Земля без людей - Стюарт Джордж (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
6
Исчезновение света стало для Иша жесточайшим психологическим потрясением. Даже при свете яркого солнечного дня казалось, что длинные черные тени протягивают к нему из углов свои извивающиеся щупальца. Темные Времена сжали его в своих объятиях. Независимо от сознания, подчиняясь слепому инстинкту своеобразной защиты собственной психики, он где только мог собирал и сносил в дом спичечные коробки, свечи, фонари и лампы. Прошло некоторое время, и он понял, что не сам факт отсутствия электрического света пугал и делал его жизнь невыносимой. Не электрический свет, а электрическая энергия, в частности приводившая в действие моторы холодильников, — вот что воистину имело для него значение. Погиб его ледяной ящик, и вся его еда испортилась. В морозильных камерах масло, мясо, головки латука — все это превратилось в один бесформенный, дурно пахнущий ком. И совпало сие событие со сменой времени года. Он не следил и давно потерял счет бегущим неделям и месяцам, но опытным глазом географа по малейшим признакам меняющейся природы мог определить начало смены времен года. Он догадывался, что сейчас октябрь, и первый дождь подтвердил его догадку; а по тому, как зарядил этот дождь, понял, будет длиться первый период осеннего ненастья дольше, чем можно было от него ожидать. Он не выходил из дома, стараясь в его стенах найти себе занятие и немного отвлечься от грустных мыслей. Он играл на аккордеоне, перелистывал книги — те, которые давно хотел прочесть и, наверное, найдет время сделать это сейчас. Время от времени он выглядывал в окно и смотрел на серую пелену дождя и нависшие над крышами домов неподвижные тучи. Лишь на следующий день он вышел из дома, посмотреть и увидеть следы ненастья. На первый взгляд ничего не изменилось в окружающем его мирке. Но стоило приглядеться внимательнее, и он начал замечать. На Сан-Лупо-драйв опавшими листьями забило решетку канализационного люка. Когда забилась решетка, забурлила вода в водостоках и, не находя выхода, затопила противоположную, более низкую сторону улицы и хлынула через поребрик тротуара. Водяные потоки пробили себе путь в спутанных зарослях травы, что были некогда образцовой лужайкой Хартов, и потекли в дом. Теперь, наверное, ковры и полы дома стали скользкими и липкими от воды и мокрой глины. За домом, не видя перед собой преград, прокатилась вода по розарию и, оставив за собой размытую ложбину, исчезла в водостоке соседней улицы. Ничтожное явление, по которому можно судить, что происходит по всей стране. Люди настроили дорог, водостоков, плотин и тысячи других преград на пути естественного течения воды. Все это могло существовать и исполнять свои функции лишь потому, что рядом пребывал человек, который постоянно исправлял и ремонтировал тысячи маленьких неисправностей, прочищал дренажные трубы и водостоки, то есть устранял все те беды, которые несла за собой вместе со сменой погоды природа его земли. Иш в две минуты мог очистить колодец, просто убрав листву, забившую решетку. Но он не видел смысла в приложении даже столь незначительных усилий. На земле останутся тысячи, миллионы точно таких же забитых решеток. Дороги, водостоки, плотины — все это было построено человеком для его удобства, и когда не стало человека, кому нужны труды рук его? И будет теперь течь вода своим естественным путем, вымывая землю из-под корней кустов роз. Покрытые грязью, будут лежать мокрыми и гнить ковры Хартов. И пусть лежат! Думать об этом, как о дурном, так же нелепо, как и страдать по тому, что когда-то было, но теперь не существует. По дороге домой Иш неожиданно наткнулся на большого черного козла, увлеченно жующего живую изгородь, еще недавно так тщательно подстригаемую мистером Осмером. С веселым удивлением и любопытством, недоумевая, откуда взяться козлу на столь респектабельной улице, как Сан-Лупо, смотрел Иш на это прожорливое чудо. А чудо отвлеклось от поедания изгороди и в свою очередь уставилось на человека. «Козел, наверное, тоже должен смотреть на человека с недоумением и любопытством, — решил Иш. — Человек ведь нынче такая дорогая редкость». Двух секунд хватило козлу, как равному, смотреть в глаза двуногому, и он вернулся к продолжению более полезного занятия — поедания молодых побегов живой изгороди мистера Осмера. Без сомнения, очень сочными и вкусными были те побеги. Неожиданно Принцесса возвратилась из очередного похода и с бешеным лаем кинулась на пришельца. Козел нехотя повернулся, низко опустил рога и с неожиданным проворством кинулся на собаку. Принцесса, не отличающаяся стойким бойцовым характером, очень быстро, своим характерным заячьим движением перевернулась в воздухе и стремительно понеслась под защиту человеческих ног. А козел продолжил прерванную трапезу. Через несколько минут Иш стал свидетелем, как спокойно и важно шел козел по тротуару, словно это его тротуар и вся Сан-Лупо тоже его, мол, он здесь полноправный хозяин. «А почему бы и нет? — подумал Иш. — Наверное, козел имеет на это какие-то основания. Воистину начало „Нового курса“…» Шли дожди; Иш сидел в основном дома, и в мыслях, как тогда в Соборе, стал обращаться к религии. На полке с книгами отца он нашел толстую Библию с комментариями, открывал наугад страницы и пробовал читать. Проповеди Евангелия не нашли отклика в его душе, потому что посвящены были человеку и его месту в некоторой социальной группе. Оставь кесарю…
— странно воспринимающийся текст, когда не осталось на земле ни кесаря, ни даже сборщика податей. «Всякому просящему у тебя, давай… И как хотите, чтобы с вами поступали люди… Возлюби ближнего, как себя самого» — все эти изречения предполагали существование действующего сообщества многих людей. Возможно, если бы остались в этом мире фарисеи и книжники, то могли бы они слепо продолжать следовать религиозным догмам, но в нынешнем мире вся гуманистическая направленность учения Иисуса, утратив истинный смысл, не представляла никакой ценности. Вернувшись к Ветхому Завету, он начал с Екклесиаста. Старина Проповедник Кохелет, как называли его в комментариях, кто бы он ни был в действительности, обладал забавной способностью рассматривать философские проблемы взаимоотношений человека и мироздания с натуралистической точки зрения. Порой казалось, он говорил о том, что уже пережил или переживает Иш собственной персоной. «И если упадет дерево на юг или на север, то оно там и останется, куда упадет». И Иш вспоминал о том дереве в Оклахоме, упавшем на Шестьдесят шестом шоссе и перегородившем путь. «Двоим лучше, нежели одному… Ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его». И Иш думал о том великом страхе, что испытал в одиночестве, и ясно представлял, что никто не протянет ему руки помощи, когда упадет он. Он читал, пропуская через себя каждую строку, восхищаясь столь ясным, естественным пониманием бытия. Там были даже такие строчки: «Если змей ужалит без заговаривания…» Он дочитал до конца последнюю главу, и взгляд его скользнул по строчкам внизу страницы. «Песни Песней Соломона». И прочел он: «Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина». И тогда отдернул Иш пальцы от книги, словно обжегся. Все эти длинные месяцы редко навещало его это чувство. И теперь снова, с еще большей силой понял он, что и для него не бесследно прошла катастрофа. И вспомнил старую сказку о зачарованном принце, который мог лишь сидеть и смотреть, как проходит жизнь, и не мог соединить себя с этой жизнью. Встреченные им мужчины вели себя по-другому. Даже те, кто пил и напивался до смерти, и то в каком-то смысле принимали участие в этой жизни. Он же, в желании своем наблюдать, отрицал жизнь. Так что же делает жизнь жизнью? Много людей задавали этот вопрос — даже Кохелет Проповедник искал ответа. И у каждого был свой ответ, кроме тех, кто признавал невозможность найти его. Вот сидит он, Ишервуд Уильямс, — странное создание, в котором переплелись в единое целое реальность и фантазии, действие и противодействие, а рядом раскинувшийся вширь пустынный город, и унылый дождь скрывает за серой пеленой длинную и такую же пустынную улицу, и начинают сгущаться сумерки, и тихо вокруг. И между существующими реальностями — им и всем, что окружает его, — есть странная связь, и если меняется одно, то и другое спешит тоже измениться. Словно длинное уравнение со многими переменными по обе стороны знака равенства, и только два великих неизвестных. Он был на одной стороне, и можно его назвать икс, а на другой стороне был игрек — все, что называется миром. И обе стороны уравнения всегда пытались достигнуть состояния равновесия и редко добивались желаемого. Наверное, истинное состояние равновесия приходит только со смертью. (Возможно, об этом думал своим острым, лишенным иллюзий умом Проповедник Кохелет, когда писал: «Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают».) Но это в смерти, а когда продолжается жизнь, две части одного уравнения пытаются сохранить равновесие. Если часть, в которой заключена неизвестная икс, меняется, и он — Иш — чувствует порыв желаний или страдает от нервного потрясения, или что-нибудь совсем мелкое, вроде обычной скуки, он совершает поступок, и поступок этот, почти невидимо изменяет другую часть уравнения, и снова наступает временное равновесие. Но если меняется внешний мир, если происходит катастрофа, стирающая с лица земли человеческий род, или просто прекращается дождь, тогда неизвестная икс, то есть Иш, тоже должна измениться, но для этого потребуется приложение больших усилий, и снова наступит временное равновесие. И кто скажет, какой из двух сторон на долгом временном пути пришлось произвести больше действий? И еще до того как пришло понимание, что он делает и зачем, Иш вскочил с кресла и только потом понял, что сделал это потому, что снова шевельнулось желание в его груди. Уравнение вышло из равновесия, и он вскочил, чтобы движением этим нетерпеливым привести его в исходное состояние, и одновременно он повлиял на окружающий мир, потому что вместе с ним вскочила Принцесса и бесцельно начала бродить по комнате. И еще показалось ему, что чаще и сильнее застучали капли дождя о переплеты оконного стекла. И он выглянул в окно, посмотреть, что происходит в окружающем его мире. И окружающий мир давлением своим заставил его что-то предпринять… И он отошел от окна и отправился готовить ужин.
