Пустыня - Уилсон Колин Генри (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Как-то поутру Найл случайно услышал, что Ингельд и Торг, думая, что они в пещере одни, разговаривали о Маре, о том, что будет, когда девочка подрастет и узнает о смертоносцах.
– Из-за нее мы все погибнем! – воскликнула Ингельд, и голос ее задрожал. Найл почувствовал, как гнев сжал ему горло: он терпеть не мог эту женщину и презирал ее. Однако, как это ни прискорбно, но Ингельд была права. Страх Мары мог выдать всех. Но что делать? Не убивать же ее! Выход подсказал Джомар: сок ортиса. Когда Джомар был еще мальчишкой, десяток храбрецов рискнули отправиться в Великую Дельту и возвратились с флягами, полными этого сока.
Ортис – растение плотоядное и добычу заманивает изумительным запахом, таким нежным и опьяняющим, что люди от него забываются сном. Когда на цветок ортиса садится насекомое, растение выделяет лишь одну каплю чистой, прозрачной жидкости.
Насекомое жадно припадает к ней и вскоре перестает шевелиться. Словно нежные пальцы, усики растения аккуратно переправляют добычу в большой, похожий на колокол цветок, лепестки смыкаются, и от жертвы не остается и следа. Как удалось избежать той же участи охотникам? Они нарочно выискивали растения помельче, которым не под силу совладать с человеком. Охотник касался цветка пальцем, а проступающий сок сцеживал в маленькую чашечку. Если запах растения его одолевал, остальные кидались на помощь и оттаскивали одурманенного в сторону. Главная беда таилась в том, что некоторым начинал так нравиться этот запах, что люди не хотели отрываться от цветка, добровольно поддавались дурману и пробуждались потом со странной блаженной улыбкой.
Один из охотников тогда забылся, уткнувшись лицом в небольшое растеньице, и тотчас же к рукам, ногам и голове потянулась дюжина колокольчиковкровопийц. Когда остальные сообща оттаскивали товарища, усики упорно цеплялись, не отпуская добычу. Пришлось отсекать их кремневыми ножами, а за это время облака медвяного аромата свалили еще двоих. Когда жадные зевы растений удалось наконец отодрать от лиц и от рук, в сердцевинах цветков, словно роса, искрились капельки крови.
Тот охотник пролежал без чувств два дня, а когда очнулся, то все равно ходил как в полусне. Он возвратился вместе со всеми, но стал с той поры вялым и ленивым. После того, как его несколько раз застали за тем, что он воровал сок ортиса, старейшины распорядились его казнить. Улф, слушая рассказ, то и дело задумчиво поглядывал на Мару, сосущую у матери грудь. Затем повернулся к Торгу:
– Ты бы пошел со мной?
– Разумеется.
– Прекрасно. Отправимся в полнолуние.
– Можно и я с вами? – попросился Найл. Улф положил ладонь на голову сыну:
– Нет, мальчик. Кому-то надо остаться, оберегать женщин. И вот через десять дней Улф, Торг, Вайг и Хролф отправились в Дельту. К той поре появилась и еще одна причина отправиться за соком. У Ингельд по утрам стали случаться приступы тошноты – стало ясно, что она беременна. К походу подготовились обстоятельно. От палящего зноя хорошо защищала одежда из шкуры тысяченожки, для того же служил и прикрепленный к ней капюшон. На ноги мужчины надели крепкие, с многослойной подошвой сандалии. У каждого на спине была легкая удобная сумка, свитая из травяных стеблей. Брать большой запас пищи и воды не имело смысла, всем можно было разжиться по дороге; с собой прихватили лишь немного сушеного мяса и по фляге с водой. Вооружены мужчины были копьями, пращами и ножами; на всякий случай взяли еще и веревки.
В путь вышли, когда сгустились сумерки. Двинулись на север, в сторону каменистой пустоши. Четверым вооруженным мужчинам не были страшны ни скорпион, ни жук-скакун, ни другие ночные хищники. Найл хотел проводить охотников до границы пустоши, но отец не велел: слишком опасно было возвращаться домой в одиночку. Сайрис и Ингельд нервничали. Нередко случалось, что мужчины отсутствовали по несколько суток кряду, но на этот раз – женщины понимали это – они рисковали намного сильнее.
Охотники прекрасно знали повадки гигантских насекомых пустыни и умели избегать стычек с ними. Дельта же таила множество новых, неизведанных опасностей. Даже Джомар не бывал там никогда, разве что пролетал на паучьем шаре. На следующий вечер перед сумерками Сайрис уединилась в глубине пещеры, а все остальные затихли. Мару два часа назад хорошенько накормили, и девочка спала спокойно. Примерно через полчаса Сайрис вошла в мысленный контакт с путниками. Когда она вернулась обратно, Найл зажег светильник.
– С ними все в порядке, – сообщила Сайрис. – На Хролфа напал ядовитый москит, но его тут же убили, присосаться не успел.
– Как там Торг? – осведомилась Ингельд.
– Подвернул ногу, но так, ничего серьезного. Ингельд и сама могла установить связь с Торгом, но ей недоставало терпения, а потому трудно было сосредоточиться. К тому же она по натуре была ленива и предпочитала все свалить на других. На следующий день женщины отправились собирать плоды кактуса. Найл пошел с ними, чтобы охранять их. На согнутой руке он нес осу-пепсис. Насекомое, давно отжившее половину отведенного ему природой срока, уже было не таким непоседливым.
Оса словно догадывалась, что главный ее хозяин сейчас далеко, и поэтому ей надлежит охранять семейство от тарантулов и других хищников. Расслабясь и слившись со смутным разумом насекомого, Найл ощутил бесхитростную преданность и готовность подчиняться.
Когда, изнемогая от зноя, люди возвращались в пещеру, юноша приметил в небе движущуюся точку.
Нет, не паучий шар, птица, да большая. Внимательно всмотревшись, он определил, что птица летит прямо на них. Найл попробовал проникнуть в рассудок птицы, «уговорить», чтобы та не меняла направления. Уловив волнение хозяина, встрепенулась и оса.
Прошли считанные минуты, а птица – уже вот она, в какой-нибудь паре сот шагов, да и летит невысоко, над самым деревом. Найл отдал осе приказ. Насекомое взмыло вверх, пронеслось мимо крылатой цели и, набрав запас высоты, прянуло вниз. Для птицы такой маневр был полной неожиданностью, с осами она явно никогда не сталкивалась. Почуяв навязчивое чужое присутствие, она негодующе встрепенулась, и тут же – Найл это четко уловил – забилась в агонии: оса вогнала жало. Через несколько секунд добыча уже валялась на земле в сотне шагов. Когда юноша подбежал, насекомое смиренно сидело на изломанном крыле, а глаза птицы уже подернулись смертной пеленой. Особь попалась на удивление крупная, так что в тот вечер пещеру заполнил аромат жареной дичи. Даже Ингельд была в приподнятом настроении и не ворчала. Как оказалось, это был последний безмятежный вечер в жизни семьи. Наутро поднялся ветер. Злобный, колючий, он налетел со стороны Дельты и задувал прямо в пещеру.
