Миры Роджера Желязны. Том 13 - Желязны Роджер Джозеф (библиотека книг txt) 📗
— Верно, — сказал я, мысленно чертыхнувшись. — Часы принадлежали еще ее отцу, и она хотела, чтобы они перешли ко мне. Отец сохранил их для меня.
Он фыркнул:
— Странный способ искать часы — ездить взад-вперед на джипстере.
— Ну… так я, может, увижу, если свет от них отразится, — неуверенно предположил я.
— Ну что ж, уже темнеет, — заметил он. — Нет смысла продолжать сегодня поиски. Набрось на джипстер чехол, — приказал он механику.
Он потрепал меня по плечу.
— Иди прими душ и перекуси. Судя по твоему виду, и то, и другое тебе не повредит.
Тусклые глаза, редеющие волосы и ирландский нос, голос — на децибел громче, чем у кого бы то ни было… Единственное, что дает ему право руководить!
Я стоял и ненавидел его. Клавдий! О, если бы это был пятый акт!
Но внезапно мысль о горячем душе и пище проникла в мое сознание. Действительно, и то, и другое мне не повредит. А если я буду настаивать на немедленном продолжении поисков, это только усилит подозрения.
Я стряхнул песок с рукава.
— Да, вы правы, идея действительно неплохая.
— Пошли, поедим у меня в каюте.
Душ был благословением, чистая одежда — Божьей милостью, а еда пахла, как в раю.
— Отлично пахнет, — сказал я.
Мы молча кромсали свои бифштексы. Когда дело дошло до десерта и кофе, он предложил:
— Почему бы тебе вечерок не отдохнуть? Оставайся здесь, отоспишься.
Я покачал головой:
— Слишком занят. Мало времени осталось.
— Пару дней назад ты говорил, что почти закончил.
— Почти, но не совсем.
— Ты еще говорил, что сегодня в храме служба.
— Верно. Я буду работать у себя в комнате. Он пожал плечами и, помолчав, сказал:
— Гэлинджер!
Я поднял голову: моя фамилия всегда означает неприятности.
— Это, конечно, не мое дело, — сказал он, — но тем не менее. Бетти говорит, что у тебя там девушка.
В конце предложения не было вопросительного знака. Это было утверждение, и оно повисло в воздухе в ожидании ответа.
Ну и сука же ты, Бетти! Корова и сука. К тому же еще и ревнивая. Какого черта ты суешь нос в чужие дела! Лучше бы закрыла на все глаза. И рот.
— А что? — спросил я.
— А то, — ответил он, — что мой долг как начальника экспедиции — проследить, чтобы отношения с туземцами были дружелюбными и дипломатичными.
— Вы говорите о них так, будто они дикари. Да ничего подобного!
Я поднялся.
— Когда мои заметки опубликуют, на Земле узнают правду. Я расскажу им то, о чем доктор Мур и не догадывался. Когда я поведаю о трагедии обреченной расы, которая смиренно и безразлично ждет смерти, суровые ученые зальются слезами. Я напишу об этом, и мне опять будут присуждать премии, только мне будет безразлично. Господи! — воскликнул я. — Когда наши предки дубинками забивали саблезубых тигров и пытались добыть огонь, у них уже была высокоразвитая цивилизация.
— Так все-таки есть у тебя там девушка или нет?
— Да, — сказал я. — Да, Клавдий! Да, папочка! Да, Эмори! Есть! Но я вам открою одну тайну. Марсиане уже мертвы. Они бесплодны. Еще одно поколение — и их не станет.
Я помедлил и добавил:
— Кроме как в моих записях да на нескольких микрофильмах и магнитных пленках. И в стихах о девушке, у которой болела душа и которая только танцем могла пожаловаться на несправедливость всего этого.
— А-а, — протянул он. И добавил после паузы: — Ты и правда в последнее время стал сам на себя не похож. Знаешь, иногда просто-таки вежлив бывал. А я-то диву давался. Не думал, что для тебя что-нибудь может так много значить.
Я опустил голову.
— Это из-за нее ты носился по пустыне? Я кивнул.
— Почему?
— Потому что она где-то там. Не знаю, где и почему. И мне необходимо ее найти до отлета.
— А-а, — опять сказал он.
Выдвинув ящик письменного стола, он вынул из него что-то завернутое в полотенце и развернул его. На столе лежала женская фотография в рамке.
— Моя жена.
Миловидное лицо с большими миндалевидными глазами.
— Я вообще-то моряк, — начал он. — Когда-то был молодым офицером. Познакомился с ней в Японии. Там, откуда я родом, не принято жениться на людях другой расы, так что мы не венчались. Но все равно она была мне женой. Когда она умерла, я был на другом конце света. Моих детей забрали, и с тех пор я их не видел. Это было давно. Об этом мало кто знает.
— Я вам сочувствую, — сказал я.
— Не надо. Забудь об этом.
Он поерзал в кресле и посмотрел на меня.
— Хочешь взять ее с собой на Землю — возьми. С меня, конечно, голову снимут, но я все равно слишком стар, чтобы возглавить еще одну экспедицию. Так что давай.
Он залпом допил остывший кофе.
— Можешь взять джипстер. Он закрутил свое кресло.
Я дважды попытался сказать «спасибо», но так и не смог. Просто встал и вышел.
— Сайонара и все такое, — пробормотал он у меня за спиной.
— Вот она, Гэлинджер! — услышал я. Я оглянулся.
— Кейн!
На фоне люка вырисовывался только его силуэт, но я услышал, как он шмыгает носом. Я повернулся.
— Что «вот»?
— Твоя роза.
Он достал пластиковый контейнер, разделенный внутри на две части. Нижнюю часть заполняла какая-то жидкость. В нее был опущен стебель. В другой части пламенела большая свежераспустившаяся роза — бокал кларета в этой ужасной ночи.
— Спасибо, — сказал я, засовывая ее под куртку.
— Что, возвращаешься в Тиреллиан?
— Да.
— Я увидел, как ты приехал, и подготовил ее. Немного разминулся с тобой в каюте капитана. Он был занят. Прокричал из-за двери, чтобы я попробовал поймать тебя в гараже.
— Еще раз спасибо.
— Она обработана специальным составом. Будет цвести несколько недель.
Я кивнул. И ушел.
Теперь в горы. Дальше. Дальше. Небо было, как ведерко со льдом, и в нем плавали две луны. Дорога стала круче, и ослик запротестовал. Я подхлестнул его, выжав газ. Выше. Выше. Я увидел зеленую немигающую звезду и почувствовал комок в горле. Упакованная роза билась о мою грудь, как второе сердце. Ослик заревел, громко и протяжно, потом закашлялся. Я еще немного подхлестнул его, и он испустил дух.
Я поставил джипстер на аварийный тормоз, вылез из машины и зашагал.
Как холодно, как холодно становится. Здесь, наверху. Ночью.
Почему? Почему она это сделала? Зачем бежать от костра, когда наступает ночь?
Я излазил вдоль и поперек каждое ущелье и перевал, благо ноги у меня длинные, а двигаться здесь несравнимо легче, чем на Земле.
Осталось всего два дня, любовь моя, а ты меня покинула. Почему?
Я полз по склонам, перепрыгивал через гребни. Я ободрал колени, локоть, порвал куртку.
Маланн? Никакого ответа. Неужели ты и правда так ненавидишь свой народ? Тогда попробую обратиться к кому-нибудь другому. Вишну, ты же хранитель. Сохрани ее! Дай мне ее найти.
Иегова? Адонис? Осирис? Таммуз? Маниту? Легба? Где она?!
Я забрел далеко и высоко и поскользнулся.
Скрежет камней под ногами, и я повис на краю. Как замерзли пальцы! Трудно цепляться за скалу.
Я посмотрел вниз: футов двенадцать или около того. Разжал пальцы и упал. Покатился по склону.
И тут раздался ее крик.
Я лежал неподвижно и смотрел вверх. Откуда-то сверху, из ночи она позвала:
— Гэлинджер! Я не двигался.
— Гэлинджер! И она исчезла.
Я услышал стук катящихся камней и понял, что она спускается по какой-то тропинке справа от меня. Я вскочил и нырнул в тень валуна.
Она появилась из-за поворота и стала неуверенно пробираться между камнями.
— Гэлинджер!
Я вышел из-за своего укрытия и схватил ее за плечи.
— Бракса!
Она снова вскрикнула и заплакала, прижавшись ко мне. Я впервые увидел ее плачущей.
— Почему? — спросил я. — Почему?
Но она только крепче прижималась ко мне и всхлипывала.
Наконец:
— Я думала, ты разбился.
