Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо - Лукьяненко Сергей Васильевич (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
Артём зашел в кабинет, притворил за собой дверь. Здесь было прохладно – работал кондиционер, но пахло застарелым куревом, запах въелся в мебель, в книги, в сами стены кабинета.
– Петр Валентинович? Меня зовут Артём Камалов. Я частный детектив, провожу расследование в интересах Татьяны Деминой, вдовы Ивана. Вы сможете…
– Садитесь, садитесь. – Профессор Агласов указал на кресло. Он действительно был пожилым человеком, но еще крепким, широкоплечим, совершенно не придавленным возрастом. Наверное, в юности Агласов походил на Сергея Светова. – Нынче убийствами занимаются частные сыщики?
– Нет, конечно. – Артём уселся в кресло. – Я ищу флеш-карту из диктофона Ивана. Это в рамках закона.
Агласов улыбнулся:
– Понимаю. Искать убийцу вы не вправе, но вот искать карту… А на карте – изобличение убийцы?
– Полагаю, что да. – Артём кивнул. – Впрочем, карту уже искали, но не нашли. Но я полагаю, что если сумею поставить себя на место Петренко, то мне станет понятнее, куда он ее спрятал. Вы ведь были в хороших отношениях?
– В хороших, – согласился Агласов. Аккуратно собрал раскиданные по столу бумаги, сложил их стопкой, будто готовясь к долгому разговору. – Насколько это возможно при нашей разнице в возрасте и положении. Иван… он напоминал мне покойного друга. Я старался помочь ему… знаете, в науке одного таланта мало, надо еще уметь пробиться, растолкать локтями напористую бездарь, утвердить себя… Иван этого не умел.
– Вы уже знаете, что арестовали Сергея Светова?
Агласов кивнул.
– И ваше мнение?
– Абсурд, – сказал Агласов. – С чего бы ему убивать Ивана?
– Ну… личная неприязнь…
– Вы имеете в виду отношения между Световым и Деминой? – Профессор развел руками. – Знаете, это настолько романтично, что я не верю.
– Вот и я не верю, – кивнул Артём. – Но давайте вернемся к Ивану. Вы его неплохо знали. Представьте, что Иван решился в одиночку пройти Звезду Теслы. Ночь, пустой университет. Он выходит из транса, берет диктофон. Слушает запись. И узнает что-то шокирующее, что-то переворачивающее все его представления о жизни… Что это могло быть?
– Наследство? – спросил Агласов. – Самое вероятное, на мой взгляд… Я закурю, с вашего позволения.
– Тогда и я тоже, – согласился Артём.
Профессор подвинул простенькую стеклянную пепельницу на середину стола, достал сигареты. Предложил Артёму – тот отказался и достал свои.
– Я полагаю – наследство, – повторил Агласов.
– Проблемы с наследством – это мой хлеб, – кивнул Артём. – Но из-за них не убивают. Вот представьте, Иван узнал, что должен был получить огромную сумму денег… а ее, к примеру, получили вы. Он звонит вам и возмущенно спрашивает: «Где мои деньги?» Вы же не попрете после этого на восьмой этаж отстрельный механизм, не сядете в засаду?
– К счастью, молодой человек, – на лице Агласова не дрогнул ни единый мускул, – подобная ситуация даже теоретически невозможна. Я никогда не получал наследства – ни от инкарнации, ни от родителей. Вырос в детдоме, понимаете? Всего в жизни пришлось добиваться самому.
Артём кивнул:
– Я привел совершенно гипотетический пример. Собственно говоря, я веду речь о том, что убийство было совершено по гораздо более серьезной причине. Не из-за ревности. Не из-за денег… Извините.
Артём достал зазвонившую трубку.
– Простите, мне нужен Артём Камалов.
– Я слушаю.
– Это Киреев, Захар Киреев. Знаете, я тут заново обшарил аспирантскую… Флешка у меня! Она лежала в пустой вазочке, на дне! Что мне делать?
– Замечательно, – сказал Артём. – Просто замечательно! Вы ее не слушали?
– Нет пока… а надо?
– Берите диктофон и поднимайтесь в кабинет профессора Агласова. Я у него.
– Сейчас!
Артём спрятал трубку и довольно улыбнулся:
– Вот видите, как удачно! Флешка нашлась. Сейчас Захар Киреев ее принесет.
Агласов внимательно посмотрел на него. Несколько секунд помолчал, о чем-то размышляя. Потом улыбнулся:
– Как удачно нашлась…
– И не говорите, – поддакнул Артём.
– Я с удовольствием послушаю ее вместе с вами. Но вы продолжайте, продолжайте, молодой человек… Итак, если убийство было совершено не из-за денег и не из-за несчастной любви, то что же у нас остается?
– Я попытаюсь объяснить ход своих мыслей, – кивнул Артём. – Иван что-то узнал. Это «что-то» его потрясло. Он кому-то позвонил и поделился информацией. Этот «кто-то» назначил ему встречу в пивном ресторанчике, но сам туда не пришел. Вместо этого – убил Ивана. Орудием убийства послужил отстрельный механизм из лабораторий Бауманки; логично предположить, что убийца здесь и работает. Теперь двигаемся дальше. Почему Иван вообще стал звонить своему будущему убийце? Не поверил своей прежней инкарнации? Хотел исключить возможность ошибки, прежде чем дать делу ход? Тогда этот человек должен быть ему чем-то дорог. Круг подозреваемых сразу сужается… Вы следите за ходом мысли? Тогда двигаемся дальше. Убийца, застрелив Ивана, сохраняет полнейшее хладнокровие. Почему? Видимо, убивать ему не впервой. Возможно, Иван узнал о прошлом убийстве, совершенном этим человеком. Впрочем, даже самое ловкое преступление мало чего стоит, ведь жертва может сразу реинкарнироваться и лет через десять рассказать о преступлении. Вы, наверное, знаете, что жертвы насильственных преступлений, как правило, перерождаются очень быстро? Почему убийцу это не беспокоит?
– Вероятно, потому, что убийца уже очень стар, – спокойно сказал Агласов. – И не рассчитывает прожить больше десятка лет.
– Хорошая мысль, – поддержал его Артём. – Итак, что мы получаем в итоге?
В дверь постучали.
– Входите, – негромко сказал Агласов.
Захар Киреев заглянул в кабинет.
– Здравствуйте, Петр Валентинович… Артём, я…
– Заходи, – сказал Артём. – Итак, мы приходим к мысли, что убийца Ивана работает в Бауманке – раз, в его прошлом есть какое-то непонятное и чудовищное преступление – два, он стар – три.
Киреев, держа в одной руке диктофон, а в другой – флеш-карту, с удивлением смотрел на Артёма.
– Давай сюда. – Артём забрал у него диктофон и карту. Посмотрел на Агласова. Спросил: – Вы не хотите ничего сказать?
– Удивляюсь вашей наглости, – спокойно ответил профессор. – Давайте вашу карту, послушаем, что на ней есть.
Артём молча протянул ему диктофон и карточку. Секунду Агласов держал карту в руках. Потом, усмехнувшись, вставил в гнездо диктофона, нажал на воспроизведение и презрительно отодвинул диктофон по столу к Артёму.
Огонек на диктофоне тлел зеленым, но ничего слышно не было.
– Значит, вы все-таки уничтожили карту, – сказал Артём.
– Молодой человек, – холодно произнес Агласов. – Вы ввалились ко мне с нелепейшими обвинениями, а теперь еще и разыгрываете комедию с фальшивой флеш-картой. Ах, как удачно она нашлась! Очевидно, в вашем понимании я должен был разрыдаться или попытаться ее сломать? Так вот, прежде чем я позвоню в полицию и расскажу о вашем возмутительном шантаже…
– Здравствуй, незнакомец… – очень тихо донеслось из диктофона. – Меня зовут Иван Петренко. Я – твоя следующая жизненная инкарнация…
У Агласова отвисла челюсть. Но и Артём оцепенел – и когда профессор перегнулся через стол, хватая диктофон, он не успел ему помешать.
Успел Киреев. Прыгнул к столу, схватил диктофон, вырвал, выкрутил из рук профессора. Агласов и впрямь был крепок, но в данном случае молодость победила.
– Сука! – завопил Агласов. – Сука, Ванька, ты сука!
Он вскочил из-за стола, нелепо размахивая руками, беззвучно глотая воздух, мгновенно превращаясь из солидного и крепкого еще старика-профессора в того, кем и был на самом деле – дряхлого, трясущегося от страха и ненависти убийцу.
А голос в диктофоне уже неуловимо изменился – так бывает всегда, когда устами человека начинает говорить его прошлое жизненное воплощение:
– Меня зовут Леонид Балашов. Я родился восемнадцатого июня одна тысяча девятьсот тридцать второго года. Я погиб третьего декабря одна тысяча девятьсот семьдесят третьего года. При жизни я заведовал факультетом газодинамики в Высшем техническом училище имени Баумана. Прежде всего я хотел бы рассказать об обстоятельствах своей смерти. Проводился любопытный эксперимент, теоретически способный привести к созданию сверхмощных боеприпасов объемного взрыва. Присутствовала большая часть преподавательского состава и несколько студентов. Видимо, только я заметил, что находившийся за пультом управления Петр Валентинович Агласов, старший научный сотрудник нашего факультета, подает слишком большое количество смеси в испытательную камеру. Я несколько раз спросил через переговорник, что именно он делает, затем подошел к бронестеклу и постучал по нему, пытаясь привлечь внимание Агласова. Однако он встал из-за пульта и быстро покинул пультовое помещение. Герметичная дверь из лаборатории взрывотехники была закрыта и, видимо, заблокирована снаружи. Больше я ничего не помню. Теперь, что касается моих личных дел…
