Наш мир — тюрьма - Ривендж Алекс (книги без регистрации полные версии txt) 📗

— Я тоже надеюсь, что мы больше не увидимся до прилета спасателей, господин лейтенант, — ответил Эндрюс, имея в виду совершенно иное, чем Рипли, и даже не вдумываясь в значение ее слов.

Оставшись один, директор потянулся к столу и открыл потайное отделение. Внутри стояла небольшая бутыль с неразбавленным медицинским спиртом. Сделав хороший глоток прямо из горлышка, Эндрюс крякнул и некоторое время стоял, задерживая дыхание, чтобы не обжечь носоглотку.

— Будем надеяться, что половым путем эта драконья холера не передается, — пробормотал он минуту спустя уже гораздо более успокоенным голосом. — Потому что если так — храни Господь нашего ветеринара!

… Громко и неясно заговорил интерком. Рипли даже не повернула головы, зато Клеменс приподнялся, подошел к устройству и, выслушав сообщение, ответно сказал что-то в микрофон. Потом он вернулся к Рипли, сидевшей на своей кровати.

— Директор Эндрюс извещает всех, что через пять минут начнется общее собрание. Правда, нас с тобой это не касается.

Рипли устало повела плечом:

— Ну, что же…

Они находились, конечно, не в тесной каморке изолятора, а в основном помещении госпиталя: Клеменс сразу же дал понять Смиту, куда именно тому следует засунуть свои предложения насчет того, где полагается разместить его подопечную. Но и сам госпиталь тоже отнюдь не отличался простором.

— Ты о чем думаешь? — врач внимательно посмотрел на Рипли.

— Почему ты об этом спросил? — она подняла на него глаза.

— Ну, не знаю… Просто недавно ты проявляла бешеную активность, а теперь…

Внезапная мысль вдруг посетила Рипли. Она пружинисто встала на ноги.

— Скажи, как ты думаешь — можно отсюда бежать?

В удивлении Клеменс круто поднял бровь:

— «Отсюда» — это с планеты?

— Да.

— Вот на этот вопрос я отвечу совершенно однозначно. Разумеется, нет! Не пешком же идти сквозь космос… Раз в полгода прилетает корабль с провизией.

— И это все?

— Все.

— Черт… — Рипли опустилась на прежнее место. Выходит, Эндрюс все-таки говорил правду.

— Я слышал, скоро за тобой придет внеочередной рейс, — сказал Клеменс с явным намерением утешить.

— «Скоро» — это как? — спросила Рипли без особой надежды.

— Не знаю… — в раздумье врач выпятил губы. — Просто до этого к нам никто никогда… не спешил.

— Понятно, — голова Рипли снова склонилась.

— Ты мне не расскажешь, о чем ты говорила с Эндрюсом?

Спрашивая это, врач не очень рассчитывал на положительный ответ. Он оказался прав.

— Нет. Пусть здесь останется хоть один человек, не думающий, что я спятила.

— Ага… Ты имеешь в виду меня?

— Кого же еще…

Несколько секунд врач размышлял.

— Ну, это совсем не обязательно… Я достаточно узнал о тебе, чтобы не сомневаться в абсолютной устойчивости твоей психики. Потом, я и сам ведь что-то видел.

Приступ сухого, нехорошего кашля вдруг сотряс тело Рипли, и Клеменс настороженно прислушался.

— Как ты себя чувствуешь?

— Да не очень… — Рипли уже сумела удержать кашель и теперь выглядела по-прежнему. — Горло что-то болит… живот… И вот здесь — тоже боли т… — Взяв обеими руками кисть Клеменса, она прижала ее к собственной груди.

— О! — сказал врач с чувством. — Локализация последней боли мне особенно нравится. — Мгновение он обдумывал свои действия, но потом чувство долга взяло верх. — Однако давай все-таки сперва займемся твоей хворобой. Что-то не нравится мне этот кашель… Я предлагаю лечебный укол. Мой особый коктейль персонального изобретения! — сказал он с профессиональной гордостью, отошел в сторону и загремел инструментами.

В этот момент на кровати соседнего койко-блока зашевелился, приходя в себя, Голик. Они оба забыли о нем. Его лицо, покрытое маской из запекшейся крови — своей и Рейнса, пятном виднелось сквозь полупрозрачный занавес. Врач в свое время только и смог удостовериться, что ранение головы у Голика несерьезное и не требует хирургического вмешательства. Но ни обработать рану, ни даже смыть кровяную корку ему не удалось: даже сквозь наркотический сон Голик при малейшем прикосновении судорожно дергался и начинал отбиваться, не приходя в сознание.

А теперь, просыпаясь, он медленно ворочался на испачканном покрывале, и в глазах его уже отсутствовал леденящий ужас. С его места ему были видны оба — Клеменс и Рипли.

— Ты замужем? — спросил он ни с того ни с сего.

Женщина только покосилась на него, не ответив. Ей никак не удавалось вспомнить: был ли он на свалке?

— Тебе надо замуж… Надо рожать детей…

Клеменс тоже покосился в сторону Голика. Не следует ли прервать его рассуждения? Вроде бы пока ничего особенного он не говорит, но врач уже имел опыт общения с этим типом.

Голик отодвинул занавеску.

— У меня было много хороших девушек… Там, тогда, еще до Ярости…

Теперь Рипли были видны кисти его рук. Они нервно сжимались и разжимались какими-то странными движениями: не то оглаживая что-то, не то терзая.

— Они любили меня… Во всяком случае, какое-то время.

Наступило молчание. Было слышно, как звенит стекло о металл: Клеменс готовил шприц к уколу.

— Ты тоже умрешь!.. — провозгласил Голик совершенно неожиданно. И Рипли увидела, как при этих словах его пальцы одновременно сжались хищным движением, словно перехватывая чью-то шею.

— Ну, достаточно, — сказал Клеменс негромко, но тоном, не сулящим ничего хорошего.

Он задернул перед носом Голика занавеску, не подозревая, что тем самым опять спасает ему жизнь.

Рипли облокотилась на стену, с трудом сдерживая вновь подступающий кашель. Когда врач подошел к ней, она уже справилась с собой.

— Ну, как дела?

— Что? — будто не поняв вопроса, спросила Рипли и улыбнулась. Улыбка вышла слегка принужденной.

— С тобой все в порядке?

— Да.

Клеменс обломил одну из ампул, которые он держал в руке, поднес к ней шприц.

— По-моему, ты мне лжешь, — сказал он тихо, чтобы не услышал Голик. — Причем делаешь это абсолютно напрасно.

— А по-моему, лжешь ты. И тоже напрасно. — Рипли говорила еще тише. Клеменсу самому пришлось напрячь слух. — Как-то ты сказал мне, что я несколько раз подряд уклонилась от ответа. А о себе что скажешь? Ты ведь тоже уклонился, когда я спросила тебя, каким образом тебе досталось такое завидное назначение. И повторно уклонился, когда был тебе задан вопрос о татуировке — вот об этой. — Она коснулась пальцем его затылка. — Может быть, хоть сейчас ты мне расскажешь правду?