Небо сингулярности - Стросс Чарлз (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные TXT) 📗
– Разрешаю. С богом, капитан!
Крупкин отдал честь и направился в машинное отделение со всей скоростью, которую позволяли развить его короткие ноги. Он подумал, что его ждет напряженное время, даже с таким консультантом, как Мартин, который помогал ему заставлять работать эту магию в ящиках управления двигателем.
Колония Критиков извивалась и пролезала в туннели в своем алмазном гнезде, высиживая всеобъемлющий критический обзор. Молодой и энергичный вид, потомки от одной из ветвей пост-сингулярного цветения, распространившихся вслед за диаспорой три тысячи лет назад, они очень мало что сохранили от человеческого генома в своих холодных чешуйчатых телах. Вопреки земному наследию, только мозги их тесно связывали с монофилетическим таксоном sapiens – поскольку не все изгнанники с Земли были людьми.
Будучи нахлебниками, Критики не имели прямого доступа к фестивальскому созвездию релейных спутников или к обширной сети визуальных и звуковых сенсоров, рассеянных по поверхности планеты. (Почти все сенсоры Фестиваля переносились на крыльях крошечных инсектоидов-роботов, которыми набили биосферу, посылая миллион штук на каждый телефон, упавший с орбиты.) Критикам приходилось создавать собственные устройства: неуклюжие сети глаз-шпионов на низкой орбите, крылатых беспилотных роботов наблюдения и ненадежных жучков, прицепленных на карнизы окон и дымовые трубы важных зданий.
Критики смотрели с присущим им сочетанием увлеченности и омерзительного цинизма, как солдаты Первого и Четвертого полка перестреляли своих офицеров и ан масс дезертировали под черный флаг вышедшего из подполья Революционного традиционного экстропийного фронта Бури Рубинштейна. (Многие солдаты сожгли мундиры и выбросили оружие, другие приняли новые эмблемы и взяли странные серебряные руки, выделанные на репликаторной фабрике комитета.) Критики смотрели на крестьян, жадно требовавших от Фестиваля свиней, коз, а однажды – даже гусыню, несущую золотые яйца. Женщины выпрашивали лекарства, металлическую посуду и ткани. В зaмке слышны были выстрелы: слуги перебили зверинец князя на пропитание. Дождь золотых рублей, заказанный каким-то экономическим саботажником, прохлестал по улицам Нового Петрограда, и почти никто на него не обратил внимания. В этом смысле экономический коллапс, порожденный появлением Фестиваля, был уже завершен.
– Жалкие они, – заметила Та-Кто-Наблюдает Первая. Она лязгнула бивнями по соматическому стенду, где демонстрировались происходящие внизу события: двое из немногих оставшихся верными правительству гренадеров тащили к воротам замка какого-то саботажника, а за ними с воплями и мольбами тянулись его родственники. – Инстинкты неконтролируемы, неумение воспринимать реальность, неумение видеть перспективу.
– Жуй корни, копай глубже. – Муж-Защитник Пятый мрачно чавкнул, демонстрируя необычный для него уровень интуиции (ум не был особо полезным свойством для воинов, бегущих по туннелям). – Вкус крови и почвы.
– Воину все кровь и почва, – фыркнула Та-Кто-Наблюдает. – Жри клубни, брат, пока твои сестры разговаривают о том, чего тебе не понять. – Она откатилась в сторону, стукнулась о Сестру Стратагем Седьмую, которая чуть щипнула ее за бок. – Сестра-однопометница. Течет неопределенность?
– Время экспоненциально растущих перемен над ними. – Сестра Седьмая очень любила подобные гномические изречения – может быть, в наивной надежде, что это даст ей репутацию ясновидящей (и в конечном итоге поддержку, когда она заявит свои претензии на царство). – Вероятно, это неорганизованные жители поверхности, цепляющиеся за стебли, но в их борьбе есть свое величие, уровень искренности, к которому редко приближаются примитивные виды.
– Они и есть примитивные. Их внутренний дискурс изувечен полным отсутствием интертекстуальности. Я корчусь от изумления, что Фестиваль расходует на них свое внимание.
– Едва ли. – Они – антитезис Фестиваля, разве ты этого вибриссами не ощущаешь? – Сестра Седьмая заморгала красными глазами на Ту-Которая-Наблюдает, нашаривая дерево управления соматического стенда. – Вот перед нами гнездовой трутень. – Она произвела некоторые манипуляции, и изображение переехало следом за саботажником в замок. – Фенотипический разброс ведет к широкой специализации, как всегда, плюс обычный уровень свободы воли, находимой в человеческой цивилизации. Но этот устроен так, чтобы препятствовать всплескам информации, разве не видно?
– Всплескам информации – препятствовать? Жизнь – это информация!
Сестра Седьмая самодовольно пукнула.
– Я все время слежу за Фестивалем. Ни один из аборигенов не просил его об информации. Ни один! Вещи – да. Пища – да. Машины, вплоть до репликаторов – да. Но философия? Искусство? Математика? Онтология? Возможно, мы свидетели первой цивилизации зомби.
От темы зомби Сестра Седьмая всегда приходила в возбуждение. Древние гипотезы о давней, досингулярностной працивилизации говорили о зомби – не сознающей себя сущности, действующей, однако, так, будто обладает сознанием. Зомби плачут, кричат, разговаривают, едят и ведут себя как настоящие личности. Если их спросить, они будут утверждать, что сознание у них есть – но за этой маской поведения нет никого и ничего. Нет внутренней модели Вселенной, в которой они живут.
Философы склонялись к гипотезе, что подобных зомби не существует, и всякий, заявляющий себя личностью, личностью и является. Сестра Седьмая не была в этом убеждена. Люди – морщинистые гомойотермные антропоиды с до смешного маленькими резцами и анархическим общественным устройством – не казались ей особо реальными. И она постоянно выискивала свидетельства, что они вообще не личности.
Та-Кто-Наблюдает придерживалась мнения, что ее однопометница снова жует корни, но она, в отличие от Сестры Седьмой, была не практикующим Критиком, а Наблюдателем.
– Думаю, нам надо прежде всего решить этот вопрос насчет зомби, а затем только приступать к их остальным проблемам.
– И как ты предлагаешь этим заняться? – спросила Та-Кто-Наблюдает. – Опять же вопрос субъективности. Я тебе говорю, единственный жизнеспособный аналитический образ действий – это интенциональный подход. Если нечто объявляет себя обладателем сознания, то поверь этому нечто на слово и рассматривай его как обладателя сознательной интенции.
– Но очень же легко запрограммировать мышку пищать: «Я мыслю, следовательно, существую!» Нет, сестра, мы должны туннелировать ближе к поверхности, если хотим найти корни разумности. Нужен тест, такой, что зомби застрянет, а личность пройдет.
– И у тебя есть на примете такой тест?
Сестра Седьмая хватанула лапой воздух и щелкнула огромными желтыми клыками.
– Да, думаю, я могу такой составить. Важная характеристика сознательных существ состоит в том, что они принимают интенциональный подход: то есть они моделируют интенции других существ, чтобы предвидеть их поведение. Когда они применяют такую модель к другим, то обретают способность реагировать на эти интенции до того, как те станут очевидными. Когда они применяют эту модель к себе, то обретают самосознание, то есть понимание собственной мотивации, и тем самым – способность ее менять.
Но пока что я не видела, чтобы их мотивация была самоизменяющейся, не видела ничего, кроме встроенных инстинктов. Я хочу протестировать их, поставив их в ситуацию, когда их собственное представление о себе будет контрастировать с их поведением. Если они приспособят этот «образ себя» к новым обстоятельствам, мы будем знать, что имеем дело с братьями по разуму. Что решительно скажется на природе нашего обзора.
– Это звучит как травматичная или трудная методика, сестра. Мне придется обдумать это, прежде чем представить Матери.
Седьмая испустила булькающий смех и шлепнулась на пузо.
– Однопометница моя! Как ты думаешь, что у меня на уме?
– Не знаю. Но если это что-нибудь в твоем обычном стиле…
Та-Кто-Наблюдает замолчала, увидев триумфальный блеск в глазу сестры.
