Полдень 23 век. Возвращение Тойво (СИ) - Горячев Игорь Вениаминович (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
— Конечно, Ростислав, всеми руками и ногами. Я на себе испытал, что такое СБО и готов сделать все, что в моих силах для моих собратьев по несчастью, так сказать.
— «По несчастью» ли, Максим? — улыбнулся Нехожин. — Для вас оно обернулось неожиданным счастьем.
— Вы так уверены в стопроцентном результате?
— А вот мы и посмотрим. Начните пока с тех, кто зарегистрирован. Я знаю, что вы были пациентом доктора Протоса. Очень удачное совпадение! Доктор Протос давно уже внештатный сотрудник нашего института и тоже имеет «третью импульсную». Вот и обратитесь к нему, объясните суть проблемы, попросите организовать ментоскопирование своих пациентов…
— Но такое масштабное обследование практически невозможно будет скрыть от Мирового Совета.
— Я думаю, доктора Протоса не надо будет убеждать в необходимости соблюдения тайны до определенного момента, да и результат этого обследования пока неясен. Ведь это только наша гипотеза. У этих людей может и не оказаться «т-зубца». Кроме того, официально вполне можно представить дело так, что мы проводим рядовое обследование пациентов страдающих СБО на предмет сбора неких научных и статистических данных. Не надо кричать на каждом углу, что мы ищем «т-зубец» в их ментограмме.
— Но сами люди, страдающие СБО, могут просто отказаться проходить это ментоскопирование, если им не сказать правду. Они воспримут это как грубое насилие.
— А людям с СБО надо сказать правду, Максим, — серьезно сказал Нехожин, сделав ударение на слове «надо». — И тогда любой из них согласится. И надо постараться убедить их хранить это в тайне.
— Но это же огромный риск! Ну, хорошо, это сработало в моем случае. Но я, в самом деле, человек подготовленный. Я знал, на что иду. У меня позади суровый опыт прогрессора. Но вы представляете, что если обычному человеку с ярко выраженным Синдромом вдруг скажут, что у него, возможно, есть «т-зубец» в ментограмме, а потом его вдруг не окажется? Он же руки на себя может наложить! Вы готовы взять на себя такую ответственность?
— У человека с ярко выраженным Синдромом этот зубец обязательно будет, — сказал Нехожин тоном, не допускающим никаких сомнений, — и ваш пример — лишнее подтверждение этому. Но это еще не все. Я прошу вам позвонить Анастасии Петровне Стасовой и тоже предложить ей пройти у нас ментоскопирование.
— Асю?! Вы думаете, что у нее тоже… Но если результат будет отрицательный, для нее это будет такой удар, который она может не пережить.
— И все же имеет смысл рискнуть…, — сказал Ростислав, улыбаясь. — Как вы считаете? В вашем случае этот риск оправдался… Я уверен, что он оправдается и в случае с Асей и с другими людьми страдающими СБО.
— Но откуда у вас такая уверенность? — спросил я, справившись со своими эмоциями, после некоторой паузы. — Как вы определяете, у кого есть «т-зубец», а у кого нет?
— Интуиция, Максим, интуиция! — сказал Ростислав, улыбаясь. И добавил с шутливой торжественностью: «Не к народу ты должен говорить, но к спутникам. Многих и многих отманить от стада — вот для чего пришел ты…».
И тут вдруг он подмигнул мне с этакой хитрецой. Мне почему-то вспомнилось, что также лет тридцать назад подмигнул Тойво Глумову Даня Логовенко, там, на лестнице у дома Горбовского, на берегу Даугавы. Я взглянул на Аико. Она, улыбаясь, смотрела на меня, но мне показалось, что какая-то грусть затаилась в ее взгляде.
15 мая, 228 года, утро
Окрестности Свердловска
Глайдер бесшумно скользил над лесом и рекой. Внизу проплывали уютные полянки, заросшие травой и лесными цветами, ажурные конструкции ретрансляторов, небольшие поселки с уютными разноцветными домиками с конусами энергоустановок. Весь день меня не покидало состояние эйфории, близкое к блаженству. Посещение Института Чудаков в одночасье полностью перевернуло мою жизнь: «т-зубец» в ментограмме, этот потрясающий пси-опыт, которое подарила мне Аико, и сама Аико, ее сияющие глаза, в которые погружаешься как в Любящую Вечность. Стоило промучиться еще тридцать лет, чтобы дожить до такого момента.
Почти весь день я парил над лесом на глайдере, — садился в пустынных местах, купался в лесных озерах и речках, валялся на берегу, на теплом песочке и подолгу, ни о чем не думая, смотрел на проплывающие белоснежные облака в голубом небе, затем снова садился в глайдер, взмывал в небо и скользил над лесом. Словно неимоверно тяжелый груз вдруг упал с моих плеч, который я тащил на себе все эти годы. Что-то произошло с Максимом Каммерером, бывшим прогрессором, после этой встречи в Институте Чудаков. Исчез старик, тащивший на себе бремя почти столетней жизни и тридцать лет страдающий от СБО. Снова я был молод душою, весел, бодр и готов был прожить еще сто. Жизнь вдруг снова обрела краски и наполнилась смыслом, распахнув передо мной новые, пока еще неведомые и немыслимые перспективы и я с улыбкой смотрел в будущее.
И тут вдруг я вспомнил Асю и просьбу Нехожина. И боль снова сжала мне сердце. Я должен был немедленно ей позвонить. Я набрал ее номер. На экране появилось ее милое, грустное лицо. Асе уже за шестьдесят. Тридцать лет прошло со времени ухода Тойво.
— Максим? Что-то случилось? У тебя такое лицо…
— Ася, — сказал я, — ты можешь не спрашивать меня ни о чем, а просто сделать одну вещь, о которой я тебя попрошу.
— Но…
— Я потом тебе все объясню. Поверь мне, что это очень важно для тебя и для… Тойво…
— Для Тойво?!!! О чем ты говоришь?
— Понимаешь, Асенька, я не могу тебе сейчас ничего сказать… Потому что сам еще ни в чем не уверен… И мне не хочется причинять тебе лишнюю боль. Тебе нужно съездить в Институт Метапсихических Исследований, в Харьков, и пройти там ментоскопирование. Ступай сейчас же к ближайшей Нуль-Т и отправляйся туда. Найди Ростислава Нехожина, это директор филиала или Аико, это его дочь. Они уже знают, что ты должна приехать… Я тебе потом все объясню. Сделай это сейчас же, не откладывая. Сейчас же, слышишь меня?
Ася растерянно кивнула и отключилась.
Я думал об Асе, пока летел домой. После ухода Тойво, она пережила тяжелый душевный надлом, и некоторое время мы с Аленой всерьез опасались за ее душевное здоровье и боялись самого страшного. Слишком большое место занимал Тойво в ее жизни. Слишком пусто стало в ее жизни без него. Она не находила себе места, и никак не могла справиться со своей тоской. Она напоминала мне жен «декабристов» из далекого девятнадцатого, которые бросив все, отправились за своими мужьями в Сибирь, по тем временам почти на край света. Ася была готова отправиться за Тойво куда угодно, хоть за край света, но только не знала, как это сделать.
Она бросила свою профессию гастронома-дегустатора и своего Магистра. Её перестали интересовать все эти «вкусовые пупырышки» и прочие гастрономические прелести жизни. Целыми днями она просиживала на смотровой площадке Тополя-21 и смотрела куда-то вдаль, за горизонт, невидящими от слез глазами. Родных у нее не было и в то время мы с Аленой просто заставили ее переехать к нам, стараясь всеми силами удержать ее от страшного шага. Я хотел свозить ее в Швейцарию, к доктору Протосу, но Ася не хотела обращаться к психотерапевтами и психологам, она не хотела никак облегчить свою боль и не пыталась убежать от нее, она вообще ничего больше не хотела. Два года продолжался для нее и для нас этот кошмар.
Но вот однажды ей каким-то образом попал в руки кристалл с копией книги древнего японского поэта Мацуо Басё «Путевые дневники». Я впоследствии тоже прочитал ее, и до сих пор помню начало:
«Отправляясь за тысячу ри, не запасайся едой, а входи в Деревню, Которой Нет Нигде, в Пустыню Беспредельного Простора под луной третьей ночной стражи» — так, кажется, говаривали в старину, и, на посох сих слов опираясь, осенью на восьмую луну в год Мыши эры Дзёкё я покинул свою ветхую лачугу у реки и пустился в путь: пронизывающе-холодный ветер свистел в ушах.
