Чистовик - Лукьяненко Сергей Васильевич (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
Это был не дом.
Узенькое трехэтажное здание — один подъезд, по три окна на каждом этаже — было вовсе не жилым домом.
Это был еще один вариант башни таможенника!
Конечно, после домика Василисы в Харькове можно было и не удивляться. Это скорее мое обиталище выглядело необычно стильно даже со стороны Москвы, настоящей башней — пусть и водонапорной.
Но у Василисы в домике чувствовался запах иного мира. Ощущалась функция. Да и ее кузнечное увлечение было налицо.
А здесь — дом как дом.
Только довольно запущенный, как говорится, «пролетарский» дом.
На окнах грязноватые занавески и горшки с чахлыми цветочками. На крыше какая-то кривая антенна.
Дверь подъезда — деревянная, старая, обитая железом, крашеная недавно, но дрянной коричневой краской, уже пошедшей лохмотьями, из-под которой проступает старая синяя краска. Кодовый замок — дешевый, механический. Дверь, впрочем, все равно приоткрыта.
И изнутри доносится чей-то скрипучий и скандальный голос:
— Между прочим, это уже второй случай за год. Я сидел без интернета три часа! А вы еще отказывались ехать!
— Ну зачем вам интернет посреди но… — начал и тут же заткнулся чей-то усталый голос.
Я осторожно вошел в подъезд.
Воняло кошками. Вряд ли они тут реально жили, это была всего лишь имитация, мимикрия. По выщербленным ступенькам я поднялся на площадку первого этажа. Здесь была всего одна дверь — тоже полуоткрытая. Сквозь прохудившийся дерматин торчали клоки синтепона. Номер «1» болтался на одном шурупе. Изнутри шел свет.
Я заглянул внутрь — и тихонько вошел.
Комната начиналась сразу, без всякой прихожей. Очень большая, захламленная, но при этом удивительно чистая. Выглядела комната как воплощенный рай свихнувшегося на компьютерах тинейджера.
В одном углу большая и не застеленная кровать. Подушки не мешало бы взбить, а одеяло — расправить… похоже, на кровать падали и тут же засыпали мертвым сном.
В другом углу — какая-то навороченная плита. Неиспользуемая. На сверкающей стеклокерамике стояла простенькая микроволновка с открытой дверкой. Прямо на стеклянном поддоне микроволновки лежала четвертинка пиццы.
Третий угол — здоровенный шкаф с книжками. Пестрые растрепанные томики фантастики соседствовали с какими-то техническими пособиями в мягких обложках и серьезными, академического вида, темно-зелеными томами.
И четвертый угол — там и был краеугольный камень этого помещения.
Огромный компьютерный стол. Системный блок такого размера, что в него можно было бы запихнуть неплохой сервер. Два здоровенных монитора. Принтер и сканер. Кофеварка — мне показалось, что она подсоединена по ю-эс-би-кабелю к компьютеру, и я предпочел решить, что это и впрямь почудилось. А вот подставка под кофейную чашку была подключена к компьютеру без всякого сомнения. Знаем такие штуки, продавали их сотнями перед Новым годом и двадцать третьим февраля, лучший подарок для молодого сисадмина от его молодой сисадминихи…
И все это на столе помещалось легко и незаметно. Я же говорю — это был подлинный центр комнаты, даром что в углу.
А еще перед столом было Кресло.
Именно Кресло, с большой буквы. Что-то мне подсказывало, что эту исполинскую конструкцию из темной кожи, водруженную на легкомысленные ролики, просто так не купишь. Небось делают на заказ где-нибудь в Италии за очень большие деньги. Это было не просто место для сидения, на которое опускают зад, а что-то вроде кокона с высоченной спинкой, выдающимися вперед в районе изголовья «ушками», широченными подлокотниками. В общем, найдите фотографию Рокфеллера или Черчилля за работой — и вы поймете, что я имею в виду.
Но в образчике мебельного мастерства восседал вовсе не подросток, который смотрелся бы уместно в этой комнате, и не толстопузый начальник, который гармонировал бы с креслом. Кожаный монстр вмещал, будто скорлупа — подсохший орех, сухощавого седовласого старичка в обвислых на коленях брюках и замызганной рубашке с короткими рукавами.
Перед ним стояли два парня, моих ровесника, в униформе с надписями «Корбина-телеком» на спине. Между старичком и парнями лежала на уголке стола какая-то бумажка.
— Не подпишу акт приемки, — с явным удовольствием говорил старикан. — У меня с вами договор на круглосуточное обслуживание. А я три часа был без интернета!
— Два часа двадцать минут…
— Не важно! Ехали долго, чинили долго!
— Господин Цебриков, у вас дом старый, коммуникации все гнилые…
— Этот дом вас перестоит, молодые люди! — весело воскликнул старичок, и я подумал, что в этом трухлявый склочный пень на самом деле прав: дом будет стоять долго, очень долго…
Тут взгляд старика скользнул по мне. Похоже, мой возраст послужил причиной того, что и меня зачислили в интернет-провайдеры.
— А вы что можете сказать? — задорно воскликнул хрыч.
— А я по другому поводу, Николенька, — сказал я, не без содрогания обращаясь к старому скандалисту столь панибратски. — Мне всего-то в одну дверь войти, а в другую выйти.
Старик мигнул.
Потом молча расписался на бумажке.
Один из парней схватил ее, не сдержав вздоха облегчения, и оба корбиновца рванули к двери. Я подмигнул страдальцам. В ответ парень, урвавший подписанный акт приема работ, страдальчески закатил глаза.
Да уж. Сидеть на техподдержке — самое ужасное дело. А уж если найдется вот такой упертый склочник, так совсем пиши пропало…
За интернетчиками хлопнула дверь, по лестнице простучали шаги. Они явно спешили убраться.
— Что-то не припомню. — Старик сощурился, глядя на меня. — Раньше… не видались?
— Нет.
— Эх… — Он смотрел на меня и все никак не мог прийти к определенному выводу. — Ты… функционал?
— Бывший. — Я решил не врать.
— А… надоело на поводке сидеть? — Господин Цебриков подмигнул. — Эх… молодость. А мне, полагаешь, весело было? В году одна тысяча восемьсот шестьдесят шестом? Человеку немолодому, жизнью битому, но любознательному, получившему до обидного короткий поводок — три тысячи семь метров!
— Ой… — вздохнул я.
— До стен Кремля дойти мог, а внутрь уж ни-ни, — сказал старичок с такой обидой, будто привык ходить в Кремль на работу. А может, и впрямь привык? Кто знает, кем он был… — Человек я хоть и пожилой, но по натуре бойкий и свободолюбивый, легко ли мне было? А выдержал! Дождался телефона, радио, телевидения. Теперь — и вовсе просто. Весь мир рядом, и что мне поводок?
Я терпеливо подождал, пока он кончит хихикать, невольно глядя через плечо старичка в мониторы.
Да, забавно.
Насколько я мог понять, в обоих экранах был открыт один и тот же блог: электронный дневник, популярное развлечение молодых оболтусов и старых лентяев.
В одном мониторе старичок выступал от имени девушки, в другом — от имени парня. Оба персонажа азартно ругались. Целая толпа, вероятно — настоящих людей, комментировала происходящее.
— Забавы, забавы… — Старик проследил мой взгляд. — Осуждаете? Даром трачу время?
— Не мое дело, — сказал я.
— Разумный подход! Понимаете ли, молодой человек, с высоты прожитых лет я ясно вижу, что любое человеческое действие — суета сует. Любовь, ненависть, дружба, вера, презрение, ревность, ярость, патриотизм, вдохновение — все наши чувства сгорают и превращаются в ничто. И важно ли, любишь ли ты на самом деле… — Он запнулся и уточнил: — В силу возраста я вынужден исключить плотский компонент любви… или лишь имитируешь любовь, заставляя поверить и себя, и окружающих, что испытываешь неземные страсти?
— Не знаю. Наверное, все-таки важно.
— Вы молоды, — с теплой отеческой интонацией сказал старичок. — Ах, как вы молоды… А вы знаете, во время войны с Буонапарте я был еще моложе вас, я был совсем еще дитя, но столь же горяч и азартен. Убежал из папенькиной усадьбы на войну и целый год служил барабанщиком. И застрелил бы на месте любого, кто иронизировал бы по поводу моей любви, моей веры или моего патриотизма! Но, к счастью, времена меняются. Нынче дуэли не в ходу. И вообще все стало «лайт». Любовь-лайт, вера-лайт, патриотизм-лайт. А я вовсе не ропщу! На дворе лето, солнце светит, дети бегают, птички поют, войн и эпидемий нет. Все идет своим чередом! Все к лучшему в этом лучшем из миров, как говорил мудрец Вольтер…
