Т. 08 Ракетный корабль «Галилей» - Хайнлайн Роберт Энсон (книги без регистрации .TXT) 📗

Он посмотрел на дракона.

— Сэр Исаак…

— Слушаю тебя, Дональд.

— Что будет, если я не отдам кольцо?

Сэр Исаак ответил не задумываясь, торжественно и очень серьезно:

— Что бы ни произошло, ты — мое яйцо. Это — твой дом, и ты можешь жить здесь или уйти отсюда, ничего не опасаясь. Ты совершенно свободен в своих поступках.

— Благодарю вас, Сэр Исаак, — просвистел Дон, называя дракона его настоящим именем.

— Мистер Харви… — По голосу Костелло чувствовалось: он хочет сказать что-то срочное и важное.

— Да?

— Вы знаете, почему речь драконов называют «истинным наречием»?

— Э-э… вообще-то, нет.

— Потому, что это действительно истинное наречие. Видите ли, я изучал сравнительную семантику. В языке свиста нет даже понятия, обозначающего ложь. Если в языке нет соответствующего символа, то говорящий даже не может подумать об этом. Спросите Сэра Исаака, мистер Харви! Спросите на его родном языке. Если он ответит, то лишь чистую правду!

Дональд посмотрел на старого дракона. У него мелькнула мысль о том, что Костелло прав — у драконов нет слова для обозначения понятия «ложь»: они либо не додумались до него, либо не имели нужды в неправде. Сможет ли Сэр Исаак солгать? Или он настолько сжился с людьми, что способен вести себя и мыслить как человек? Дон посмотрел на Сэра Исаака, встретив взгляд восьми пульсирующих драконьих глаз. Откуда знать человеку, о чем думает дракон?

— Спросите его! — настаивал Костелло.

Дон не верил Фиппсу. Никакая логика не могла его заставить поверить и Костелло — просто не было к тому причин. Изобел тут ни при чем.

Но кому-то ведь надо верить, в конце концов! Хотя бы иногда. Человеку нельзя в одиночку. Что ж, пусть это будет дракон, тот самый, с которым они вместе «делили ил».

— Не надо, — сказал Дон. — Вот.

Он полез в карман, достал оттуда кольцо и надел его на одно из драконьих щупалец.

Щупальце обволокло кольцо пульсирующей плотью.

— Благодарю тебя, Туман-над-Водами.

16. MULTUM IN PARVO [146]

Дон взглянул на Изобел и увидел, что она стоит серьезная, торжественная, но вроде бы его действия одобряет. Ее отец тяжело опустился в соседнее кресло.

— Уф! — вздохнул он. — А вы крепкий орешек, мистер Харви. Заставили меня поволноваться.

— Извините. Я должен был подумать.

— Теперь это уже не имеет значения. — Костелло обернулся к Сэру Исааку. — Может быть, поискать Фиппса? Как вы думаете?

— Не надо, — раздался от дверей голос. Все присутствующие обернулись — все, кроме Сэра Исаака, которому не было нужды поворачиваться. Фиппс вошел и остановился у порога. — Я пришел в тот момент, когда ты кончал говорить, Джим. Я вам нужен?

— Да, нужен.

— Тогда одну секунду. Я пришел совсем по другой причине, — он повернулся к Дону. — Я должен извиниться перед вами, мистер Харви.

— Ну что вы, все в порядке.

— Нет уж, позвольте мне сказать. Я не имел никакого права принуждать вас к сотрудничеству. Поймите меня правильно: нам необходима ваша помощь. И я буду и дальше уговаривать вас, спорить с вами до тех пор, пока мы не получим кольцо. Я погорячился и начал не с того конца. Нервы на пределе — это все они виноваты.

— Ну, я тоже вел себя не ахти, — сказал Дон, — так что забудем об этом.

Он повернулся к дракону:

— Сэр Исаак, вы позволите?

Он протянул руку к щупальцу, и на его раскрытую ладонь упало кольцо. Дон подал его Фиппсу.

Несколько секунд Фиппс тупо глядел на кольцо. Потом поднял голову, и Дон с удивлением увидел в глазах у мужчины слезы.

— Я не стану благодарить вас, — сказал Фиппс. — Когда вы увидите, что из всего этого выйдет, это будет значить для вас гораздо больше, чем какая-то там благодарность. В этом кольце заключены жизнь и смерть многих, очень многих людей. Вы сами в этом убедитесь.

От чувства, с которым все это было сказано, Дону стало не по себе.

— Могу себе представить, — серьезно ответил он. — Мистер Костелло уже рассказывал мне про защиту от бомб и про более быстроходные корабли, и я так думаю — все мы на одной, в об-щем-то, стороне. Надеюсь, что я не ошибаюсь.

— Ошибаетесь? Какое там ошибаетесь! И не «в общем-то», а совершенно точно! А теперь, когда у нас есть вот это, — он поднял руку, в которой было зажато кольцо, — у нас появился шанс спасти наших людей на Марсе!

— На Марсе? — переспросил Дон. — Погодите! Что значит — «на Марсе»? Кого спасать? От чего?

Теперь пришел черед удивляться Фиппсу.

— Но разве не поэтому вы отдали кольцо?

— Что значит поэтому?

— Разве Джим… А я думал, что вы уже…

Раздался голос водера Сэра Исаака:

— Джентльмены, судя по всему, возникло предположение, что…

— Подождите! — воскликнул Дон. Фиппс открыл было рот, но Дон торопливо его перебил: — Я совсем уже ничего не понимаю. Может мне кто-нибудь объяснить, что происходит? Только кто-нибудь один, а не все сразу.

И Костелло принялся рассказывать.

В течение многих лет Организация потихоньку сооружала на Марсе исследовательский центр. Это была одна из тех планет в Системе, где большинство людей составляли ученые. Федерация держала там лишь небольшой гарнизон. Марсу не придавалось никакого особенного значения: планета считалась местом, где безобидные волосатики-интеллектуалы могут копаться в развалинах и изучать обычаи древней угасающей расы.

Офицеры секретной службы из МБР на Марс обращали внимание мало, не видя в этом необходимости. Если туда порой и попадал кто-нибудь из агентов, ему показывали работы, которые военного значения не имели.

У группы, что обосновалась на Марсе, не в пример ученым Земли, не было современного оборудования — всех этих кибернетических машин-мастодонтов, неограниченных источников атомной энергии, сверхмощных ускорителей частиц, огромных лабораторий. Но зато у них было другое — свобода. На Марсе были проведены теоретические исследования, заложившие основы новых направлений в физике. В их основу легли таинственные записи, оставшиеся со времен Первой Империи — почти мифической эпохи политического единства Солнечной системы. Дону было приятно услышать, что его родители тоже внесли немалый вклад в работу над этой проблемой. Было известно — во всяком случае об этом свидетельствовали древние марсианские записи, — что корабли Первой империи совершали межпланетные перелеты, длившиеся не месяцы, не недели, а какие-то считаные дни.

Имелись пространные описания этих кораблей и их двигателей, но языковые барьеры, несходство основных понятий и различия технологий создавали препятствия, казавшиеся специалистам по сравнительной семантике непреодолимыми и которые едва не доводили их до нервных срывов, причем порой в буквальном смысле этого слова. Чтобы получить представление о возникавших при расшифровке трудностях, можно представить себе учебник по современной электронике, написанный на санскрите, да еще в стихах, где едва ли не половина основных понятий считается чем-то само собой разумеющимся.

Создать точный и вразумительный перевод древних рукописей оказалось невозможно. Чтобы восполнить недостающее, пришлось вложить в работу немало труда и таланта.

Когда теоретическая работа продвинулась настолько, насколько это было возможно, члены Организации доставили результаты на Землю для тайной экспериментальной проверки и для перевода теории на язык современной техники. Поначалу между планетами шел непрерывный обмен информацией, но по мере того как проблема приобретала все более секретный характер, члены Организации все менее и менее охотно соглашались на поездки из опасения выдать то, что они знают. К тому моменту, когда на Венере разразился кризис, уже несколько лет существовала практика отправки самых важных сведений с курьерами, которые ничего не знали и, следовательно, не могли проболтаться, — такими, как Дон, — либо с инопланетными существами, которые были физически невосприимчивы к методам служб безопасности. Например, применять к венерианскому дракону «третью степень» не только непрактично, но даже просто смешно. По иным, но, впрочем, не менее очевидным причинам силовые методы полиции также оказывались бесполезны и по отношению к марсианам.