В погоне за метеором - Верн Жюль Габриэль (читаемые книги читать TXT) 📗

С тех пор мистер Форсайт больше не показывался. В течение тридцати с лишним часов он пробыл без еды и питья. Один только раз Фрэнсис добился, чтобы дверь отперли. Но она открылась настолько скупо, что Фрэнсису с трудом удалось в щелку разглядеть своего дядю. Мистер Форсайт казался совершенно разбитым и ужасно расстроенным. Взгляд его выражал безумие, и Фрэнсис, растерявшись, остановился у порога.

— Что тебе нужно от меня? — спросил мистер Форсайт.

— Но, дядюшка, — воскликнул Фрэнсис, — вот уже целые сутки как вы сидите взаперти. Позвольте мне по крайней мере хоть принести вам поесть.

— Ничего мне не нужно, кроме тишины и покоя, — ответил Форсайт, — и прошу тебя оказать мне величайшую услугу — не нарушать моего одиночества.

Эти слова, произнесенные с непоколебимой твердостью и в то же время звучавшие непривычно ласково, произвели на Фрэнсиса настолько сильное впечатление, что он не решился настаивать. Да вряд ли это было бы возможно, так как дверь при последнем слове астронома захлопнулась. Племяннику оставалось только ретироваться, так ничего и не добившись.

Утром 13 мая, за два дня до предполагаемой свадьбы, Фрэнсис, сидя у миссис Гьюдельсон, чуть ли не в двадцатый раз описывал эту сцену, создававшую новый повод для беспокойства.

— Ничего не понимаю, — произнесла, вздохнув, миссис Гьюдельсон. — Можно подумать, что и мистер Форсайт и мой муж сошли с ума.

— Как? — воскликнул Фрэнсис. — Ваш муж? Разве с доктором тоже что-нибудь неладно?

— Да, — вынуждена была признаться миссис Гьюдельсон. — Оба они ведут себя так, будто сговорились. У моего мужа это началось немного позже — вот и все. У себя в кабинете он заперся только со вчерашнего дня. С тех пор он больше не показывался, и вы можете себе представить, как мы тревожимся.

— Просто голову можно потерять! — воскликнул Фрэнсис.

— То, что вы рассказали мне о мистере Форсайте, — продолжала миссис Гьюдельсон, — заставляет меня предположить, что они снова одновременно сделали какое-нибудь открытие, относящееся к их проклятому болиду. Принимая во внимание их настроение, это не сулит ничего доброго.

— Ах, если бы я имела право распоряжаться… — вмешалась Лу.

— Что бы вы сделали, дорогая сестричка? — спросил Фрэнсис Гордон.

— Что бы я сделала? Очень просто. Я бы отправила этот подлый золотой шар куда-нибудь подальше… так далеко, чтоб его не было видно даже в самую лучшую трубу.

Возможно, что исчезновение болида и в самом деле вернуло бы покой мистеру Форсайту и доктору Гьюдельсону. Кто знает — если бы метеор навсегда скрылся из глаз, быть может угасла бы их нелепая вражда.

Но вряд ли можно было рассчитывать на такую случайность. Болид будет здесь и в день свадьбы, и после него, и всегда, раз он с ненарушимой правильностью движется по своей неизменной орбите.

— В конце концов, — произнес Фрэнсис, — скоро все выяснится. Не позже чем через два дня им обоим придется принять окончательное решение, и тогда мы будем знать, что нас ожидает.

Когда Фрэнсис вернулся на Элизабет-стрит, ему показалось, что последние события как будто бы не грозят тяжелыми последствиями. Мистер Форсайт, как узнал Фрэнсис, покинул свой кабинет и молча поглотил обильный завтрак. Сейчас, измученный, но сытый до отвала, он спал мертвым сном, в то время как Омикрон выполнял в городе какое-то его поручение.

— Ты видела дядю, перед тем как он уснул? — спросил Фрэнсис у верной Митс.

— Видела, как тебя вижу, сынок, — ответила старуха. — Ведь я подавала ему завтрак.

— Он был голоден?

— Как волк! Проглотил все, что было приготовлено к завтраку: сбитую яишенку, холодный ростбиф, картофель, пудинг с фруктовым соусом. Ни крошечки не оставил.

— А как он выглядел?

— Не так уж плохо. Только бледный он стал, как провидение, а глаза красные. Я посоветовала ему промыть глаза бурной кислотой, но он как будто даже и не слышал.

— Он ничего не велел передать мне?

— Ни тебе, ни кому другому. Он ел не раскрывая рта, а потом собрался спать. Но раньше послал своего друга Крона в «Уостон стандарт».

— В «Уостон стандарт»! — воскликнул Фрэнсис. — Бьюсь об заклад, что послал туда сообщение о результатах своей работы. Снова начнется газетная полемика. Только этого еще не хватало!.

На следующее утро, взяв в руки «Уостон стандарт», Фрэнсис с горечью ознакомился с этим сообщением Дина Форсайта. Ясно было, что появился новый повод для соперничества, грозившего разбить счастье молодого человека. Отчаяние Фрэнсиса еще возросло, когда он убедился, что оба соперника снова пришли к цели dead heat [10]. В то время как «Уостон стандарт» опубликовал заметку мистера Дина Форсайта, газета «Уостон морнинг» поместила подобное же сообщение доктора Сиднея Гьюдельсона. Итак, отчаянной борьбе, в которой ни одному из соперников до сих пор не удалось добиться какого-либо преимущества, суждено было продолжаться!

Совершенно тождественные по началу, обе заметки значительно расходились в своих выводах. Такое различие взглядов неизбежно должно было вызвать новые споры, что могло, впрочем, принести и некоторую пользу: как будто намечалась возможность впоследствии разграничить заслуги обоих соперников.

Одновременно с Фрэнсисом всему Уостону, а одновременно с Уостоном всему миру, по которому через посредство телеграфных и телефонных проводов мгновенно разнеслась эта новость, стало известно о сенсационном сообщении двух астрономов с Элизабет-стрит и с Морисс-стрит. И эта новость тотчас же стала предметом самых страстных споров на всем земном шаре.

Могло ли появиться более поразительное сообщение и было ли достаточно оснований для всеобщего возбуждения — пусть рассудит читатель.

Мистер Форсайт и доктор Гьюдельсон сообщали, что их непрекращавшиеся наблюдения дали им возможность отметить несомненное нарушение курса, по которому двигался болид. Его орбита, до сих пор направленная точно с севера на юг, теперь несколько отклонилась к линии северо-восток — юго-запад. Значительно большее изменение было в то же время отмечено в отношении расстояния болида от поверхности земли. Расстояние это бесспорно несколько уменьшилось, хотя скорость движения болида не увеличилась. Из этих наблюдений, а также и на основании произведенных ими вычислений, оба астронома пришли к выводу, что метеор отклоняется от своей постоянной орбиты и непременно должен упасть на землю. Место и дату падения теперь уже представляется возможным уточнить.

Но если в начале своих сообщений мистер Форсайт и доктор Гьюдельсон сходились на одном, то дальше их выводы резко отличались друг от друга.

В то время как один, основываясь на сложнейших расчетах, предсказывал, что болид упадет 28 июня в южной части Японии, второй, проделав столь же сложные вычисления, утверждал, что падение болида произойдет 7 июля где-то в Патагонии.

Вот как могут расходиться астрономы? Пусть публика сама решит, кто прав!

Но публика на сей раз не склонна была делать выбора. Ее интересовал только самый факт, что астероид упадет на землю, а с ним вместе и тысячи миллиардов, которые он носит с собой в пространстве. Вот это и было самое главное! А в остальном — будь то в Японии, в Патагонии — безразлично где,

— миллиарды все равно будут подобраны.

Все разговоры вертелись вокруг того, какой переворот в экономике произведет такой неслыханный прилив золота. Богачи, в общем, были огорчены тем, что их состояние окажется обесцененным, а бедняки радовались маловероятной возможности, что им достанется хоть кусочек пирога.

Что касается Фрэнсиса, то он почувствовал прилив подлинного отчаяния. Какое ему было дело до этих миллиардов! Он стремился только к одному: получить в жены свою любимую Дженни, этот клад, бесконечно более драгоценный, чем болид со всеми его омерзительными богатствами.

Он бросился на Морисс-стрит. Там уже были осведомлены о злополучной новости и понимали, какие плачевные последствия в ней таятся. Неизбежным становился теперь жестокий и непоправимый разрыв между обоими безумцами, считавшими небесное тело своей собственностью. «И тем страшнее это было теперь, когда к профессиональному самолюбию примешивалась материальная заинтересованность.