Человек человеку - кот - Коллектив авторов (читать полную версию книги .txt) 📗
— Есть мнение, уважаемый коллега, — сказал Шаронов, — что ты в пролёте.
— Не вполне тебя понял, уважаемый коллега.
— Системная ошибка, — Шаронов ткнул пальцем в Бориса, — там. В самом основании. Не заработал я бутылку. То есть, я догадываюсь, как построить изделие, отвечающее заданию. Но это тебя не выручит. Ты ведь не можешь начинать заново с нуля. И потом, в моих подходах слишком много от бай-мек. А некоторым эти принципы чужды. К несчастью.
— Я ведь не дал тебе материалы по рыжикам.
— А я так… Людишек поспрошал, файлики посмотрел. Ну, и… Рассказывать?
— Обойдусь, — сказал Павлов. — Попробую выбить хоть полгода времени, и сам все сделаю.
— Думаешь на представлении обаять министра?
— Есть что-то, чего ты не знаешь? — спросил Павлов неприязненно.
— Конечно. Вот, например, вчера. Уходя из вивария, я знал — у тебя сбежал образец. Но не знал, вернется ли он. Поспорил с Головановым, что с концами. А дедуля выиграл, мать его йети.
— Голованов же на пенсии! Откуда…
— Вернули. Консультантом в обезьянник. Что-то страшное грядет! — Шаронов аж облизнулся от предвкушения. — То есть я знаю, что, но не могу болтать. Извини.
— Обезьяны — попса, — бросил Павлов. — Дешевые трюки для впечатлительных начальников. На войне обезьяна бесполезна, а как разведчик и диверсант не стоит затраченных денег. Там, где они водятся, нет ничего стоящего. Там, где есть стоящее, обезьяна привлекает слишком много внимания.
— Значит надо сделать обезьяну привычной. Чтоб была повсюду. И не тапочки подавала, а водила машину и смешивала коктейли. Въехали, уважаемый коллега?
— О, ужас… — пробормотал Павлов. — О, ужас. Скажите мне, уважаемый коллега, это шизофрения, или наши взялись серьезно?
— Учти, опасный разговор. На статью потянет.
— Ой, да ладно тебе. Все равно ничего не получится.
— Отчего же? Сначала как пробный шар красивые большие кошечки, потом умные обезьянки… Ага?
Павлов вытаращился на Шаронова так, что тот подался назад.
— Слышь, ты, чудо, — сказал Шаронов. — Ты хоть пытался узнать, зачем тебе заказали гражданку? Или по-прежнему лишних вопросов не задаешь? Всегда готов, и все такое?
— В задании указано — домашнее животное декоративного профиля со вспомогательной охранно-сопроводительной функцией. И… И что?
— Да расслабься, я так, подумал вслух. Игры разума. Никто не знает, для чего твои рыжики. То есть, кое-кто знает, но молчит. Хотя, согласись, обезьяны — это симптоматично… Первый звоночек.
Завлабы немного помолчали. Павлов вспомнил, что, по слухам, в ветхозаветные советские времена какие-то шарлатаны предлагали атаковать противника с помощью дрессированных ядовитых змей. А еще говорили, в некой сверхсекретной лаборатории настоящие, без дураков, матерые лжеученые — некуда печать ставить — растили то ли боевого таракана, то ли дистанционно управляемую саранчу.
— Ладно, — Павлов вздохнул. — Мне надо готовиться к представлению. Так уж и быть, говори, уважаемый коллега. Добивай бездарного.
— Все просто. Странно, почему ты сам не допер — наверное, и вправду глаз замылился. На рыжих кисках можешь ставить крест. Жалко, да. Мне, и то жалко. Но эту серию не переделать. Ты им выхолостил эмоциональную сферу, ясно? В погоне за управляемостью. Вот и вся твоя проблема. Ничего уже не получится. Между прочим, они трахаются?
— Это как? — изумился Павлов. — Зачем? Им нельзя.
— Можно. Они же не боевые.
— Ты представь, такая зверюга — и в охоте. Ей придется лопатой в пасть закидывать контрасекс. Или она станет неуправляема. Да и голосок — ой-ей-ей.
— Голос оставили чтобы мурлыкала? А она, скотина, не мурлычет, — заключил Шаронов. — И ласкаться не идет. Гладить хоть дает себя?
— Еще бы она не давала! — Павлов обиженно хмыкнул. И несколько раз щелкнул языком. Борис тут же встал, подошел к решетке вплотную и прижался к ней боком.
— На, — предложил Павлов. — Гладь — не хочу. Большой, теплый, приятный на ощупь, шерсть лезет очень слабо. Обгладься.
Шаронов осторожно потрогал Бориса. Тот на собачника покосился, но прикосновение стерпел. Шаронов начал гладить. До того профессионально, что Павлов в очередной раз устыдился. Естественно, он был весьма любознателен, но вот интересоваться, как именно оглаживают собак, и насколько это отличается от поглаживания кошек…
«Искусственно выведенных собак-убийц, монстров, чьи тела едва напоминают исходник, а собачьи повадки доведены почти до абсурда, — поправил себя Павлов. — И увеличенных кошек с измененным и жестко контролируемым поведением, но тем не менее, по-прежнему обычных кошек. Разница. Принципиальная. Да, я понимаю, что мне хочет объяснить Шарик. Он это талдычит лет двадцать, с тех пор, как возомнил себя демиургом, бросил перекраивать живое и принялся заново создавать его. Из простого биотеха переквалифицировался в собачьего бога. И я по-прежнему не могу с ним согласиться… Но как же ловко он Борьку гладит, зараза!».
Шаронов прикасался к Борису словно к разнервничавшейся лошади. Успокаивал, настраивал на дружелюбный лад, снимал неловкость. Рыжикам намеренно «посадили» обоняние — чтобы не воровали из холодильников колбасу — но хватало и человечьего нюха понять, насколько Шаронов по запаху пёс, и до чего этот пёс кровожаден. Борис наверняка переживал не лучший момент в своей жизни, у него сейчас личная оценка ситуации чересчур расходилась с приказом хозяина. Да еще Шаронов успел над котом вволю покуражиться, молчаливо подзуживая и вызывая на бой.
— М-да… — Шаронов обернулся, но продолжал машинально почесывать Бориса за ухом. Вот уж это с рыжиками получилось лучше некуда — они вызывали устойчивое и все нарастающее желание трогать их руками. Щупать, гладить, трепать и дружелюбно волтузить.
— Что и требовалось доказать. Это не кошка. Это мебель!
— Пуфик с лапками, — подсказал Павлов.
— А дать ему пендаля? — вдруг окрылился идеей Шаронов.
— Получишь сдачи, ты же не член семьи. Для начала без когтей и слегка. Если не угомонишься, будет крепче. И дальше по нарастающей. Убить он не должен, но если угроза окажется серьезной, особенно угроза хозяину — может. Еще мы оставили взрывную реакцию на оружие. Когда ствол глядит в твою сторону, рыжика нужно придерживать, чтобы не бросился.
Шаронов отошел назад и окинул взглядом ряд клеток.
— А цвет — правильный, — сказал он. — Такую экзотику должно быть видно издали. Во избежание массовых инфарктов.
— И как я умудрился запороть серию… — вздохнул Павлов.
— Может, тебя смежники подвели? — осторожно предположил Шаронов. — Вдруг чипы дефектные? Ты хоть проверял?
— А то нет! Слушай, мне не нужны оправдания, я хочу понять — где именно напортачила «К10»? Ты красиво сказанул насчет эмоциональной сферы, только мимо цели. Она не выхолощена. Там все на месте, просто введена, как обычно, система команд и блоков. Которая не влияет на способность животного испытывать эмоции. Но что-то заедает. Ты Борьку раззадорил? С трудом. А без вмешательства извне он будет ровный, как мой письменный стол. Никакой инициативы. Сколько с ним ни целуйся, сам пообщаться не подойдет. В чем загвоздка?
— Просто ты опять сделал из кошки робота! — заявил Шаронов. — Задавил в ней все дрянные черты характера. И она перестала быть кошкой. Пока ты растил маленьких разведчиков, это было не критично. Теперь у тебя крупный и сильный воин. Но кто он? Разве это кот? Разве он — личность? Да это…
— Пуфик с лапками.
— Именно. Нормальный кот всегда по натуре сволочь. И не надо делать сердитые глаза. Кот позволяет любить себя, не больше. Выдерживает дистанцию. Даже если на самом деле обожает хозяина. Признает только равноправное партнерство. И всегда готов сесть человеку на шею…
— У тебя дикарские представления о кошках, — вставил Павлов. — Сплошные штампы и стереотипы.
— Да ну? Почему же тогда вот это, — Шаронов обвел виварий широким жестом, — получилось вот такое? Ты сделал их хорошими и послушными. Слишком хорошими и чересчур послушными. И что, разве они — кошки? Да они — никто. Ты открыл неизвестный ранее вид. Пуфик с лапками! В войсках на твои изделия не нарадуются…