Кричащие часы (Фантастика Серебряного века. Том I) - Леман Борис (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt) 📗

Профессор умолк и вздохнул.

— Какая картина… воистину Зевсов размах!!.. — произнес я, охваченный сильным впечатлением от рассказа профессора.

— То-то, друже!.. — сказал Иволгин и прикоснулся ладонью к моему колену. — Нет чудес — и все чудо на свете!

Мы побеседовали еще с полчаса и я начал прощаться.

— А мы вас проводим!.. — сказал профессор, и мы все втроем направились к воротам.

— Рад, что удалось повидать вас и вас, профессор!.. — обратился я к своим спутникам. — Давно я не проводил так интересно время, как сегодня с вами!

Профессор слегка поклонился.

— И я рад!.. — отозвался мой приятель. — Точно свежим воздухом на меня потянуло!

У калитки оба они любезно пропустили меня вперед; кривой сторож зазвякал ключами и отпер ее. Я вышел на улицу к поджидавшему меня извозчику.

— Нельзя-с!.. — услыхал я за своей спиной голос сторожа. — Назад пожалуйте!!..

Я оглянулся. Оба мои спутника стояли по ту сторону решетки; калитка была захлопнута и сторож замыкал ее.

— Циклоп Полифем!!.. — произнес сквозь зубы мой приятель. Он взялся за решетку и потряс ее.

— Оставьте!.. — повелительно сказал профессор и снял волосатую, сильную руку Иволгина с прутьев калитки. — Скоро мы улетим отсюда на корабле… До скорого свиданья!!..

Они повернулись и пошли к дому; Иволгин, показалось мне, сразу осунулся и сгорбился; профессор выступал величественно.

— Что это значит? — с негодованием обратился я к привратнику. — Отчего вы не выпустили этих господ?

Единственный глаз сторожа в свою очередь удивленно уставился на меня.

— Да ведь они же сумасшедшие, сударь!.. — ответил он.

— Как так?!.. — чуть не вскрикнул я.

Шедшие, должно быть, услыхали мой возглас и оглянулись; лицо Иволгина было неузнаваемо — озлобленное и настороженное; профессор презрительно повел в нашу сторону носом. Чтобы им видно меня не было, я скрылся за будкой.

— Господин Иволгин вот уже третий год как из докторов в больные перешли… — продолжал привратник: — все души померших вызывает!

— Отчего же это с ним случилось?!

Сторож пожал плечами.

— А кто ж может это знать? Сказывают люди — от любви, будто, попритчилось?!

— От какой любви?!

— Да глупость обыкновенная… У профессора дочка, что ли, была, не то племянница, так вот к ей… Антонидой какой-то ее звали. Провалилась она где-то, вот и повредились оба!.. По нашим временам долго ли?!

Сергей Минцлов

ТАЙНА СТЕН

В один из сумеречных петроградских дней, когда каждая квартира кажется подземной пещерой, а обитатели их — троглодитами, блуждающими впотьмах, я сидел в своем кабинете и при свете лампы измерял черепа, привезенные мною из последнего путешествия.

Черепа были интереснейшие, относившееся к эпохе, никак не позднейшей V или VI века до P. X.

Раздавшийся звонок, а затем появление в дверях какого-то невысокого и порядочно растрепанного господина в очках отвлекли меня от моего занятия.

— Извините… здравствуйте!.. — проговорил он, протягивая мне неестественно высоко протянутую ладонь с растопыренными пальцами.

— Очень рад! — добавил он, усердно тряся мою руку.

— Чем могу служить? — спросил я, пригласив гостя сесть и вглядываясь в его, совершенно незнакомое мне, лицо.

На меня глянули беспокойные, водянисто-голубые глаза; можно было подумать, что мое обиталище наполнено миазмами, так нос гостя, красноватый и острый, нюхал воздух; через минуту я понял, в чем дело: владелец его, видимо, обладал собачьей способностью чувствовать запахи даже неодушевленных предметов; он сперва поводил в сторону их носом, а затем отыскивал заинтересовавшую его вещь глазами.

— Побеседовать к вам пришел… извините!.. — ответил он; нос его зачуял в углу бронзовую доисторическую вазу и глаза его метнулись на нее, затем на меня. — Какие у вас тут все предметы… — добавил он: — древности!

— Что же вам угодно?..

Глаза посетителя несколько минут прыгали по моему лицу.

— Вы изучаете старину? — спросил он, решившись, наконец, приступить к делу.

Я наклонил голову.

— Я тоже… — многозначительно произнес он. — Открытьице я сделал!..

Худая, веснушчатая рука гостя скользнула за пазуху и длинные пальцы его вытащили из глубины пиджака какой- то кружок с днищем, похожий на верхнюю часть телефонной трубки. От ободка его во все стороны в виде лучей торчали короткие, тончайшие проволоки.

— Вот! — с торжествам проговорил он. — Все тут!

И гость захихикал, заерзал и словно утонул в кресле, из глубины которого заторчали одни его костлявые руки, ожесточенно потиравшие одна другую.

— В приборах я ровно ничего не понимаю, — ответил я, рассматривая вещицу, — и должен сознаться, что вообще изобретения меня не интересуют!

Судороги в кресле прекратились. Из него высунулся нос, а затем и вся бледная, некрасивая физиономия моего собеседника.

— Только не это! — произнес он. — Вы вот издали книжку «Странное»… [13] о влиянии имени на судьбу человека. А окружающая нас обстановка имеет влияние на судьбу?

— Еще бы! Весьма большое!

— А почему?

— Ну, это требует долгих объяснений…

— Конечно, конечно!.. — насмешливо прервал меня гость. — Социальный вопрос, Карл Маркс, труд и капитал, сапоги всмятку… Ерунда-с! Дело не в том!

— В чем же?

— Вы бывали, конечно, в древних зданиях, в развалинах?

— Часто.

— И вы замечали их действие на вас? Идете по какому- нибудь бывшему кабаку, а ступать стараетесь мягко, говорите тише. Благоговейность какую-то чувствуете? Так?

— Несомненно.

— Ага!.. в кабаке то! Эго почему же?

— Таково вообще действие всякой старины на человека…

— Вы это «вообще»-то оставьте! Вы в упор мне определите — почему?

Я пожал плечами.

— А я оп-ре-де-ли-л!.. — выразительно произнес он. — В гипнотизм, в передачу человеческой воли на расстоянии верите?

— Верю.

— В электризацию тел, в скопление энергии, иначе говоря, впечатлений, — тоже, надеюсь? Я видел чудодейственные иконы и статуи, — продолжал мой гость, глядя куда-то через плечо мое.

— Тысячи людей ежедневно, в течении веков, горячо молились перед ними: миллионы устремляли на камень и дерево напряженные внимание и волю, и они впитали часть их и действуют на нас, как лейденская банка. Это бесспорно! В развалины замков и зданий я входил веселый, шумный, — веселье тотчас же исчезало во мне. В банях Рима я испытывал то же, что в храмах. Я разгадал, в конце концов, что не внешность их действует так на меня, а нечто другое, скрытое в самых стенах. Они восприняли прошедшее перед ними: в мертвых камнях, в меди, в дереве, в железе, везде заключены речи и тени людей, когда-либо проходивших мимо. Вот почему мы стихаем в старинных зданиях: они излучают силы, мы ощущаем прошлое, притаившееся кругом. Помните сказку о царевне, спящей в хрустальном гробу среди окаменелого царства? Эта царевна — минувшее, спящее околдованным сном в камнях!

— Да вы поэт, — вырвалось у меня.

— Нет, я Иван-Царевич, — гордо заявил гость и ударил себя кулаком в тощую грудь. — Я разрушил волшебный сон!

Красный, острый нос моего собеседника как-то не гармонировал с именем Ивана-Царевича; мне показалось, что передо мной свихнувшийся человек.

— Д-да… — протянул я, овладевая в видах предосторожности тяжелой пепельницей, стоявшей около него. — Это, конечно, любопытно…

Думаю, что никакой король Лир не вставал так величественно со своего седалища, как мой незнакомец.

— Не верите? — высокомерно спросил он. — Впрочем, понятно… Чем говорить, желаете, сделаем опыт?

Он схватился за свой прибор.