НФ: Альманах научной фантастики. Бесконечная игра - Рассел Эрик Фрэнк (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
— Уж я — то знаю человеческую натуру, — обиженным тоном отозвался Филипсо. — И я не желаю, чтобы разные проходимцы наживались на моем падении. Особенно, когда у них самих ломаного гроша за душой нет.
— Тогда ты плохо знаешь людей, Джо, — печально покачал головой Хуренсон. — Просто тебе никогда не доводилось заглядывать в сокровенные тайники человеческой души, где нет места страху и где живет стремление понять и быть понятым.
— А вам?
— Доводилось. Я видел это во всех людях. Я и сейчас это вижу. Мой взгляд проникает в глубины, не доступные вашему зрению. Помоги мне, Джо, и ты тоже это увидишь.
— А сам я при этом лишусь всего, чего я с таким трудом добился?
— Что стоит эта потеря по сравнению с тем, что ты выиграешь? И не только для себя, но для всего человечества. Или, если так будет понятнее, посмотри на дело с другого конца. С того момента как ты откажешься мне помочь, каждый человек, убитый на войне, каждый умерший от болезни, каждая минута мучений больного раком — все это будет на твоей совести. Подумай об этом, Джо. Прошу тебя, подумай!
Филипсо медленно поднял глаза от своих стиснутых рук и посмотрел на взволнованное сосредоточенное лицо Хуренсона. Затем он поднял глаза еще выше и посмотрел сквозь купол в ночное небо.
— Простите, — вдруг сказал он, показывая рукой, — но ваш корабль снова виден.
— Черт меня побери, — выругался Хуренсон, — я так сосредоточился на разговоре с тобой, что перестал следить за генератором невидимости, и у него перегорел омикрон. Мне понадобится несколько минут, чтобы починить его. Я еще вернусь.
С этими словами он исчез. Он не сдвинулся с места. Его просто не стало.
Двигаясь словно во сне, Джозеф Филипсо пересек круглую комнату и, прижавшись к плексигласовому куполу, посмотрел на сверкающий корабль. Его очертания были красивы и пропорциональны, а поверхность переливалась чешуйками, как крыло бабочки. Он слегка фосфоресцировал, ярко вспыхивая в оранжевом блеске луча прожектора, и постепенно угасал, когда луч уходил в сторону.
Филипсо посмотрел мимо корабля на звезды, в затем умственным взором увидел звезды, видимые с этих звезд, а за ними еще звезды и целые галактики, которые так далеки, что сами кажутся крохотными звездочками. Затем он посмотрел вниз, на шоссе, огибавшее Храм, и дальше вниз по крутому склону, где на дне долины еле заметно мерцали огоньки жилищ.
— Даже все эти Небеса не смогут сделать так, чтобы мне поверили, если я скажу правду, — подумал он. — Что бы я ни сказал, моим словам не будет веры. Я не гожусь для такого дела, и в том, что не гожусь, виноват только я один. А ведь это всего лишь правда. У меня с правдой одинаковая полярность, и она отталкивается от меня — таков закон природы. Я преуспел без помощи правды, и мне это ничего не стоило, кроме потери способности говорить правду.
Что если попытаться. Как это он сказал? “Сокровенные тайники человеческой души, где нет места страху и где живет желание понять и быть понятым”. О ком это он говорил? Разве я знаю таких людей? “Здравствуйте”, — говорим мы при встрече людям, здоровье которых нам совершенно безразлично. “Как поживаете?” — спрашиваем мы, и не слушаем ответа. “Спасибо”, — говорим мы, а это значит “спаси вас бог”, но часто ли это пожелание бывает искренним? Мы лжем и лицемерим на каждом шагу, и сразу же забываем об этом, и ни капельки не чувствуем себя виновными.
Неужели он вправду читает в тайниках моей души?.. При таком остром зрении можно увидать паутинку за сотню ярдов.
— Если я им не помогу, — вспоминал Филипсо, — то они ничего не предпримут. Они просто уберутся восвояси… и предоставят нас нашей участи (с какой иронией это было сказано).
— Но ведь я никогда не лгал! — простонал он вдруг громким плачущим голосом. — Я не хотел лгать! Как вы не понимаете, меня спрашивали, а я только отвечал да или нет в зависимости от того, чего от меня хотели. А потом я пытался объяснить, почему я сказал да или нет, но ведь это еще не ложь!
Никто не ответил ему. Он почувствовал себя очень одиноким. “Я могу попробовать, — подумал он… и затем тоскливо: — Разве я смогу?”
Зазвонил телефон. Филипсо смотрел на него отсутствующим взглядом, пока тот не прозвонил вторично. Тогда подошел к столу и снял трубку.
— Филипсо слушает.
— Ладно, трюкач, — проговорили в трубку, — твоя взяла! И как это только тебе сходит с рук?
— Кто это говорит? Пенфильд?
Пенфильд после их первой встречи тоже пошел в гору. В качестве главного редактора местной сети газет, он, разумеется, давно уже отрекся от Филипсо.
— Он самый, — раздался в трубке насмешливый голос. — Тот самый Пенфильд, который как-то поклялся, что его газета никогда больше ни строчки не напечатает про весь этот твой космический бред.
— Так что же вам надо, Пенфильд?
— Я же сказал, твоя взяла. Нравится мне это или нет, но ты вновь стал сенсацией. Нам звонят со всего округа. Тысячи людей смотрят в бинокли и подзорные трубы на твою летающую тарелочку. Телевизионная установка мчится через перевал, чтобы показать ее миллионам телезрителей. Мы уже получили четыре запроса от Национального центра по наблюдению за космическим пространством. С ближайшей военной базы в воздух поднято звено реактивных истребителей. Не знаю, как уж тебе это удалось, но раз ты попал в новости, так выкладывай, что у тебя заготовлено.
Филипсо оглянулся через плечо на корабль. Вот он ярко вспыхнул в оранжевом луче прожектора, погас, еще раз вспыхнул, а из телефонной трубки раздавалось призывное блеянье. Прожектор вернулся еще раз, и… Ничего. Корабль исчез.
— Подождите, — хрипло прокричал Филипсо. Но корабль уже исчез.
Телефон продолжал блеять. Медленно Филипсо вернулся к нему.
— Подождите, — сказал он в трубку. Положил ее на стол и протер глаза. Затем снова взял трубку.
— Я видел сам, — сказала трубка тоненьким голосом. — Что это было такое? Как вы это сделали?
— Корабль, — ответил Филипсо. — Это был космический корабль.
— Это был космический корабль, — повторил за ним Пенфильд тоном человека, пишущего под диктовку. — Давайте дальше, Филипсо. Что произошло? Пришельцы спустились на своем корабле и встретились с вами лицом к лицу, верно?
— Они… в общем, да.
— Так. Лицом… к лицу… готово… Что им было нужно? — Пауза. Затем сердитым голосом: — Филипсо, вы меня слышите? Черт возьми, у меня нет времени на болтовню. Мне надо написать заметку. Чего они от вас хотели? Они просили у вас пощады, умоляли, чтобы вы прекратили свою деятельность?
Филипсо облизнул губы.
— Видите ли… в общем, да.
— Сколько их было, этих существ?
— Их?.. только одно…
— Только одно существо… пусть так. Дальше? Что это из вас каждое слово надо как щипцами тащить? Как оно выглядело? Чудовищно и уродливо?
— Напротив.
— Понял, — возбужденно повторил Пенфильд. — Прекрасное существо. Девушка неземной красоты. Значит так? Раньше они вам угрожали. Теперь они решили вас подкупить. Так?
— Видите ли, дело в том…
— Цитирую ваши слова: “неземной красоты… но я… гм… устоял против искушения…”
— Послушайте, Пенфильд.
— Нет уж, хватит с вас и этого. У меня нет времени слушать ваш вздор. Одно я вам скажу. Расценивайте мои слова как дружеское предупреждение. Я хочу, чтобы эта история продержалась хотя бы до завтрашнего вечера. Завтра ваш Храм будет кишеть агентами ФБР и Центра космической разведки, словно кусок гнилого мяса мухами. Поэтому припрячьте-ка получше ваш аэростат. Когда дело доходит до реактивных истребителей, то подобные рекламные штучки уже не кажутся властям такими забавными.
— Дайте мне сказать, Пенфильд.
На том конце провода дали отбой. Филипсо положил трубку на рычаги, повернулся.
— Вот видите, — проплакал он пустой комнате, — на что они меня толкают?
Он устало присел. Телефон зазвонил вновь.
— Вас вызывает Нью-Йорк, — сказала телефонистка. Это оказался Джонатан, его издатель.
— Джо! Полчаса не могу тебе дозвониться. Твоя линия все время занята. Отлично сработано, приятель. Я только что услышал сообщение в срочном выпуске новостей. Как тебе это удалось? Впрочем, неважно. Дай мне только основные факты. Завтра надо будет сделать заявление для прессы. Послушай, сколько времени тебе нужно, чтобы написать новую книгу? Две недели? Три? Ладно, пусть три. Но ни днем больше. Я сниму последний роман Хемин… или… впрочем, это неважно. Я пущу тебя вне очереди. А теперь, валяй. Включаю диктофон.
