Пистолет с музыкой - Летем Джонатан (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
— Ну, что вам? — спросил я. — Дело закрыто.
— Я… я не знаю, как это делается, — ответила она. — Я хочу нанять вас.
— Это еще зачем?
— Я не верю, что Мейнарда убил брат Пэнси. Мне страшно. — Она растянула последнее слово так, чтобы оно включало в себя все возможные двусмысленные обещания. — Мне нужна ваша защита.
— Вы обращались в Отдел?
— Не понимаю.
— Энгьюина обвинили во всех смертных грехах. Если бы вы заявили Отделу, что считаете его невиновным, это могло бы возыметь некоторое действие. В конце концов вы жена.
— Я вдова. — Она улыбнулась, но невесело.
— Вдова, — повторил я. — И вам нужна защита. От кого?
— От того, кто убил Мейнарда. Мне кажется, вы единственный, кто еще хочет найти его.
— Жаль, но я теряю к этому интерес. Слишком уж результаты не окупаются.
Мне пришлось разыгрывать циника. Мне нужны были ее деньги, и по возможности больше, и она, как и я, знала об этом.
Ее голос снова завибрировал — похоже, она включала этот эффект при необходимости.
— Если вы не хотите помочь…
— Сначала вам надо рассказать все, что вам известно. Отвечайте на мои вопросы. Считайте это проверкой. И если у вас все получится, обсудим условия.
— Я расскажу вам все, что знаю.
— Постараюсь не смеяться над этим. Ладно, отвечайте. Что такого сделала Пэнси Гринлиф, что ей достался в качестве платы дом на Кренберри-стрит?
Челеста улыбнулась мне, но я не улыбнулся в ответ. Она сглотнула и ответила:
— Она работала на Денни Фонеблюма. Он купил ей дом. Он любит проявлять заботу о людях.
— Что она делала для него?
— Я не знаю.
— Он снабжает ее наркотиками.
— Мне не хотелось бы показаться глупой, мистер Меткалф, но мне казалось, наркотики продаются свободно. Их покупают в порошечнях.
— Не тот сорт, что употребляет Пэнси. Говорите, Челеста.
На этот раз она смотрела на меня без улыбки, а многозначительные намеки в ее тоне совершенно исчезли.
— Он дает их ей. Он убьет меня, если узнает, что я вам сказала.
— Я это и без вас знаю.
— Для Денни это не имеет значения. Уже одно то, что я рассказала вам что-то…
— Его деньги идут отсюда?
— Я… я почти ничего не знаю про его дела. Так спокойнее.
Я снял с пиццы гриб и положил его в рот.
— Давайте-ка сменим тему. Вы вышли за Стенханта, Фонеблюм купил Пэнси дом, доктор Тестафер оставил практику — все это произошло одновременно. Что случилось два с половиной года назад?
Она подумала.
— Когда мы с Мейнардом решили пожениться, Гровер решил, что может уйти на пенсию и передать практику — он давно уже собирался это сделать. Мейнард не давал ему определенного ответа, пока не обзавелся семьей.
— А что с Пэнси?
— Вы придаете слишком большое значение случайным совпадениям. Тут нет никакой связи. — Она произнесла это твердо, но ей было явно не по себе.
— Чем вы занимались до встречи с Мейнардом?
— Я… я жила на Восточном побережье.
— Ну и как там?
— Простите?
— Я спросил, ну и как там? Не отвечайте, если не знаете, как ответить.
Она удивленно подняла глаза. Я встал со своего места, подошел к двери и распахнул ее.
— Ступайте домой, Челеста. Вы продолжаете врать. Мы попусту теряем время.
Она встала, но не для того, чтобы уходить. Она прилепилась ко мне наподобие большой, в человеческий рост переводной картинке, активно ища точки соприкосновения по всей поверхности и воздействуя на них до тех пор, пока они не среагировали. Ее рот слился с моим, и аромат ее заполнил мои ноздри. Она обвила мою шею руками и приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться до моего лица. Нас разделяли два или три слоя одежды, но, клянусь, я ощущал, как ее соски считают мне ребра и горят на моей груди. Мои руки вылезли из карманов и охватили ее за выпуклые ягодицы, прижимая ее бедра к моим и заставив ее язык еще глубже залезть мне в горло.
Я ощутил между нашими животами что-то твердое вроде колбасы или отвертки, и на короткий момент подумал, что у нее там пистолет. Правда, потом сообразил, что этот абсурдный предмет не что иное, как мой собственный пенис, не воспринимаемый мной чувственно, но физически никуда не девшийся и совершенно возбужденный. Все, что я чувствовал, это обычное женское возбуждение — словно зацепление мягких, медленно вращающихся шестеренок. Возможно, я смог бы при желании заняться с ней любовью, хоть и не почувствовал бы того, что, по ее мнению, должен был бы чувствовать. Мысль об этом, возможно, подействовала на меня настолько очевидно, что она спрятала свой язык, отступила на шаг и удивленно посмотрела на меня.
— Конрад…
Я не произнес ничего. Поцелуй потряс меня больше, чем мне хотелось бы. Он швырнул меня в давно ушедшее время, когда мои шляпу, плащ и имя носил кто-то совсем другой. Челеста наполнила меня желанием, хотя на деле я жаждал вовсе не Челесты. С Челестой я никогда не смогу вернуть то, что мне нужно. Возможно, этого вообще не вернуть, а возможно, и нет, во всяком случае, не с Челестой.
Все, что она могла, — это разбудить разочарование и гнев. Прижимаясь к Челесте бедрами, я отчетливо понял, что ее возбуждает опасность, а если и не опасность, то что-то столь же извращенное. Мне вдруг захотелось ударить ее так же сильно, как только что хотелось трахнуть, и, возможно, она этого тоже хотела, если действительно хотела хоть что-нибудь.
И я ее ударил. Возможно, это я умею делать лучше, чем то, другое. Я наотмашь ударил ее по губам тыльной стороной ладони — меня столько раз били так, — и она в ужасе попятилась, пока не упала в пыльное кресло в углу. Я вернулся к столу, сел и уронил голову на руки.
Минуту спустя она поднялась и подошла к столу. Я думал, она собирается ударить меня, но вместо этого она достала деньги и швырнула их мне.
Я посмотрел сквозь пальцы. Две тысячи долларов, четырьмя бумажками по пятьсот.
— Отлично, — произнесла она. — Теперь я понимаю. Вы точно крутой. Вы защитите меня. Я знаю, что защитите.
— Я не крутой, — возразил я. — Вы не понимаете.
— Возьмите деньги.
— Я не сдаюсь внаем, — сказал я. — Я пока работаю на остатки платы Энгьюина. До тех пор, пока они не закончатся, я занят.
Она смолчала. Я выдвинул ящик, достал сигареты, сунул одну в рот и протянул пачку ей. Она помотала головой. Я прикурил и сделал глубокую затяжку. Дом вокруг нас был неестественно тих, и ночь за окном, казалось, отрицает само существование города. Однако под темным покрывалом город продолжал жить. Разобщенные создания спешили в темноте, направляясь к одиночеству, в пустые гостиничные номера, навстречу смерти. Никто не останавливал их, чтобы спросить, куда они спешат, — никого это не интересовало. Никого, кроме меня, странного создания, задающего вопросы, самого презренного из всех созданий. Я был настолько глуп, что мне показалось: в тишине, опустившейся на городское горло бархатной перчаткой, есть что-то ненормальное.
Я оторвался от окна и посмотрел на Челесту. Она потерянно стояла у стола, прижав руки к груди, словно школьница. Когда она заметила, что я смотрю на нее, ее взгляд стал тверже, а губы безмолвно сжались.
— Чего вы страшитесь? — спросил я снова.
Она посмотрела на меня широко открытыми глазами, и на мгновение ее маска исчезла, и она стояла передо мной, нагая и искренняя, и в эту секунду мне снова хотелось обнять и поцеловать ее, но секунда прошла, и она снова оделась в броню цинизма.
— Я не боюсь ничего.
— Ясно.
Она подобрала деньги со стола и, скомкав, сунула в карман.
— Не знаю, зачем я приходила.
— Мне кажется, это относится к нам обоим.
— Обоим? Мы никогда не будем вместе.
Она знала, что это неплохая фраза под занавес, и повернулась к двери. Я не видел смысла удерживать ее. Она хлопнула дверью, и я услышал удаляющееся цоканье ее каблуков в тихом коридоре.
Я вернулся к пицце, но сыр застыл. Я выковырял еще несколько грибов, выключил свет и вернулся в машину.
