Отравленный пояс (с иллюстрациями) - Дойл Артур Игнатиус Конан (книги полностью TXT) 📗
— Но если иметь в виду, что уже не существует ни кораблей, ни железных дорог, то нам от этого не больше проку, чем если бы уцелевшие находились на луне, — сказал лорд Джон. — Но я хотел бы по крайней мере точно знать, действительно ли опасность уже вполне миновала или же только часть ее оставили мы за собою.
Саммерли вывернул себе шею, чтобы обозреть весь горизонт.
— Воздух стал как будто прозрачнее и чище, — заметил он, колеблясь, — но и вчера он был такой, и я ничуть не уверен, что нам больше ничто не грозит.
Челленджер пожал плечами.
— Мне приходится опять вернуться к фатализму. Если когда-либо такое событие уже совершилось во вселенной, — а это возможно, — то произошло оно, несомненно, очень давно, и мы поэтому можем твердо рассчитывать, что подобная катастрофа повторится очень нескоро.
— Все это было бы очень мило и приятно, — сказал лорд Джон, — но мы знаем из опыта, что при землетрясении, обыкновенно, за одним толчком немедленно следует другой. Мне кажется, что нам следовало бы немного пройтись и подышать свежим воздухом, пока у нас есть такая возможность. Так как наш кислород израсходован, то нам безразлично, здесь ли нас застигнет гибель, или на лоне природы.
Поразительна была та полная летаргия, которая нашла на нас в виде реакции после лихорадочного волнения и напряжения последних суток. Апатия полностью овладела и телом и духом и наполняла нас крепко укоренившимся чувством, что все безразлично и не нужно. Даже Челленджер поддался этому ощущению. Он сидел на своем месте, подпирая обеими руками могучую голову и уйдя в глубокое раздумье, пока лорд Джон и я не подхватили его под руки и чуть ли не насильно поставили на ноги, за что награждены были только злым взглядом и сердитым ворчанием раздраженного бульдога. Но, когда мы из нашего тесного приюта вышли на свежий простор, обычная наша энергия начала медленно к нам возвращаться.
Но что было нам делать на этом кладбище человечества? Никогда не случалось людям стоять перед таким вопросом! Правда, мы имели возможность удовлетворять наши повседневные потребности и даже потребность в какой угодно роскоши, в самых широких пределах. Все съестные припасы, все винные погреба, все сокровищницы искусства были к нашим услугам. Нам достаточно было протянуть к ним руку. Но что нам было делать с нашим временем? С некоторыми задачами нужно было справиться немедленно, они уже ждали нас. Мы отправились поэтому в кухню и уложили обеих служанок на предназначенные для них постели. Они, казалось, умерли совершенно безболезненно; одна сидела на своем стуле перед очагом, другая лежала перед раковиной для мытья посуды. Затем мы принесли со двора бедного Остина. Его мускулы были тверды, как дерево. Он лежал в чрезвычайно странном окостенении, и мышцы губ стянулись так, что лицо исказилось отвратительно-насмешливой гримасой. Признаки эти наблюдались у всех, умерших от действия этого яда. Куда мы ни приходили, повсюду мы видели эти ухмыляющиеся лица, словно трунившие над нашим ужасным положением и молча, с глумливой злобной усмешкою взиравшие на последних представителей их рода.
— Послушайте! — сказал лорд Джон, без устали ходивший взад и вперед по столовой, пока мы слегка подкреплялись едою. — Не знаю, каково у вас на душе, но я положительно не в силах спокойно тут сидеть и ничего не делать. — Не будете ли вы любезны, — ответил Челленджер, — сказать нам, что в сущности должны мы делать, по-вашему?
— Встряхнуться и пойти поглядеть на все, что произошло.
— Как раз и я хотел это предложить.
— Но не здесь. Что произошло в деревне, это видно нам также из этого окна.
— Куда же нам отправиться?
— В Лондон.
— Вам легко говорить, — проворчал Саммерли. — Сорок миль пешком отмахать — это вам по силам. Но решится ли на это Челленджер с его толстыми, короткими ногами, это другой вопрос. Да и я не мог бы поручиться за себя.
Челленджер рассердился.
— Если бы вы усвоили себе привычку, сударь мой, интересоваться только собственными телесными особенностями, то убедились бы, что они послужили бы вам достаточно обширным полем для наблюдений и необычайно обильным материалом для бесед.
— Я совсем не имел намерения вас огорчить, мой милый Челленджер, — ответил наш бестактный товарищ, — никто не отвечает за свое физическое сложение. Если природа наделила вас толстым, коротким туловищем, то естественно, что и ноги у вас должны быть толстыми и короткими.
Челленджер пришел в такую ярость, что не мог выговорить ни слова. Он только мог рычать и щурить глаза, а волосы у него взъерошились. Лорд Джон поспешил вмешаться в спор, пока он не обострился чрезмерно.
— Зачем же нам идти пешком? — спросил он.
— Вы, может быть, желаете отправиться в Лондон по железной дороге? — спросил Челленджер, все еще кипевший от гнева.
— А ваш автомобиль на что? Отчего нам не воспользоваться им?
— По этой части у меня нет опыта, — сказал Челленджер, дергая себя в раздумье за бороду. — Но вы совершенно правы, лорд Джон, если думаете, что человек с высоким умственным уровнем должен уметь справиться со всякой задачей. Ваша мысль положительно превосходна. Я сам отвезу вас в Лондон.
— От этого я убедительно прошу вас воздержаться, — сказал энергично Саммерли.
— Нет, Джордж, это в самом деле невозможно! — воскликнула миссис Челленджер. — Вспомни только, как ты сделал однажды такую попытку: ты при этом разнес вдребезги половину гаража.
— Это была только случайная неудача, — объяснил совершенно спокойно Челленджер. — Значит, вопрос решен, я сам отвезу вас всех в Лондон.
Лорд Джон спас положение.
— Какая у вас, скажите, машина?
— Двадцатисильный Хамбер.
— Да ведь я сам управлял много лет таким автомобилем! — живо воскликнул он. — Честное слово, я никогда не думал, что смогу когда-либо посадить в автомобиль все наличное человечество. Он как раз пятиместный, помнится мне. Готовьтесь в дорогу, я в десять часов подам его к подъезду.
Ровно в десять часов к воротам, пыхтя и гудя, подкатил автомобиль, которым управлял лорд Джон. Я уселся рядом с ним, а миссис Челленджер, как полезное маленькое государство — буфер, была вклинена между обеими враждующими державами. Лорд Джон выключил тормоз, включил скорость — первую, вторую, третью, и мы понеслись в самое необычайное путешествие, какое только предпринималось на памяти людской.
