Миры Роберта Хайнлайна. Книга 2 - Хайнлайн Роберт Энсон (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
— Раса безглазых?
— Нет, экселенц. Выглядят они вполне прилично и даже изящно. Но их глаза и нервная система несколько отличаются от наших. То, что они называют изображением, было бы для нас совершенной бессмыслицей. Даже я нахожу это довольно затруднительным, хотя общепризнано, что моя раса наиболее приспособлена для интерпретации абстрактных символов. Если раргиллианин… — Он замолчал и принялся прихорашиваться.
— Ну, хорошо… опишите нам одного из них. Используя все свои широкоизвестные семантические способности.
— С удовольствием. Корабль, созданный хрошии, относится к боевому классу и…
Мистер Кику прервал его:
— К боевому классу? Доктор, вы хотите сказать, что это военное судно? Вы мне этого не говорили.
Доктор Фтаемл изобразил огорчение.
— Я считал, что этот факт общеизвестен и достаточно непригляден.
— И я того же мнения. — Мистер Кику задумался: не стоит ли ему поднять по тревоге Генеральный Штаб Федерации. Не сейчас, решил он. Мистер Кику всегда был настроен резко отрицательно к вмешательству военной мощи в процесс переговоров, ибо был уверен, что демонстрация силы служит признаком неудачи со стороны дипломатов, а также практически сводит на нет шансы достичь соглашения в будущем. Свое мнение он мог обосновать, но предпочитал держать его при себе. — Продолжайте, пожалуйста.
— Хрошии-военные являются трехполыми; разница между ними не бросается в глаза, и у нас нет необходимости в уточнениях. Мои доверители, руководящие экспедицией на этом корабле, примерно на шесть дюймов выше этого помещения и вдвое тяжелее вас. У каждого из них четыре пары ног и две руки. Руки у них маленькие, но сильные и исключительно ловкие. По-моему, хрошии отличаются необыкновенной красотой и функционируют с редкой грацией. Они с большим искусством работают с машинами, инструментами и совершают очень тонкие манипуляции.
Пока Фтаемл говорил, Гринберг слегка расслабился. До этого намеки раргиллианина все же беспокоили его: вдруг это создание Луммокс окажется одним из хрошии… но теперь он понял, что опасения его основывались всего лишь на случайном совпадении числа ног… точно так же страуса можно было бы спутать с человеком, потому что у него две ноги! Мысленно Сергей упорно пытался отнести Луммокса к какой-нибудь категории существ, но ни одна из известных пока не подходила.
Доктор Фтаемл продолжал:
— …но выдающиеся характеристики хрошии не исчерпываются простыми данными о размерах, весе, строении тела и функциях, ибо самое потрясающее впечатление производит их интеллектуальная мощь. — Медузоид причмокнул от восхищения. — Я почти уже пришел к решению отказаться от профессионального вознаграждения и считать мою службу не обязанностью, а привилегией.
Вот это уже произвело на Гринберга впечатление, Эти хрошии в самом деле что-то представляют собой; насколько бы честным посредником раргиллианин ни был, он позволит человеку умереть от жажды, но не скажет ему ни слова об источнике воды прежде, чем гонорар не будет у него в руках.
— Единственное, — добавил Фтаемл, — что удержало меня от подобного решения, — это понимание, что кое в чем я их превосхожу. Они не лингвисты. Их речь богата и выразительна, но, кроме нее, они не владеют никаким другим языком. Даже вы талантливее их в лингвистическом отношении. — Фтаемл вытянул свои гротескные руки чисто по-галльски и закончил: — Таким образом, я пересмотрел отношение к себе и потребовал двойной оплаты.
Он замолчал. Мистер Кику молча смотрел в стол, а Гринберг просто ждал. Наконец Кику сказал:
— Что вы предлагаете?
— Мой уважаемый друг, есть только один путь. Хрошиа, которую они ищут, должна быть найдена.
— Но у нас ее нет!
Фтаемл испустил глубокий вздох.
— Все это достойно сожаления.
Гринберг внимательно посмотрел на него: вздох не содержал осуждения. Он чувствовал, что раргиллианин приберег что-то из ряда вон выходящее… что было смешно; приняв на себя роль посредника, раргиллианин был больше, чем кто-либо другой, озабочен успехом переговоров: любой исход, кроме успешного, вызывал у них потерю самоуважения.
— Доктор Фтаемл, — сказал он, — когда вы принимали на себя миссию посредника, предполагали ли вы, что мы будем в состоянии удовлетворить их требование и доставить эту хрошиа?
Ноздри собеседника внезапно опали, Гринберг вздернул бровь и сухо сказал:
— Я вижу, что нет. Могу ли я осведомиться, почему в таком случае вы все же взяли на себя роль посредника?
Фтаемл ответил медленно и без своей обычной доверительности:
— Сэр, никто не может отказаться от сотрудничества с хрошии. Поверьте мне — никто.
— Хм-м-м… эти мне хрошии. Доктор, надеюсь, вы простите меня, но из ваших слов нам так и не удалось составить полное представление об этих созданиях. Вы сказали, они обладают такой интеллектуальной мощью, что даже лучшие умы столь высокоразвитой расы, как ваша… я имею в виду вас, полностью подавляются ими. Вы дали понять, что они сильны и в других областях… И даже вы, гордый, свободный народ, вынуждены повиноваться их желаниям. Сейчас они прибыли к нам на единственном корабле, который висит над планетой, способной установить полную и всепоглощающую гегемонию в этом секторе космоса… и все же вы говорите, что «достойно сожаления», если мы не удовлетворим их невыполнимое требование, — сказал Кику.
— Так оно и есть, — осторожно сказал Фтаемл.
— Когда раргиллианин находится при исполнении своих профессиональных обязанностей, я не могу ему не верить. Это-то и вызывает у меня тревогу. Эти сверхсущества… почему мы никогда раньше не слышали о них?
— Космос глубок, экселенц.
— Да, да. Не сомневаюсь, — сказал Кику, — что есть тысячи великих рас, которых мы никогда не встречали и не встретим. Но неужели и для вас это первый контакт с хрошии?
— Нет. Мы давно знали о них… раньше, чем о вас.
— Что? — Гринберг кинул на Кику быстрый взгляд.
— Что за отношения между Раргиллом и хрошии? И почему Федерация о них ничего не известно? — продолжил Кику.
— Должен ли я считать ваш вопрос упреком? Если да, то могу сказать, что я не отвечаю за действия своего правительства.
— Мы просто интересуемся, — заверил его Гринберг. — Федерация стремится постоянно расширять свои дипломатические связи. И я удивлен, узнав, что ваша раса, которая всегда декларировала дружбу с нами, зная о существовании могучей цивилизации, не поставила Федерацию об этом в известность.
— Не могу не отметить, экселенц, что я поражен вашим удивлением. Космос глубок и неисчерпаем… а моя раса испокон веков известна как раса путешественников. Может быть, Федерация не догадалась правильно сформулировать вопрос? Что же касается остального, то мои соотечественники не имеют с могущественными хрошии ни дипломатических, ни каких-либо иных отношений. Они существа, которые, как вы выражаетесь, заняты своими собственными делами, и мы очень рады… рады тому, что не имеем к ним отношения. Корабли хрошии не появлялись в нашем небе уже более пяти ваших столетий, но вот хрошии прилетели и потребовали от нас определенных услуг…
— Чем больше я узнаю, — сказал Гринберг, — тем больше ничего не понимаю. Значит, они остановились на Раргилле, чтобы взять посредника, вместо того чтобы направиться прямо сюда?
— Не совсем так. Появившись в нашем пространстве, они осведомились, слышали ли мы когда-нибудь о вас. Мы сказали, что да, мы знаем о вас… ибо когда хрошии спрашивают, им нельзя не ответить! Мы указали им, где находится ваше светило, и на мою долю выпала редкая удача представлять их. — Он пожал плечами. — И вот я здесь.
— Минутку, — сказал Гринберг. — Значит, они сообщили вам, что ищут пропавшую хрошиа, уже на подходе к Земле? И должно быть, именно тогда вы решили, что их миссия не увенчается успехом. Почему?
— Разве это не очевидно? Мы, раргиллиане, используя вашу любимую и довольно точную идиому, самые большие сплетники в космосе. Из вежливости вы можете называть нас «историками», но я предпочитаю более жизненное выражение. Сплетники. Мы всюду бываем, всех знаем, говорим на всех языках. Мне не нужно «поднимать документы», дабы удостовериться, что люди с Земли никогда не были в средоточии звездной системы хрошии. Окажись вы там, вы, конечно, не обошли бы их своим вниманием, результатом чего была бы война. Она могла бы превратиться в «переполох в курятнике»… кстати, интересное выражение, и я хотел бы побывать в курятнике, коль скоро я здесь. И эта война породила бы массу анекдотов и интересных историй, которые рассказывали бы всюду, где собирались хотя бы два раргиллианина. Поэтому я понял, что они должны ошибаться; им не удастся найти то, что они ищут.
