Откройте небо - Сильверберг Роберт (книги без сокращений .TXT) 📗
Расписание работ, естественно, придется изменить. Пилазинул, 408б, доктор Хорккк освобождаются от своих обязанностей надсмотрщиков на раскопках и целиком посвящают себя исследованию шара и попыткам определить значение демонстрируемых сцен. Мы надеемся получить ключ, который приведет нас к новым открытиям. Все руководство практической частью работ будет возложено на доктора Шейна и Лероя Чанга, поскольку Саул и так завален делами и не вылезает из лаборатории. А непосредственно копаться в яме будут наши специалисты, то бишь Келли и Миррик, а также подвернувшиеся под руку подмастерья – Стин, Яна и твой покорный слуга.
Время обеда. За стеной идет отвратительный дождь.
Я все еще пребываю в некотором обалдении от увиденных картин. Эти качающиеся в воздухе здания… Странные, очень странные обычаи… И лица, лица Высших. Я тебе еще не рассказывал о них? О глазах? Их три.
Расположены в ряд. Холодные. Мерцающие. Они смотрят на тебя с экрана и вызывают желание броситься наземь, забиться в какую-нибудь щелку, исчезнуть. Этот леденяще-разумный взгляд… Взгляд существа, прожившего сотни тысяч лет. Может быть, и нет, но все равно. Страшно смотреть. Эти глаза смотрят из такой дали… Плюсквамперфект. Давно прошедшее время. Что это был за народ? Где научились они искусствам, где приобрели знания, которые позволили им стать великими, в то время как все остальные расы Галактики еще ничем не отличались от своих животных предков, а предки некоторых еще не появились на свет? Как смогли они сохранить свою цивилизацию в течение сотен миллионов лет (Сотен миллионов! По этой шкале измерений нас отделяет от древних египтян и кроманьонцев – что? – один удар сердца).
Как тебе мои глубокие философские рассуждения? Твой красивый и мудрый братец чертовски голоден. Отключаюсь. Пошел есть.
Тот же день, то есть ночь. Пять часов спустя.
После обеда мы с Яной провели несколько часов за написанием археологического заявления для прессы. И хотя в нашей паре обладать литературным талантом положено мне, авторство принадлежит практически только Яне. Я ходил вокруг да около, написал несколько предложений на пробу, сам же отмел их, потом за дело взялась Яна и в доли секунды составила вполне профессионально звучащее заявление. Воистину, у этой девушки высокая орбитальная скорость. Завтра утром мы отправимся в город, чтобы сплавить наше творение по телепатической сети. Надеюсь, что у старой су… леди Марж Хотчкисс будет выходной день.
Остальные весь вечер проторчали в лаборатории. Мы с Яной тоже зашли туда, когда закончили. Шахматы забыты навсегда. Похоже, с нынешнего дня единственным вечерним занятием станет просмотр старинного кино. Поздно вечером шар выдал новую серию. Наверное, у него бесконечный запас сюжетов.
Надеюсь, он не перегорит от нашего энтузиазма.
7. 10 СЕНТЯБРЯ 2375. ХИГБИ-5
Мы с Яной поехали в город отправлять заявление для газетчиков. И всерьез засели на дороге. Какой-то придурок забыл перезарядить батареи электрического вездехода, на котором мы обычно мотаемся в город и обратно.
Мы находились километрах в двенадцати от места назначения, когда мотор издал тихий жалобный вздох и заснул вечным сном. Я откинул капот и попытался продемонстрировать мужскую техническую компетентность, но оказался бессилен что-либо сделать. Увы. Яна окликнула меня:
– Не трать время на возню с мотором. Сдохла батарея.
– И что же нам теперь делать? Пройти остаток дороги на своих двоих?
– Начинается дождик, – заметила Яна. – Какой милый сюрприз.
– Давай подождем. Вдруг кто-нибудь проедет мимо.
Мы ждали около получаса. В машине. Одни посредине пустоты. Я не воспользовался стечением обстоятельств и не попытался познакомиться поближе с физиологическими особенностями моей спутницы. Во-первых, бесконечный серый поток воды, льющийся с небес этой планеты, несколько охладил мои желания. Во-вторых, даже если бы я был в подходящем настроении, все равно не позволил бы себе настолько отвлечься – мы могли пропустить машину.
На этой дороге не такое уж оживленное движение, чтобы застрявшие путешественники могли не заметить потенциальных спасителей. Самой главной причиной было внезапно одолевшее меня странное и вполне старомодное ощущение, что не годится начинать роман, у которого может быть очень серьезное продолжение, в тесном вездеходе, застрявшем посреди грязной дороги в бог знает какой дыре. Не то чтобы на Хигби-5 можно найти более комфортабельные условия, но было слишком это место убогим. Я, наверное, извращенец. Как ты думаешь?
Итак, вместо того чтобы яростно наброситься друг на друга, мы целомудренно сидели рядышком и беседовали. Только сейчас мне пришло в голову, что Яна могла и не испытывать оглушившего меня приступа пуританства, но теперь уже поздно что-либо менять. А разговаривали мы о том, какие пути привели нас в науку археологию. Она спросила меня, и я ответил:
– Не выношу даже мысли о том, что вещи не вечны. Я хочу сказать…
То, что было важным и ценным, то, чем дорожили люди, рано или поздно оказывается под землей – похоронено и забыто. Я хочу отыскивать, возрождать эти предметы, чтобы снова были нужны… чтобы они не чувствовали себя брошенными, ненужными, обойденными вниманием…
И я поведал Яне историю потерянной статуэтки.
Помнишь, Лори? Конечно, помнишь. Разве ты можешь забыть?
Тогда нам с тобой уже исполнилось по шесть. Отец надолго застрял на какой-то планете – ранний склероз, совершенно не помню названия – в системе Эпсилон Эридана. И привез нам оттуда в подарок две статуэтки, две игрушки. Одну тебе, одну мне. Это были изображения каких-то местных домашних зверюшек. Фарфоровые. Очень гладкие и приятные на ощупь. Стоило начать поглаживать такую фигурку, и уже не хотелось останавливаться.
Ты держала свою статуэтку на тумбочке рядом с больничной койкой, я таскал свою в кармане весь день, а ночью, перед тем как лечь спать, ставил на пол рядом с кроватью, чтобы в случае чего легко отыскать в темноте. Я любил эту фарфоровую зверюшку больше всех моих детских сокровищ.
Потом, в один прекрасный день отец взял меня с собой посмотреть, как его фирма будет строить большой новый дом где-то на Аляске. Я стоял на балконе, глядя, как заливают бетоном огромную яму для фундамента, и чихнул, а может, просто неловко повернулся – и статуэтка вылетела из моих рук и упала в котлован. Я кричал, плакал, просил отца достать ее, но строительные машины работали слишком быстро – через пять минут яма была заполнена, а моя игрушка погребена под десятками тонн бетона.
– Прикажи им выкопать ее! – потребовал я у отца. – Ведь этот дом принадлежит тебе. Ты можешь их заставить! Я хочу ее вернуть!
Отец рассмеялся и ответил, что если он остановит строительство и прикажет разворотить бетон, чтобы найти мою статуэтку, это обойдется ему в тысячи кредиток. Хочу ли я, чтобы он потерял так много денег? Кроме того, сказал он, через миллион лет сюда придут археологи, разберут руины здания, найдут игрушку и сдадут ее в музей. Я не знал, кто такие археологи и не хотел ждать миллион лет, пока они выкопают статуэтку. Я хотел ее обратно сейчас, сию же минуту и учинил такую истерику, что пришлось унести меня с балкона и сделать укол, чтобы я успокоился.
А ты, когда узнала, что случилось, сказала:
– Что ж, если у Тома больше нет такой игрушки, мне тоже не надо. – И попросила сиделку отдать статуэтку какой-нибудь девочке, что она и сделала.
Это был точный и чуткий, типично твой поступок. Я жутко ревновал и завидовал, что у тебя осталась игрушка, а у меня – нет. Думаю, что любая добрая девочка на твоем месте просто отдала бы брату свою игрушку, но ты никогда не поступала, как все, и почти всегда оказывалась права. В тот раз тоже. Меня ведь не утешила бы замена, а вот то, что ты отказалась от радости, которой был лишен я, каким-то образом смягчило горечь потери.
Со временем я узнал, кто такие археологи, и начал посещать музеи, чтобы увидеть найденные ими предметы. Там оказалось много игрушек, вещиц, которые потеряли другие маленькие мальчики пять, или пятнадцать, или пятьдесят тысяч лет назад. И тогда меня пронзила мысль: как печально, что все эти вещи были утрачены, что долгие годы к ним никто не прикасался и они никому не приносили радости. И как здорово, что кто-то побеспокоился, поехал и после стольких лет вернул их из забвения.
