Откройте небо - Сильверберг Роберт (книги без сокращений .TXT) 📗
Правда, я тоже был не особенно горд собой – все время вспоминал, насколько по-идиотски организовал работу по извлечению своей находки.
Когда конференция закончилась, Миррик со всей возможной осторожностью подхватил шар на клыки – по его словам, он весит не больше среднего человека – и потащил в лабораторию.
Это произошло три часа назад. Доктор Шейн, доктор Хорккк и Пилазинул до сих пор сидят с нашей новинкой безвылазно. С ними 408б. Саул Шахмун мотается туда и обратно. На каждом новом витке он кажется еще более возбужденным, но ничего определенного не говорит – никаких результатов пока нет.
Миррик, Келли, Стин Стин и Лерой Чанг отправились обратно к яме. У Лероя вся физиономия в синяках и довольно поганое настроение. А нам с Яной приказано после обеда учинить большую уборку. Вот этим мы и занимаемся.
Она в своем домике, а я – в своем.
Это великая награда за находку века, не так ли, сестренка?
Двумя часами позже. В лаборатории все еще продолжается симпозиум. Мне чертовски хотелось бы знать, до чего они там договорились, но если бы нашему начальству понадобились аспиранты, оно бы нас вызвало. Саул уже что-то давненько не показывался. Наши чернорабочие все еще роют, но больше не нашли ничего интересного. Келли с Мирриком копали бы день и ночь, если б им только разрешили.
Я закончил наводить чистоту в домике, привел себя в порядок и отправился в хозяйство напротив поговорить с Яной.
Любопытно, что ее больше интересовала не наша удивительная добыча, а неприличное поведение профессора Лероя Чанга. Типично женский подход, как сказал бы я, если б не боялся тебя обидеть. Кроме того, я не вполне уверен, что это действительно типичная реакция.
– Ты ведь видел, как он лапал меня, – тоном обвинителя заявила Яна. – Почему же не вмешался?
– Не сообразил, насколько это серьезно.
– Серьезно! Куда уж серьезнее! Да он чуть не раздел меня!
– Милый старый Лерой, уж он-то знает, как уговорить девушку.
– Очень смешно! А если бы он меня изнасиловал?
– Мне показалось, ему было далеко до успеха, разве не так?
– Ты не чувствуешь себя виноватым? Копал, как сумасшедший, в этой проклятой яме, а я кричала, звала на помощь.
– Знаешь, мне говорили, что насилие практически невозможно без согласия самой жертвы, – улыбнулся я. – То есть жертва просто должна защищаться, как только может, и, если она не калека, а нападающий не супермен, любая девушка сможет отбиться от него. А если нет, значит, она либо перепугалась до смерти, либо вовсе и не собиралась сопротивляться всерьез. Кроме того, я что-то не помню, чтобы ты кричала.
– Твоя дешевая психология не убедительна, – фыркнула Яна. – Не знаю, откуда ты взял эту сомнительную теорию, но, уверяю тебя, ты ошибаешься, ибо, как и большинство мужчин, не имеешь ни малейшего понятия, что думают и чувствуют в такую минуту женщины.
– Тебя что, неоднократно насиловали, и ты считаешься специалистом по этому вопросу?
– Мы не можем сменить пластинку? Готова предложить несколько тысяч куда более увлекательных тем для беседы. И, кстати, меня еще ни разу не насиловали, и, надеюсь, этого не случится. Спасибо за заботу.
– Как тебе удалось отшить Лероя?
– Я ударила его по лицу. Кулаком. Изо всех сил. А потом пнула его.
– И он отстал. Что подтверждает теорию…
– Мы же переменили тему.
– Прости, но ты первая заговорила об изнасиловании, – заметил я.
– Я не хочу больше слышать этого слова!
– Хорошо.
– И все же мне кажется, что с твоей стороны было полным хамством рыться в своей яме, когда Лерой… напал на меня.
– Прости. Я слишком увлекся работой.
– И что это была за штука?
– Хотел бы я знать, – ответил я. – Может, зайдем в лабораторию и спросим у них?
– Лучше не надо. Не думаю, что они хотят нас видеть.
– Пожалуй.
– Том, прости, я не хотела устраивать истерику. Но, понимаешь, Лерой напугал меня, здорово напугал. А когда никто не пришел на помощь…
– Ты собираешься рассказать обо всем доктору Шейну?
Она покачала головой:
– Лерой больше не пристанет. Нет смысла затевать скандал.
Я восхищен ее отношением к этому делу. Более того, признаюсь, я восхищен самой Яной. До сих пор в своих письмах я упоминал о ней только мельком. Отчасти потому, что очень нескоро понял: Яна не просто красивая девушка, но еще и интересный человек. А кроме того, – ну прости меня, Лори, – мне всегда очень неудобно обсуждать свои любовные дела. Не из-за того, что не желаю делиться с тобой, я просто боюсь причинить тебе боль.
Вот. Вырвалось. Хотя, быть может, я сотру запись, прежде чем отдам тебе блок.
Пойми, мне не хотелось бы касаться некоторых сторон человеческой жизни, полностью недоступных тебе из-за болезни: любви, брака, ну, ты понимаешь. То, что я веду активный образ жизни, мотаюсь с места на место, работаю руками, когда ты лишена всего этого, уже достаточно жестоко. Но эмоциональная сфера: первое свидание, влюбленность, семья… Ты отрезана от нее, и мне просто неловко напоминать об этом, посвящая тебя в мои отношения с девушками (а мои романы были многочисленны и исключительно удачны, хотя мама твердит, что мне пора остепениться).
Ну, разве я не гений? Как тактично я объясняю тебе причины, по которым умалчиваю о чем-то, даже делаю длинные отступления, чтобы сказать, как мне горько говорить с тобой о понятиях, о которых продолжаю говорить.
Проклятье. Сотру эту часть записи, как только придумаю что-нибудь более подходящее.
Ты знаешь, почему теперь Яна интересует меня куда больше, чем в начале экспедиции?
Нет, о мудрая моя, не потому, что я не в силах более переносить одиночество. На прошлой неделе Яна рассказала мне, что она не совсем человек. Ее бабушка родилась на Бролагоне.
Каким-то образом этот штрих прибавляет Яне экзотичности, и она становится для меня более желанной, чем была бы обычная шведка. Меня всегда волновало все необычное.
Тебе, наверное, известно, что бролагониане – гуманоиды. У них блестящая серая кожа, больше пальцев на ногах и уйма зубов. Они принадлежат к числу шести или семи инопланетных рас, способных скрещиваться с хомо сапиенс – вероятно, эволюция на этих планетах шла параллельно земной. Требуется масса перестановок в ДНК и прочая генетическая хирургия, чтобы получить здоровое потомство, но это возможно.
И делается. И будет делаться, что бы там ни вопили реакционеры вроде Лиги Расовой Чистоты.
У Яны в роду несколько поколений дипломатов. Ее дед был нашим представителем на Бролагоне шестьдесят лет назад и влюбился в местную девушку. Они поженились, родили четырех детей, один из которых и стал отцом Яны. Он женился более скромно – на соотечественнице, шведке, но бролагонианские гены-то остались.
Яна показала мне несколько признаков смешанной крови. Стыдно признаться, но до сих пор я не обращал на них внимания.
– У меня темные глаза, – сказала она, – а не голубые или серые, как положено блондинке. Не такой уж редкий случай, но прибавь еще это. – Яна сняла сандалии. У нее по шесть пальцев на ногах. Очень милые пальчики, но по шесть штук, что есть, то есть. – У меня сорок зубов, – продолжала она.
– Если не веришь, можешь сосчитать.
– Поверю на слово, – ответил я, не желая совать голову в ее инопланетную многозубую пасть.
– Мои внутренние органы тоже отличаются от человеческих. Например, кишечник куда меньше. Это придется принять на веру. А еще у меня есть особая бролагонианская родинка, ее передает доминантный ген. Она есть у всех бролагониан и у всех помесей. Очень миленькая, геометрически правильная, и цвет приятный. Если я когда-нибудь попаду в неприятности на планете, принадлежащей бролагонианам, стоит только показать родинку, и она сойдет за паспорт.
– А я могу посмотреть?
– Не приставай. Она в неудобном месте.
– Мною движет чисто научное любопытство. Кроме того, неудобных и неприличных мест не бывает. Есть только чрезмерно стеснительные люди. Я не знал, что ты так стыдлива.
