Коралловые четки - Вильм Антуан (серии книг читать онлайн бесплатно полностью txt) 📗
После этого аббат в длинной речи попытался объяснить мне чудо раздвоения личности: он указал на святого Антония Падуанского, который в 1225 году проповедовал в Монпелье и в то же время пел за обедней у себя в монастыре; на св. Франциска Ксавье, св. Мартина Поррского, Анджело Акрийского, Иосифа Копертинского, особенно же остановился на св. Лидвине: она каждую ночь совершала духовное паломничество по святым местам. В этом случае, действительное перемещение духовного тела было доказано: при ее пробуждении находили на физическом ее теле следы царапин, полученных духовным телом от придорожных терний и колючек. Затем он привел историю ночных путешествий испанки Марии д’Агреда, отправлявшейся в Южную Америку для проповедования истинной веры индейцам.
— Эти случаи, — сказал он, кончая, — похожи на происшествие с m-lle Франшар. Подобные чудеса воспрещены демонам, которые не могут мгновенно переносить с места на место. По крайней мере, таково мнение ученнейших богословов, и для меня это — один из доводов в пользу вмешательства Пресвятой Девы в жизнь моей юной духовной дочери.
Аббат говорил с жаром и с поразительной уверенностью; его мысль свободно работала в области мистики, а его кроткая и ясная душа черпала оттуда свою крепкую веру и тайну своей великодушной доброты. Мне казалось бы дурным смутить его хоть малейшим сомнением.
— Вы можете быть и правы, мой дорогой аббат. Мистика глубже жизни проникла в таинственные явления метапсихики. Но идемте завтракать.
Мы направились к кухне, где уже начались ежедневные хлопоты, и я велел подать себе громадную чашку кофе с молоком. Аббат Жога не захотел разговеться, так как в восемь часов должен был служить обедню. Вскоре он со мной расстался, обещавши в недолгом будущем навестить меня.
Бесцеремонно греясь у огня из виноградных лоз, трещавших в огромном камине, я выкурил папиросу и подумал о том, что мне сказал священник.
В половине восьмого мне пришли сказать, что m-lle Франшар проснулась; я отправился к ней и нашел ее более здоровой, чем смел надеяться. Ощущалась тяжесть в голове, но лихорадки уже не было. Госпожа Франшар вполне заслуженно отдыхала; следовательно, я был один с молодой девицей. Я ждал каких-нибудь признаний, но напрасно: она еще раз поблагодарила меня, повторила, что возлагает надежду на Пресвятую Деву, и не упоминала о господине Леире.
Я расстался с нею не без тревоги. M-lle Франшар любопытным образом соединяла в себе покорность матери с упорством отца. Ее воспитание и религиозные чувства имели такое влияние на ход ее нормального мышления, что повиновение отцу должно было казаться ей неизбежным. Но что происходило в подсознательной сфере ее духа?
Мне было ясно, что под видимой оболочкой покорности, спокойствия и уважения приличий, красивая девушка таила страсти более глубокие, без сомнения, неведомые ее сознанию. Эта скрытая личность, служившая для нормальной источником психической деятельности, казалась мне более своевольной. Я не сомневался в грядущем конфликте между этими личностями, и не мог предвидеть, чем он окончится, потому что не знал сил, которые могла пустить в ход бессознательная воля девушки.
Мой ум был занят этими мыслями, когда я шел в библиотеку к господину Франшару. Я сказал ему, что, прежде чем проститься, хотел бы с ним поговорить. Он согласился и, предвидя содержание моей речи, принял вид еще более важный и торжественный, чем обыкновенно. Он уже более не тревожился за дочь; быстрое выздоровление молодой больной для него явилось доказательством того, что болезнь — пустячная: он не мог понять ее потенциальной опасности.
— M-lle Франшар поправилась, барон. — Титул его в моих устах был следствием желания подольститься.
— Я знаю, доктор, и благодарю вас за труды.
— Тем не менее, позвольте мне обратить ваше внимание на опасность всякого нравственного давления на вашу дочь. По темпераменту, m-lle Франшар — особа очень нервная, очень чувствительная и очень впечатлительная. Вы сами видели, с какой силой действуют на нее волнения. Как врач, я обязан указать вам на это обстоятельство, заслуживающее самого серьезного внимания.
— Я очень благодарен вам, доктор, за заботу о здоровье m-lle Франшар. Будьте уверены, что я приму в расчет ваше мнение, решая будущность моей дочери.
Франшар хотел закрыть мне рот. Ошибиться было невозможно; но я не был расположен сдаться так скоро. Я поблагодарил Франшара с самым любезным видом и чуть не улыбнулся при виде его изумленной физиономии: он намеревался держать меня на расстоянии, я же притворился, будто понял наоборот!
— Я очень польщен, господин барон, значением, которое вы придаете моему мнению. Знаю, что вы — прекрасный отец и не станете заглушать голоса вашего сердца. Но я хотел сказать не только то, что теперь явился удобный случай для пересмотра проектов касательно m-lle Франшар, а еще уяснить вашей предусмотрительности и заботливости те последствия, какие мог бы иметь сам брак.
Господин Франшар, очевидно, выйдя из терпения, величественно ответил мне:
— Я уже предвидел, взвесил и обсудил эти последствия, милостивый государь. Они могут быть лишь благоприятными для моей дочери. Будьте уверены, что отец m-lle Франшар желает только счастья своему дитяти. Я принял сделанное ей предложение лишь только потому, что вижу в нем все гарантии благополучия. В семьях, где уважаются традиции, как в семье m-lle Франшар, о партиях судят не единственно с точки зрения ребяческих желаний молодой девушки; задача эта шире и сложнее. Наши фамилии, в своей совокупности, составляют оплот национальной силы: для блага страны необходимо, чтобы союз между ними становился все крепче. Эта необходимость теперь чувствительнее, чем когда-либо: наши обязанности стали многочисленнее и тяжелее. Надо, сударь, принадлежать к этим семьям, чтобы понимать, как широки их обязательства и каких жертв требует их положение.
Барон Франшар, правнук члена конвента, разговаривал точно герцог и пэр! Я был убежден, что он, попросту сказать, дошел до этого не сам. Здесь пахло отцом Фюрстером!
— Я не имею чести, подобно вам, барон, принадлежать к фамилии, прославившейся заслугами перед Францией, — произнося это, я имел серьезный вид, — но верьте, что я понимаю те неизбежности, на которые вы намекнули. Именно забота о них и руководит мною. Вы ошибаетесь относительно смысла моих речей. Они имеют двойную цель: первая — привлечь ваше внимание к необходимой осторожности, которой требует здоровье вашей дочери, а вторая касается единственно вашей семьи.
Я заметил, что Франшар не предвидел такого ответа. Облако тревоги нарушило торжественное выражение его лица.
— Предположим, что свадьба совершилась, — продолжал я. — Уверены ли вы, что болезнь m-lle Франшар не возобновится? Я имею в виду немедленные последствия свадьбы.
Я должен был дать это пояснение ради уверенности, что меня поняли; Франшар встревожился еще более; его большие глаза навыкате округлились, глядя на меня.
— Предположите, что во время событий, на которые я намекаю, произойдет нервный припадок; предположите, что m-lle Франшар впадет в каталептическое состояние, в котором я видел ее вчера; подумайте, что будет позван врач. Знаете ли вы, что он скажет молодому супругу?
Всякая торжественность исчезла с лица моего собеседника. Он не предвидел такого аргумента и не знал, что ответить. Может быть, он еще недостаточно ясно понимал, что я хотел сказать? Я счел себя обязанным дойти до конца.
— Врач скажет, барон, что m-lle Франшар страдает тяжелой формой истерии.
Это слово поразило моего хозяина. Оно вызвало в его уме не представление о многообразном неврозе, а то особое понятие, которое с ним связывает публика.
— Моя дочь! Истеричка! — пробормотал он.
— Это скажут почти все врачи. Мое личное мнение совершенно иное, барон; но в этом я являюсь пока исключением среди медицинского мира. Большинство из моих коллег скажет Делилю: «Ваша жена страдает сильной истерией». Некоторые из них посоветуют специальное лечение в психиатрической больнице.
