Смерть этажом ниже - Булычев Кир (читать книги без txt) 📗
Перед площадкой второго этажа Шубин остановился. Грузин и старик ждали сзади. Здесь было много дыма. Как Шубин ни вглядывался, он не понял – поднялся ли еще желтый туман.
– Не видно? – спросил сзади Руслан.
– Я пойду, – сказал Шубин.
– Подождите, – сказал старик. – Я вас буду держать за руку. Если вам, не дай Бог, станет дурно, я вас вытяну.
– Спасибо, не надо, – сказал Шубин, но руку протянул. Пальцы старика были сильными и прохладными.
– И я возьму, – сказал Руслан.
Он спустился на площадку. Ничего не случилось.
– Пошли, – сказал он.
Так они и прошли площадку, держась за руки, втроем.
Дальше было так дымно, что свет лампы проникал метра на два, не больше.
– Я включу огнетушитель, – сказал Руслан.
– Рано, – сказал Шубин. – До очага метров двадцать, не меньше.
– Может, и меньше, – сказал Руслан. Они прошли еще метров десять и близко услышали треск настоящего пожара.
– Плохо дело, – сказал Шубин.
Было куда теплее, чем на площадке, в лицо дула горячим ветром, сквозь дым пробивались оранжевые блестки.
– А теперь не рано, – сказал Руслан. Он перевернул огнетушитель. Он действовал по инструкции. Шубин подумал, что по закону подлости огнетушитель должен быть неисправен. У него же в руке был багор – бессмысленное оружие для борьбы с пожаром в гостиничном коридоре.
– Я пройду по номерам, – сказал старик.
– Зачем?
– Надо всюду включить воду. Пускай течет.
– Номера заперты, – сказал Шубин.
– Эх! – сказал Руслан радостно. Огнетушитель дернулся в его руке, и пенная струя рванулась вперед.
Шубин надеялся почему-то, что дым отступит, но струя пены смешалась с дымом, а тот не отступал. Дышать было невозможно – глаза резало так, что трудно было их открыть. Старик ударил ногой в дверь. Дверь открылась, а старик скрылся в темноте.
Стало слышно, как зашумела в ванной вода, – этот звук перекрыл треск пожара и шипение огнетушителя.
– Погоди, – Шубин схватил Руслана за руку. – Ты все истратишь.
– Понимаю, – сказал тот и скрылся впереди в тумане. Старик вышел из номера. Он нес большой белый ком.
– Я намочил полотенца, – сказал он. – Чтобы легче дышать.
Он вытащил из кома одно, и Шубин благодарно замотал им лицо. Показалось, что лучше.
– Эй, генацвале! – крикнул он. – Возьми противогаз!
Из дыма возник Руслан.
– Какой противогаз? – крикнул он.
Шубин протянул ему мокрое полотенце.
Сзади раздался крик:
– Вы где?
Это бежал командировочный. Он нес ведро.
– Мы вас не дождались, – сказал он. – Что делать?
– Вон там открыта дверь, – сказал старик. – Там течет вода.
– Понятно, – сказал командировочный.
Рядом появился еще человек, в дыму не разберешь – кто. Он тоже ринулся в номер, где текла вода, столкнулся в дверях с командировочным. Командировочный тут же, от двери, с силой плеснул водой вперед.
– Огонь дальше, – сказал Шубин.
– Без вас знаю, – крикнул командировочный и снова исчез в номере.
– Простите, – сказал старик. – Вы не будете так любезны помочь мне отойти немного.
Старик стоял у стены, запрокинув голову, и глаза его над белым полотенцем были мутными.
– Вам плохо?
– Сейчас пройдет.
– Ведра ни у кого нет? – спросили рядом.
– Возьмите багор, – сказал Шубин.
Он помог старику выйти в холл, что с трудом удалось сделать, так как навстречу бежали люди, в дыму и темноте они налетали друг на друга. Подняв лампу, чтобы обойти человека, который не мог разойтись с ними, Шубин узнал милиционера. Милиционер добыл где-то большой таз.
– Коля? – обрадовался Шубин. – Как там Спиридонов?
– А кто его знает. Лежит.
– Ладно. Возьми лампу и постарайся как-то организовать людей, – сказал Шубин. – А то, боюсь, они только мешают друг другу.
– Слушаюсь, – ответил милиционер.
Шубин в полной темноте вывел старика в холл, но и тут задерживаться было нельзя – из-за дыма трудно дышать. Вокруг были крики, метались люди, и Шубин подумал, что пожар был для них делом понятным и даже спасительным, потому что очень страшно было сидеть в тишине и чего-то ждать, когда в любой момент можно подойти к окну и увидеть мертвых людей на площади. Люди бежали на пожар с остервенением, но без страха, потому что пожар был бедствием объяснимым и всем было известно, что пожар можно потушить.
Шубин помог старику подняться этажом выше. Дыма было много и здесь, но, по крайней мере, можно было дышать.
– Есть тут кто живой? – спросил Шубин.
– Я на месте, – ответила дежурная, и Шубин различил ее силуэт за столом.
– Где-то было кресло, – сказал старик, отцепляясь от Шубина.
– Как вы себя чувствуете?
– Лучше, спасибо вам, – сказал старик. – Я уже сижу. Так что вы можете заниматься своими делами.
Шубин перевел дух, сердце еще билось, ноги еще бежали, надо было сообразить, что делать дальше.
– Вы идите, не беспокойтесь, – неправильно истолковал его колебания старик.
– Сейчас... Скажите, а вы кто по специальности?
– А почему вы спрашиваете?
– Вы читали Евангелие.
– Нет, я не священник. Я пианист. Я здесь на гастролях. Моя фамилия Володиевский, не приходилось слышать?
– Простите, я плохо разбираюсь в серьезной музыке.
– Меня мало кто помнит, – сказал старик. – Я всю жизнь подавал надежды. Но не больше. Но очень приятно, когда кто-то говорит мне: «Как же, слышал, неужели это вы?»
– Я к вам еще подойду, – сказал Шубин. Он обернулся к дежурной и добавил: – У вас там в аптечке есть что-нибудь от сердца?
– Не надо, – сказал Володиевский. – Я уже принял нитроглицерин.
Шубин пошел к Спиридонову.
Дверь в номер была закрыта. Он постучал:
– Войдите, – сказала Эля.
Шубин закрыл за собой дверь, чтобы не просачивался дым.
На столике у кровати горела керосиновая лампа. Эля сидела на стуле, держа Спиридонова за руку. Тот лежал на спине, глядя в потолок, одеяло ровным и пологим горбом покрывало его живот.
– Это ты Шубин? – спросил Спиридонов. – Ну как там?
– Горит, – сказал Шубин. – Но прибежало столько добровольцев, что, может, и обойдется.
– Если начало гореть как следует, нам не потушить, – сказал Спиридонов. – Глупо получилось.
– Почему глупо?
Эля поднялась со стула.
– Ты садись, – сказала она. – Хочешь, я тебе воды принесу? Только из под крана.
Эля все еще была в его аляске.
– Слушай, – вспомнил Шубин. – Там в кармане банка с растворимкой. Разведи мне холодной водой.
– Хорошо, – сказала Эля.
Она ушла в ванную.
– Я боюсь, что помру, – сказал Спиридонов.
– Еще чего не хватало.
– Ты думаешь, что я молодой? – сказал он. – Я же на фронте был. Я ран насмотрелся. Этот гад меня глубоко пронзил, слишком глубока. А они остановить не сумели. Перевязали, все сделали, а она идет. Я уж руку держу под одеялом, чтобы кровь под себя подгребать. Чего людей беспокоить.
– Нет, так не будет, – сказал Шубин, словно отменял приговор.
– Дурак ты, – сказал Спиридонов. – Может, я этого заслужил. Пожар почему? Потому что я сдуру сунулся, куда не следует, лампу опрокинул. Если погибнете, проклинайте меня.
– Вы хотели как лучше.
– Я всю жизнь хотел как лучше. А получалось не как лучше... А знаешь, мне лучше помереть как бы на боевом посту... Я не шучу, ШУбин. Я же понимал, чего Гронскому надо – на повышение, в Москву. Он старался, вторую очередь пустил без очистных – и отрапортовал. А я знал, что здесь липа. И про общественность знал, и про митинг. Все знал и дал понять Гронскому, что не замечаю. Даже вони не замечаю, в которой люди жала. Думал, что обойдется. Мне же тоже рапортовать – уже министру. А я уже пенсионный возраст прошел, сечешь? Если не выполним, мне уходить. А я еще сильный, у меня работать охота была... да что тебе говорить... Я и в Москву тебе не дал звонить... помнишь?
Шум воды в ванной прервался. В кране заурчало.
– Ну вот, – сказал Спиридонов.
