Человек-компьютер - Крайтон Майкл (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
— …непроизвольны… Совершенно верно. Человек не может их контролировать, так же как он не может контролировать ритм сердца, кровяное давление, потоотделение и тому подобное.
После продолжительной паузы Герхард сказал:
— Вы ведь хотите сказать, что я ошибаюсь. На экране компьютера замерцало:
11.32 —
— Я хочу сказать, что вы слишком редко бываете на конференциях. Вы что-нибудь слышали об аутогенной тренировке?
После паузы последовало смущенное «нет».
— Долгое время это оставалось загадкой. Считалось, что человек может научиться контролировать лишь сознательные действия. Можно научиться водить машину, но нельзя научиться снижать свое кровяное давление. Ну, конечно, были йоги, которые якобы снижали потребность своего организма в кислороде и замедляли биение сердца почти до летального предела. Как говорят, они способны придать кишечной перистальтике обратное направление и пить через задний проход. Но все это было не доказано и казалось теоретически невозможным.
Герхард осторожно кивнул.
— Так вот, по-видимому, это вполне возможно. Можно научить крысу краснеть одним ухом. Правым или левым, как вам будет угодно. Можно научить ее снижать кровяное давление или частоту биения сердца. То же самое можно сделать и с человеком. Можно!
— Но как? — Герхард спросил это с любопытством. Его недавнее смущение уже прошло.
— Ну, человека с высоким кровяным давлением, например, достаточно поместить в отдельную комнату и надеть ему на руку манжет аппарата, измеряющего кровяное давление. Как только давление понижается, начинает звонить звонок. Вы просите пациента постараться, чтобы звонок звонил как можно больше. Звонок становится положительным подкреплением. Вначале понижение давления носит случайный характер. Но очень скоро субъект находит способ, как его снизить сознательно, и звонок раздается все чаще. А через несколько часов он уже звонит почти не переставая.
Герхард спросил;
— И вы считаете, что Бенсон искусственно вызывает припадки, чтобы получать стимуляцию?
— Да.
— Ну и что? Ведь припадков у него все равно не будет. Компьютер этого не допустит.
— Вы ошибаетесь. Года два назад одному норвежцу, страдавшему шизофренией, вживили электроды так, что он мог раздражать центры удовольствия по желанию. Он проделывал это непрерывно, пока у него не начались судороги.
Герхард поморщился.
Ричардс, который следил за экраном, вдруг сказал:
— Что-то не так!
— В чем дело?
— Данные перестали поступать.
На экране они увидели:
11.32 —
11.42 —
Дженет вздохнула.
— Попробуйте экстраполировать эту кривую, — сказала она. — Проверьте, действительно ли у него начался цикл аутогенной тренировки и как быстро развивается этот процесс. А я пойду посмотрю, что случилось с Бенсоном.
Дверь за ней захлопнулась. Герхард повернулся к компьютеру.
КРИЗИС
1
Пятница
12 марта 1971 года
На седьмом этаже царила тишина. За столом сидели две дежурные сестры. Одна писала что-то в истории болезни, другая ела плитку шоколада и читала «Хронику кино». Дженет взяла с полки историю болезни Бенсона и раскрыла ее. Сестры не обращали на нее никакого внимания.
Дженет хотела убедиться, что Бенсон получил все назначенные ему препараты. Но, к своему удивлению, обнаружила, что это было не так.
— Почему Бенсон не получает торазина? — спросила она.
Сестры с недоумением посмотрели на нее:
— Бенсон?
— Больной в семьсот десятой палате, — Дженет посмотрела на часы: был первый час ночи. — Ему должны были начать давать торазин еще в двенадцать часов дня. Двенадцать часов назад.
— Разрешите? — одна из сестер протянула руку за историей болезни и открыла ее на странице с назначениями. Запись Макферсона о торазине была обведена красным карандашом. Рядом стояла загадочная пометка: «Позвонить».
Дженет знала, что без больших доз торазина бредовые представления Бенсона активизируются и могут стать опасными.
— Ах да! — сказала сестра. — Я помню. Доктор Моррис сказал, чтобы мы исполняли только его предписания и доктора Росс. Доктора Макфи мы не знаем и хотели позвонить ему, чтобы он подтвердил назначение. Ведь…
— Это доктор Макферсон, — жестко сказала Дженет, — глава НПИО.
Сестра хмурилась, рассматривая подпись.
— Но мы-то откуда могли это знать? Подпись неразборчивая. Вот посмотрите, — она вернула Дженет историю болезни. — Мы решили, что это «Макфи», а в телефонном справочнике клиники с таким именем есть только один — гинеколог. Ну, нам и показалось, что тут должна быть какая-то ошибка. Ведь бывает, что врачи берут не ту карту, так что мы…
— Ну хорошо, — перебила Дженет. — Это неважно. Просто дайте ему торазин и немедленно.
— Сейчас, доктор, — сестра сердито посмотрела на Дженет и направилась к шкафу с медикаментами. Дженет пошла по коридору к палате № 710.
У двери палаты, откинувшись на стуле, сидел полицейский и читал «Любовные истории» с таким увлечением, что Дженет даже удивилась. Ей не нужно было спрашивать, откуда он взял журнал — попросил у кого-нибудь из сестер, чтобы скоротать время. Он читал и курил сигарету, стряхивая пепел в направлении стоящей на полу пепельницы.
Когда Дженет подошла к двери, он оторвался от журнала.
— Добрый вечер, доктор.
— Добрый вечер. — Она с трудом удержалась, чтобы не отчитать его за неряшливость. Но полицейские находились вне ее юрисдикции, а кроме того, она просто сорвала бы на нем раздражение против дежурных сестер.
— Все спокойно? — спросила Дженет.
— Вполне.
В палате № 710 работал телевизор: из-за двери доносились голоса и смех. Кто-то сказал: «Ну и что же вы сделали?» Снова смех. Дженет открыла дверь.
Все лампы в палате были погашены, и ее освещал только экран телевизора. Бенсон лежал, отвернувшись к стене и укрывшись с головой. Он, по-видимому, спал. Дженет выключила телевизор и подошла к кровати. Она осторожно коснулась его ноги.
— Гарри, — негромко сказала она. — Гарри…
И умолкла.
Нога под ее рукой была мягкой и бесформенной. Дженет нажала посильнее и почувствовала, как что-то вздулось по сторонам ее ладони. Нащупав выключатель, она зажгла лампочку на тумбочке у кровати и сдернула одеяло.
На кровати вместо Бенсона лежали три пластиковых мешка, которыми в клинике выстилали мусорные корзинки. Мешки были надуты, а отверстия завязаны крепким узлом. Свернутое полотенце заменяло голову, а еще одно полотенце, скрученное в жгут, служило «рукой».
Дженет вполголоса позвала полицейского:
— Идите-ка сюда, черт бы вас побрал!
Полицейский вбежал в палату, вытаскивая на ходу пистолет. Дженет указала на кровать. Он выругался.
— Что тут произошло?
— Это я вас хотела спросить.
Полицейский ничего не ответил. Он заглянул в ванную — никого, затем открыл стенной шкаф:
— Костюм тут…
— Когда вы в последний раз заглядывали в палату?
— …а вот ботинок нет, — продолжал полицейский, все еще изучая содержимое стенного шкафа. — Его ботинки пропали. — Он обернулся к Дженет и с отчаянием в голосе спросил. — Да где же он?
— Когда вы в последний раз заглядывали в палату? — повторила она и нажала кнопку, вызывая дежурную сестру.
— Минут двадцать назад.
Дженет подошла к открытому окну и выглянула. Далеко внизу она увидела стоянку для машин, но даже самый ловкий акробат не сумел бы спуститься по этой отвесной стене с седьмого этажа.
— На какое время вы отлучались?
— Послушайте, доктор, я только на несколько минут…
— На какое время?
— У меня кончились сигареты. У вас в клинике нет автоматов. Мне пришлось зайти в кафе напротив. Я отсутствовал три минуты. Около половины двенадцатого. Сестры обещали приглядеть за ним.
— Великолепно, — сказала Дженет.
Она заглянула в тумбочку — бритвенный прибор Бенсона, его бумажник, ключи от машины… все было на месте.
