Время будущее - МакАртур Максин (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
Спустя целое столетие мне было сложно представить тот шок, который пережили земляне.
– Но инвиди появились в 2023 году, – возразила Доуриф. – Что они делали все это время, нянчились с нами?
– Они передали нам медицинские и сельскохозяйственные технологии. Они… – Я беспомощно взглянула на Элеонор. Мне было невероятно трудно описать последние девяносто лет нашей истории в нескольких предложениях. – Они ясно дали понять, что теперь мы владеем средствами, позволяющими заняться переустройством мира. У нас больше не было оправданий, чтобы сидеть сложа руки.
– Некоторые из нас пытались изменить мир к лучшему, – сказал Гриффис, – еще до того, как они явились.
Я ждала подобного замечания, чтобы задать мучивший меня вопрос.
– Профессор, вы как-то сказали, что среди участников движения был человек по фамилии Хэлли. Речь идет о движении «Земля-Юг»?
– Нет, о его предтече. Мы создали организацию, но она не получила поддержки широких слоев населения, как это было с основанным позже движением. – Он внимательно всмотрелся в мое лицо, как будто силился разглядеть в нем черты другого человека. – Я не знал его лично, но помню, что этого человека звали Джон Хэлли. Он работал в нашем отделении сельского хозяйства. Впоследствии я узнал, что он поселился в Восточной Африке.
Джек Хэлли, мой дедушка, вырос на равнинах Серенгети.
– Скорее всего это был мой прадед. Мой дедушка был участником движения «Земля-Юг». Там он познакомился с моей бабушкой.
Гриффис, наклонившись вперед, слушал меня как зачарованный.
– Оказывается, вы родом из семьи революционеров. В таком случае вы, наверное, многое знаете о движении? – с надеждой спросил он.
Доуриф застонала.
– Прошу вас, прекратите этот разговор, иначе Гриффис не даст вам покоя своими расспросами. Он готов часами говорить на эту тему.
– Я выросла на рассказах о том времени, – сказала я, миролюбиво улыбаясь. – Мне было бы очень интересно получить информацию о тех событиях из первых рук. – И не только потому, что это, быть может, пролило бы свет на тайну появления в системе Абеляра «Калипсо». В последнее время я никак не могла избавиться от мыслей о Марлене Альварес.
– Одна из моих прабабушек с материнской стороны работала с женщиной по имени Марлена Альварес в дни, предшествовавшие созданию движения. Кто-нибудь из вас что-нибудь слышал о ней?
– Да, мы все слышали о ней, – первой ответила Рэйчел.
Даже Клоос поднял на меня глаза при звуке знакомого имени.
– Я тоже слышала это имя, – сказала Элеонор, – но…
Я видела, что она старается разговорить своих пациентов, поэтому не стала объяснять ей, что она, вероятно, слышала его от меня. Альварес – так звучит мое первое имя, второе – Мария – мне дали в честь матери.
– Однажды я слышал ее речь, это был единственный раз, когда ей разрешили покинуть страну. – Гриффис прикрыл глаза, мысленно обратившись в прошлое. То, о чем он рассказывал, для него произошло примерно десять лет, а для нас – столетие назад. – Это было во время встречи, организованной «Миром Свободы и Амнистии». На одном из тех грандиозных концертов под открытым небом, которые мы устраивали, пока не появилась возможность использовать голографическое видение.
Клоос и Рэйчел кивнули. Я в некотором замешательстве переглянулась с Элеонор, но ничего не сказала.
– Альварес поднялась на сцену, взяла микрофон и подошла к самому краю. Встреча проходила днем, но люди с головидения замахали на нее руками, заставляя вернуться туда, где сцену освещали их светоустановки. Однако она не обращала на них никакого внимания. Она хотела быть как можно ближе к аудитории.
– Она стояла прямо перед слушателями?
Я не хотела прервать его рассказ, но никак не могла представить себе описываемую картину.
– Нет, Альварес находилась на сцене, на приподнятой над землей платформе. Я никогда не забуду этого выступления. 130 тысяч человек замерли, ожидая, что скажет им эта приземистая, маленькая женщина.
– И что же она сказала?
Рэйчел подошла к кровати Гриффиса и села в ногах на краешек постели.
Он сделал паузу, затем открыл глаза и в упор посмотрел на меня.
– Она говорила очень сердито. Это я особенно хорошо запомнил. У нее был очень резкий голос, который, казалось, способен был пронзить слушателя. Она сказала… – Он задумался на мгновение. – Она сказала: «Кто дал им – то есть официальным международным организациям, – кто дал им право решать, жить нам или умирать и каким образом? Когда они санкционируют или наказывают правительства, которые мы не выбирали, когда наши правительства, которые мы не выбирали, наказывают других от нашего имени, то кто в результате страдает? Конечно, не вы». Она имела в виду, – продолжал Гриффис, – граждан богатых демократических государств. Альварес сказала, что в проигрыше оказались люди, подобные ей, те, кем власти управляют с помощью насилия.
Элеонор нахмурилась.
– Когда это было? – спросила она.
– В середине двадцатых годов двадцать первого века, – ответил Гриффис. – Но многие люди за эти годы еще до Альварес пришли к тем же выводам. Именно поэтому в международной практике уже установилась быстро крепнущая тенденция ставить на место зарвавшиеся правительства, однако она еще не приносила ощутимых результатов. Ведь в мире оставались экономически отсталые страны и национальные меньшинства, которые политики использовали как козлов отпущения. Альварес говорила на смеси испанского и английского языков, которая звучала почти как поэзия. Она сказала, что у нас есть выбор. Мы и дальше можем жить так, как жили до сих пор. В этой связи мне вспоминаются слова, ставшие одним из лозунгов движения: «Одной совести недостаточно». Или можем поднять свой голос в поддержку людей, которые не обладают такой степенью свободы, чтобы действовать самостоятельно. Она не призывала нас оказывать давление на наши правительства, она просто сказала, что мы сами и есть правительство. Она сказала, что ее народ понял, что больше не бессилен, и что пришло время, чтобы мы осознали то же самое. Альварес была весьма конкретна: она сказала, что на местах уже созданы группы, которые могут сопровождать транспортные средства с продовольствием и товарами, что у них достаточно добровольцев, готовых поставлять оружие и использовать его, достаточно законов, чтобы обратиться к ним, если человек найдет в себе силы выступить со словом правды. Честно говоря, я был удивлен тем, что ей позволили говорить.
– В своей стране она не смогла бы произнести подобную речь, – заметила я, вспомнив историю Деморы.
– Я слышал, что она была столь велеречива, что правительство ее страны сначала считало ее безобидной идиоткой, – сказал Клоос.
Я вспомнила другую оценку, которую как-то дала Демора: «В течение многих лет мы шли по натянутому канату, балансируя над пропастью правительственных постановлений, рогаток полиции, угроз расправы со стороны оппозиции и пристального внимания, оказываемого нам заграницей».
Гриффис откашлялся.
– Как бы вы ответили на вопрос: какова наиболее значительная польза, полученная землянами от знакомства с инопланетными пришельцами? – спросил он.
На этот вопрос у меня имелся готовый, совершенно очевидный ответ.
– Их присутствие объединило нас быстрее, чем кто-либо смел надеяться. Вы явились свидетелями зарождения новой эры. Уже тогда было, наверное, очевидно, что инвиди не собираются захватывать Землю или устанавливать на ней свое господство.
– Никто не знал, чего они хотят, – возразил Гриффис задумчиво. И я промолчала о том, что для нас это до сих пор остается тайной. – Многие полагали, что они явились, чтобы отсрочить гибель нашей планеты.
Рэйчел фыркнула.
– В каком смысле?
– Мы давно уже балансировали на грани самоуничтожения. С тех пор как человечество открыло ядерную энергию, оно столкнулось с угрозой всеобщей катастрофы.
– Вы думаете, инвиди явились, чтобы спасти нас от самих себя? – спросила Элеонор, наклонившись вперед. Этот вопрос до сих пор был камнем преткновения. – Без них мы действительно могли погибнуть.
