Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса - Коллектив авторов (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
– Ясно, довольно об этом. Куда мы направляемся? К тому другому… миру впереди? – Она до мурашек обрадовалась, что сформулировала вопрос «куда мы направляемся?», а не «куда вы меня тащите?».
– Навстречу к Отцу-Времени, да. К Сатурну, как называли его твои древние предки. Он нам всем отец в некотором роде. – Так отвечало невидимое явление. Бонида едва не свернула шею, пытаясь наконец-то поймать его взглядом, только он опять ускользал от нее движущимся размытым пятном. Точно машина, решила Бонида. Даже скорее укорила себя. Не человек. Как могла подобная штука претендовать на родство с ней, не говоря уж об отцовстве?
Но разве между людьми и машинами не было схожести в манере шутить, в жажде власти? Если в бадье кипела и испарялась вода, это было не ее рук дело. Налоговичка сознавала это, но тем не менее не задумывалась в каждодневной жизни, ибо с детства изучила руны, символы и принципы действий. Когда она разлагала плоть незадачливого правонарушителя или возвращала к жизни умершего, виной тому были опять же машины, которые задействовали ее саму в качестве механизма, возможно, превращая в инструмент ее собственную плоть. Ужасающая мысль. Неудивительно, сказала она себе, что мы опасаемся это признавать.
– Почему? – В голосе ее чуть сквозил холодок. – Почему вы вместе с этим отвратительным животным меня похитили?
Кот смерил ее столь же холодным взглядом, отвернулся и отошел в дальний конец судна, хотя вышло не так уж далеко, и стал внимательно разглядывать НебоТьму. Мать пожурила ее:
– Бонида, ты недобрая. Хотя меня не удивляет то, что ты можешь… испытывать некоторое раздражение.
– А если точнее – гнев, как тебе, мама, должно быть известно.
Пальцы у Бониды опять покалывало, и она знала, что, если в этом настроении схватит Элизетту за руку, плоть женщины почернеет и опадет с костей. Может, это она воскресила ее после смерти; она видела мертвое тело матери, пыталась ее оживить, может, даже оживила ее. Вынести такое не представлялось возможным. Но Бонида не позволит себе сойти с ума. Она дрожала и крепко прижимала руки к бокам.
– Ты вращаешься в кругу машин, богов и говорливых котов. Ты открыла мне обрывки утраченных знаний – или же явных выдумок, все может быть. Мы болтаемся между мирами, а ты отказываешься… отказываешься… – Она неожиданно остановилась и побледнела.
Старшая женщина мягко заметила:
– Мы ни от чего не отказываемся, дочка. Успокойся. Прояви выдержку. Очень скоро ты все узнаешь и поможешь нам сделать выбор.
– Никакого толку от нее не будет, – уверенно, даже не оборачиваясь, заявил кот. – Мы могли бы испить молочка, если бы она не разбила бутылку. Я бы сказал, крайне ненадежна. Лично я считаю…
– Тихо! – грозно скомандовал невидимка, и Мармелад сердито ощетинил усы, но все же умолк.
– Дитя, – обратился к ней Уран, – грядет нечто крайне важное. На кону все то, что дорого человечеству, и машинам, и животным. Не только жизнь всех нас, но и существование самого мира, истории на протяжении миллиарда лет и вплоть до глубин тайны нашего сотворения…
Налоговичка чувствовала, что ужасно устала. Она оглянулась в поисках стула или чего угодно, на что можно присесть, и с удивлением обнаружила таковой у себя за спиной: удобнейшее кресло, щедро обитое парчой. Совершенно точно: его не было там мигом раньше. Стиснув зубы, Бонида позволила себе присесть. Мать тоже уселась, а кот вальяжно прошествовал мимо, запрыгнул на колени к Элизетте и тут же монотонно замурчал, совершенно игнорируя Бониду. Невидимка держался вне поля зрения. Чудненько! Разве было бы чересчур театрально, если бы появилось третье кресло, чтобы Бонида могла увидеть просевшие под невидимым задом подушки?
Что-то схватило корунд, и они недвижимо зависли над громадными кольцами – под ними тускло светлела ширь блеклого льда и переломанных камней, некоторые были величиной с их летательный аппарат и состояли преимущественно из булыжников или песка с пылью, словно чуть-чуть вихрящаяся зимняя дорога средь неба. Очень далеко, но все же ближе, чем когда бы то ни было, висел шар цвета кровоподтека, состоящий из полос различных тусклых оттенков и завихрения, которое могло быть разыгравшимся там яростным штормом, видимым с высоты.
– Называйте нас Сатурном, – произнес в кабине сильный звучный голос. Обладатель его был невидим и явил себя очередным незримым присутствием, отличным от отца-машины Бониды. Налоговичка поняла, что он тоже являлся машиной и вместе с тем, без сомнения, человеком столь могущественным и величественным, что ее собственная сущность показалась ей несказанно ничтожной. Но, осознав это, Бонида не пала духом. Она взглянула на мать. Элизетта смотрела на нее: спокойная, мудрая, ободряющая и поощряющая. Как я люблю ее, подумала Бонида, несмотря на то что она так жестоко обошлась со мной, притворившись мертвой. Но, возможно, мама не виновата. Иногда у человека просто нет выбора.
– Мы предлагаем вам сделать выбор, – сообщил голос мира Сатурн. Мармелад теперь прямехонько сидел на ковре и всем своим видом выражал почтение. Что на сей раз замышляет этот зверь? – Выбор должен быть совершенно осознанным. Позвольте присоединиться к вам.
Среди них появился громадный рыжевато-золотистый зверь ростом побольше человека, с мохнатой золотой гривой, украшавшей внушительных размеров голову. Когда он заговорил снова, зычный голос его напоминал сдерживаемый рык:
– Если угодно, зовите меня Аслан.
Мармелад, ощетинившись, отскочил назад, выпустив когти и обнажив клыки. Затем опять уселся слегка наискосок от новоприбывшего и отвернулся.
– Ой, да ладно.
Громадный зверь недоуменно на него взглянул и пожал могучими плечами крупной кошки:
– Воля ваша. Смотрите…
Приглушенный гомон сотни голосов, словно собравшихся на ужин перед пленарным заседанием Братства. Затем шум усилился, словно беседу вела уже тысяча глоток, миллион, бесчисленное множество, все говорили разом, их голоса сплетались в рисунок столь объемный и разнообразный, как сросшиеся составляющие Свалившегося-с-Небес великого хребта, окружающего этот мир. Бониде захотелось зажать ладонями уши, но, так как рук у нее не было, пришлось крикнуть прямо в лимонно-желтое ослепительное сияние…
– У меня режет глаза! – завопила она.
Мучительная яркость света стала постепенно убывать и дошла до розоватого свечения, хор голосов тоже притих. Сквозь искрящийся лед колец Бонида смотрела на шар Сатурна через вихри бурь и крупу гелия и гидрогения поверх раковины из металлического водорода, покрывающей железное ядро планеты. Пало семя. Долгий взрыв щелями отверз безжизненную поверхность хладного мира, высвободив из сердцевины Сатурна теплоэнергию, встраивая молекулы одну за другой во взаимопроникающие переплетенные искусные узоры, текучие заряды, силовые потоки. Голоса были песней этих цепей, этих – мемристоров, как она откуда-то знала. «Не путать с Мем-мозгом», как пошутил отвратительный кот, и теперь, когда до нее дошла шутка, Бонида улыбнулась. Мотки молекул соединялись подобно внутренним частям мозга, искрам информации, размышлений, сознания…
– Можно сказать – Ойарса, – подал голос материализовавшийся громадный кот. Бонида тут же поняла, что он имеет в виду: он являлся правящей сущностью этой планеты. Разумом, для которого планета была мозгом и плотью. Хотя не совсем так: не он, но они. Совокупность разумов, соединенных светом и переплетением (и – да, теперь она понимала и это тоже, и их неисчислимые составляющие).
– Как вам удалось сотворить Свалившиеся-с-Небес-Выси и для чего?
– Мельчайший из возможных вопросов, – отвечал Аслан. – Кот тебе уже рассказал. Как сделать трубу? Взять дыру и обернуть жестянкой.
– Густав Малер, – проговорил Мармелад, шевеля усами. – Про его симфонии можно сказать то же самое. Бах! Трубы? Чувак, это нагоняет на меня тоску.
Симфонии, трубы, композитор Малер, тысяча сокровищ утерянной Земли: все это наводняло разум налоговички, но не переполняло его.
