Возрождение земли - Уильямсон Джек (читать книги без сокращений .TXT) 📗
13
Мы — новое, шестое поколение. В голове не укладывается, что компьютер действительно создал всех тех предыдущих клонов.
Я умирал вновь и вновь, оставляя свой прах в неотмеченных, позабытых местах. И все же, когда я перечитываю рассказы своих голографических родителей и записи о своих прошлых жизнях, начинаю понимать, что всегда оставался самим собой. Каждый раз нас создавали из идентичных клеток все в той же материнской лаборатории. Мы вырастали в окружении одних и тех же друзей в одинокой шахте в жерле кратера Тихо. Детей воспитывали все те же роботы, а трехмерные изображения родителей готовили нас к единой миссии. Подрастающее поколение не обременяли тысячи посторонних вещей, которые так часто разводили в разные стороны идентичных близнецов в прежнем мире.
Я абсолютно уверен, что каждая новая жизнь идет по пути, предначертанному ей одной. И все-таки, пережив столько воплощений, иногда чувствуешь себя единым, никогда не умирающим существом.
Я часто задавался вопросом, для чего же создана станция Тихо и какова наша роль в будущем Земли. Я анализировал все случившееся вскоре после той трагичной встречи метеорита с Землей, из-за которой наши родители оказались здесь, на Луне, наедине с Робо и главным компьютером. Но наверняка разобраться хоть в чем-нибудь мне удается нечасто. Если центральный компьютер и вел отсчет времени в течение предшествующих нашему рождению тысячелетий, нам об этом ничего не известно. Мы изучаем записи прошлых поколений, которые порой кажутся неполными.
Что же касается возложенной на нас миссии, то здесь все ясно: мы исполним свой долг.
С тех пор, как мы с Кейси заново засеяли жизнь на мертвой планете, прошло много времени — никто не знает сколько. Свое детство мы во многом провели так же, как наши братья и сестры, описывающие свои нежные годы в дневниках и письмах. А вот Земля изменилась кардинально. Ледниковый период неотступно берет свое: теперь снег распространился дальше на юг — от полюсов до самых Гималаев, льдом покрыта большая часть Северной Америки.
И все-таки наши с Кейси старания не прошли даром. Белой пыли на Земле уже нет, широкая зеленая лента опоясывает всю Австралию и южную часть Азии. Африка и Америка — так те и вовсе повергли нас в безмерное изумление, как только мы достигли поры, когда человек обретает способность удивляться.
Наша миссия — восстановление жизни на Земле — стала казаться до нереального невыполнимой задачей, и в этот раз главный компьютер решил немного облегчить нашу участь и добавил в команду еще одного игрока — Каля Дефорта. Быть может, последний Арни, опасаясь пришельцев из космоса, и предполагал, что нам потребуется Дефорт, но его теперешний тезка далеко не был рад присутствию Каля — долговязого рыжеволосого парня. К тому же конопатого и страшно задиристого, который недолюбливал всех нас — наверно, за то, что ему не досталось отца.
Человек, из чьих клеток он был создан, погиб при первой высадке на Землю — еще до того, как успел записать в компьютер все свои мысли, которыми потом наделили бы его трехмерный образ. Робо-отец, который предназначался для ухода за Калем, тоже пропал на Земле, разделив участь Дефорта. Подрастая, Каль из кожи вон лез, чтобы убедить всех и каждого, что ему вовсе не нужен ни отец, ни Робо. И притом он чрезвычайно гордился своим происхождением.
— Вы знаете моего отца, — хвастливо говаривал он. — Да, это тот самый гений, который предвидел столкновение, построил станцию и привез нас всех сюда. Он собирался заселить Землю, если все живое погибнет. Он — это я, живой и невредимый и, как всегда, за старшего. Так и будет.
Арни каждый раз протестовал. Первое сражение произошло, когда им исполнилось по пять лет. Их лица частенько украшали расквашенные носы и синяки под глазами — в условиях пониженной лунной гравитации так легко сбить неприятеля с ног. Арни — повыше, помассивнее, да и физически покрепче Каля — все одно не мог заставить того отступиться от убежденности в собственной правоте, и лишь Диане удавалось прекращать побоища, когда она вызывалась осмотреть ссадины Арни. Она его любила. Каль, в свою очередь, не подавал виду, будто его волнует, симпатичен он кому или нет.
Пока мы были детьми, все наше время заполнялось общением с родителями — голограммами. Мы изучали науки и все то, что могло бы пригодиться на Земле. Калю не терпелось поскорее попасть туда, исследовать планету и подобрать место для будущего поселения. Его не слишком радовал факт, что предыдущая экспедиция не заселила планету животными — да и не могли они сделать этого, ведь, чтобы выжить, фауне необходима растительность, достаточно развитая. Он изучил всю имеющуюся в распоряжении литературу о замороженных эмбрионах и оборудовании для разведения и выкармливания животных.
Бьющий ключом энтузиазм Каля не давал покоя Арни, который боялся всего: возвращения на Землю, пришельцев извне, тех, кого так опасался его предшественник. Он боялся хоть чем-нибудь выдать наше присутствие и существование станции. То, с чем мы столкнулись в Африке и Америке, повергло его в ужас.
— Судя по всему, в Азии есть жизнь, — сообщил мой трехмерный отец. — Посаженные нами растения явно чувствуют себя неплохо. Все готово, чтобы воссоздать фауну, когда мы завезем ее туда. Надеюсь, и сами прокормимся. А вот с Африкой дела похуже. — Отец покачал головой с такой нескрываемой досадой, что казалось, будто он готов покинуть голографический отсек и отправиться на Землю, чтобы разобраться во всем самому. — И с Америкой неладно. Что там, черт возьми, произошло?
В поисках ответа на этот вопрос мы то и дело поднимались в обсерваторию и часами просиживали у телескопов и спектроскопов, изводя нескончаемыми вопросами родителей и Робо, и даже набирали на клавиатуре запросы самому центральному компьютеру. Мир больше не соответствовал нашим картам. Полярные льды сгрудились на суше, уровень Мирового океана понизился, а пролив между Сибирью и Аляской и вовсе пересох.
Бесплодная белая пустыня, о которой рассказывали прошлые Данк и Пеп, исчезла с лица Африки, но на ее месте не осталось и растительности. Сахара приобрела свой прежний буроватый оттенок, остальная часть континента окрасилась в густой красный цвет. Нил представлял собой узкую алую линию. Средиземное море поубавилось в размере, превратившись в озеро в обрамлении рыжих берегов. Когда мы присмотрелись повнимательнее, обнаружили тонкие светло-коричневые линии, сплетенные в решетки и беспорядочно разбросанные на юге материка, и одну в устье Нила, впадающего в Красное море.
— Это что, город с улицами? — удивился Каль. — И от них отходят дороги. Если здесь, как предполагает Арни, и впрямь чужие, то они строят города, и пути их ведут в эту бурую гадость, поди разбери, что это такое.
— Может, и так. — Каль равнодушно кивнул. — Но ведь Земля — за четверть миллиона миль отсюда — слишком далеко, чтобы делать какие-то выводы.
Тропическая часть Северной Америки и добрая половина Южной выглядели столь же странно: сушу покрывала необычная зеленовато-синяя растительность, усыпанная переливающимися островками сменяющих друг друга оттенков красного, оранжевого, золотистого, которые каждый раз, когда мы смотрели на Землю, образовывали новый узор.
— Не нравится мне все это, — проворчал Арни, глядя в телескоп. — Мы с Дианой просмотрели снимки спектра Земли, заложили в память компьютера кое-какие данные. — Его лицо приняло озабоченное выражение. — Пренеприятная вещь, хоть голову сломай, — похоже на жизнь, но не нашего типа.
Кейси спросил, отчего он так уверен. Прежде Арни изучал молекулярную биологию. Он попытался объяснить, что некоторые молекулы искажают поляризованный свет. По его словам, протоплазма нашего вида закручивает его в левую сторону. Тесты подобного рода очень сложны, продолжил он, результаты трудно истолковываются, да и не однозначны, но они с Дианой голову дают на отсечение, что, судя по спектрограммам, живые организмы на американском континенте принадлежат к правосторонним.
