный полюс „однойка“ греет, а я тебе про „двойку“ толкую, над Севером которая! Ну, да… Может, с рацией что?..»
И в ту же секунду пульт аварийной связи заиграл красным светом и оглушительный неприятный звон прошелся по нервам. Компьютер проорал благим матом:
– Сверхсрочный вызов со Спу «Антенна-2»!
На экране появился человек в синем комбинезоне с полуоторванным шевроном Службы космических орбитальных станций на обгорелом рукаве. Лицо у человека было бледное, перепачканное сажей, с запекшейся кровью на щеке. Человек очень спешил. Дрожащими пальцами он засовывал в уши горошины репродукторов, уронил один, зашипел как от боли, достал новый из кюветы с раствором. Вцепившись в рекордер, прохрипел задыхающимся голосом:
– Всем, всем, всем! Говорит дежурный диспетчер Спу «Антенна-2»! Хэлп ас! Мэйдэй! Мэйдэй! Прием! – Он оглянулся на дверь и воззвал с отчаянием: – Господи! Хоть кто-нибудь! Прием!
– Говорит рейсовый «Бора», – быстро склонился над рацией Жилин, – что случилось?
– Вижу вас! – возликовал диспетчер. – «Бора», помогайте! Пурпурные захватили ЦПУ станции! Тхакур Сингх… Эта сволота причалила на челноке, мы думали… – По экрану прошли помехи. – …Сингх не дает вырубить антенну! Понимаете, Спу описывает лучом циркуляцию над Северной шапкой… – Внезапно в дверь заколотили, потом ударили ногой, и дежурный диспетчер заспешил, сильно нервничая: – Луч пройдет прямо по базе «Северный полюс», а там гляциологи застряли, как назло! Их там человек тридцать! Не обесточим импульсаторы – они там все сгорят!
Будто иллюстрируя сказанное, тонкий зеленый луч прошил дверь, протянулся раскаленным жалом, и сноп рдеющих брызг вспыхнул за плечами диспетчера. Тот втянул голову и заверещал в микрофон:
– Сделайте там что-нибудь! Людей надо срочно эвакуировать! Час какой-то остался! Хоть что-нибудь!..
Звук неожиданно пропал. Диспетчер надрывался, растягивая рот в немом крике, но только шипение несущего канала касалось ушей. Потом пропало изображение – замельтешило, расслоилось, пошло рябью, и экран перестал показывать.
– Макс! – рявкнул Жилин. – Готовь бот!
– Уже! – отозвался Гирин из-за выпуклой стены кожуха фотореактора.
– Предстартовые программы запущены, – угодливо доложил комп.
Жилин включил шифратор и стал набирать текст.
– Габа! – сказал он отрывисто. – Я сейчас пошлю радиограмму на Фобос… «Тхакур» с двумя «ка» пишется? Угу… Будь другом, отправь копию зональному комиссару! А то я не успеваю…
Габа, согнувшийся буквой «зю» над комбайном контроля отражателя, серьезно кивнул.
– Ну конечно. На Цереру?
– На Цереру или на Весту… Отправляй лучше на Цереру, там разберутся.
Набрав текст, Жилин включил служебный канал и передал сообщение о ЧП в экстренном импульсе. Повернувшись уходить, он увидел лица добровольцев. Испуганные, спокойные, встревоженные, хорошенькие, лупающие изогнутыми ресницами, хмурые, любопытные… И одно родное. Жилин подошел к Марине. Взял руками ее голову и поцеловал в нос.
– Я только туда и обратно, – стал он загодя оправдываться, – я быстро…
Марина мелко закивала, прижимаясь щекой к его ладони. Она все понимала. Она ничего не требовала… Жилин хмуро посмотрел на волонтеров.
– А вы тоже даром не стойте, – сказал он прохладно, – подготовьте пока место для эвакуантов. Организуйте горячее питание, медбоксы… Ну, ладно, побежал я!
– Беги, беги…
Жилин бежал и думал. Обо всем сразу. Короткими, пунктирными мыслями:
«Или на Спу сначала? Нет, туда потом…»
«Тридцать человек… Всех сразу не получится…»
«Будто уже и послать больше некого!»
«Бот не резиновый… Хорошо, если двадцать впихнем…»
«Господи, как же мне все это надоело!»
«Легче самому все сделать. Хоть душа будет спокойна».
«Бедный Марик…»
Ровно в полдень по БВ «Коча», имея на борту Жилина с Максимом, расстыковалась с «Борой».
– Прошло разделение, прошло разделение, – зачастил Гирин, – визуально наблюдаем расхождение…
– Принято, – хрюкнул в селекторе Громыко, оставшийся за старшего.
На экране перископа плавно, с разворотом, прошла «Бора»,
– Высота двести, – сказал Гирин и поправил усик микрофона.
– Сколько еще времени осталось? – проскрипел Громыко.
– Мало, – процедил голос Габы, – минут пятьдесят от силы.
– Что можно успеть за пятьдесят минут? – пробурчал врио командира корабля. Габа не ответил. Жилин его хорошо понимал. Мерный шумок вентиляторов, перелопачивающих стоячий невесомый воздух, нудная молвь компьютеров, ярмарочное разноцветье экранов, транспарантов, индикаторов – все это было до того знакомым, привычным, даже надоевшим, что просто в голове не умещалась мысль об умертвиях и терактах. А вот мазнет Тхакур Сингх мазерами по базе, и все – размягченные купола надуются и лопнут, оболочки опадут, скукожатся… У гляциологов мозги вскипят, черепа лопнут, глаза вытекут… И попадают на пол иссохшие мумии.
