Большое время - Лейбер Фриц Ройтер (серии книг читать бесплатно .txt) 📗

Я не успела поинтересоваться у нее, что именно я тоже? Втюрилась в Брюса? Вот уж дудки! — потому что как раз в этот момент вновь заговорил Брюс.

— Вы никогда не задавали себе вопрос, сколько еще операций над собой может вынести история, пока она вся не закрутится петлями? Не истощится ли наше прошлое после слишком многих Перемен? И настоящее и будущее тоже истекают кровью! Ведь Закон Сохранения Реальности, эта молитва теоретиков — не более чем слабенькая надежда, облеченная в пышное название! Смерть Перемен так же неизбежна, как Тепловая Смерть, и намного быстрее нее. Каждая операция делает действительность чуть грубее, чуть безобразнее, чуть искусственнее, а все в целом становится беднее подробностями и ощущениями, которые являются нашим наследством, подобно тому, как если с холста соскоблить краску, останется лишь грубый карандашный набросок. Если все это будет продолжаться, разве космос не превратится сначала в набросок самого себя, а потом вообще в ничто? Насколько еще можно истощать действительность, вырезая из нее все новых и новых Двойников? А вот еще. Каждая операция чуть-чуть добавляет сознание в Зомби, и когда вызванный ею Ветер Перемен стихает, они остаются чуть более возбужденными, их одолевают кошмары, они мучаются. Те из вас, кто побывал на операциях в сильно переделанных темпоральных областях, поймут, что я имею в виду — этот взгляд, который они бросают на тебя украдкой, как бы говоря: «Снова ты? Уйди, ради Христа. Мы мертвы. Мы из тех, кто не хочет пробуждаться, кто не желает быть Демонами и терпеть не может Призраков. Прекратите мучить нас».

Я оглянулась на девушек-призраков, не могла удержаться. Как-то получилось, что они сошлись у контрольного дивана, и глазели на нас, сидя спинами к Хранителям. Графиня утащила с собой бутылку вина, которую ей перед тем принес Эрих, и теперь они по очереди прикладывались к ней. На белых кружевах графининой блузки расплывалось розовое пятно.

— И настанет день, — говорил Брюс, — когда все Зомби и Нерожденные пробудятся и все вместе сойдут с ума и двинутся на нас — в переносном смысле, конечно — своими бесчисленными ордами, говоря: «Хватит с нас!»

Но я не сразу повернулась к Брюсу. Хитон Фрины сполз с одного плеча; они с графиней сидели, наклонившись вперед, опершись локтями о колени, раздвинув ноги — графиня, по крайней мере, настолько, насколько ей позволяла ее узкая юбка — и слегка склонившись друг к другу. Они все еще были на удивление материальны, хотя им не оказывалось персонального внимания уже с полчаса, и они глядели куда-то над моей головой полузакрытыми глазами и казалось, — держите меня! — что они вслушиваются в то, что говорит Брюс и может быть, даже что-то слышат.

— Мы четко различаем Зомби и Нерожденных, то есть тех, потревоженных нашей операцией, чьи жизненные линии лежат в прошлом и тех, у кого они в будущем. Но есть ли сейчас такое различие? Можем ли мы указать на различие между прошлым и будущим? Можем сказать, что такое «сейчас», настоящее «сейчас»в космосе? На каждой Станции свое понятие о том, что такое «сейчас», относящееся к Большому Времени, в котором мы находимся, но это все не то — оно не приспособлено к настоящей жизни. Пауки говорили нам, что настоящее «сейчас»— где-то во второй половине XX века, и это значит, что некоторые из нас живы также и в космосе, имеют действующие жизненные линии. Ну а вы, Илилихис, Севенси, — как вы-то это переносите? Как это отражается на слугах Тройной Богини? На Пауках из Октавиановского Рима? На Демонах из эпохи доброй королевы Бесс? На господине Зомби с Великого Юга? А как Нерожденные водят космические корабли, а, Мод? Пауки говорили нам также, что, хотя туман битвы не дает возможности точно указать на настоящее «сейчас», все станет ясно после неминуемого поражения Змей и установления космического мира, и величественно покатится в будущее, оживляя континуум по мере прохождения. И вы действительно в это верите? Или же вы, как и я, осознаете, что мы использовали все будущее, как и все прошлое, растратили их в бессмысленных экспериментах, и вот теперь реальность затянута дымом, навсегда украдена у нас, наше драгоценное «сейчас», когда мы по-настоящему растем, то детство, в котором заложена вся жизнь, тот момент, который, как новорожденное дитя, вмещает все наши надежды?..

Он умолк, давая нам возможность переварить все это, а потом сделал несколько быстрых шагов и продолжил, повысив голос в ответ на Эрихово: «Брюс, последний раз тебя прошу…»и даже вроде бы нашел зерна надежды в своих же собственных словах:

— Но хотя все представляется ужасающе скверным, остается шанс — ничтожнейший шанс, но все-таки шанс — спасти космос от Смерти Перемен и восстановить богатство реальности, дать Призракам спокойно заснуть и быть может, даже обрести реальное «сейчас». Такое средство у нас есть. Что, если энергию, необходимую для путешествий во времени, использовать не для войны и разрушения, а для исцеления, для взаимного обогащения эпох, для спокойной коммуникации и развития, короче говоря, передать призыв к миру…

Но мой маленький комендант тоже мнит себя актером и знает немножко о том, как привлечь к себе внимание публики; он не собирался позволить Брюсу заглушить себя, как будто он всего лишь играет роль Голоса-из-толпы. Он метнулся между нами и баром, и одним прыжком очутился на проклятом ящике с бомбой.

Чуть позже Мод молча указала мне на белое пятно над своим локтем, в том месте, где я в нее вцепилась, а Илли пытался высвободить пучок своих щупалец из другой моей руки, укоризненно скрипя: «Греточка, никогда больше так не делай».

Эрих стоял на сундуке, широко расставив ноги, над самым кругом черепов, и мне, конечно, давно бы следовало осознать, что очень трудно нажать на них в нужном порядке, просто прыгнув на них. Он указывал на Брюса и говорил:

— …а это означает мятеж, мой молодой сэр. Um Gottes willen, Брюс, послушай меня и слезь, пока ты не наговорил чего-нибудь похуже. Я старше тебя, Брюс. И Марк старше. Положись на своих Kameraden. Доверься их опыту.

Я слушала его внимательно, но не могу сказать, чтобы я была с ним согласна.

— Ты старше меня? — презрительно фыркнул Брюс. — Да эту двенадцатилетнюю разницу ты промотал, когда мудрость нации извращенных мечтателей превратилась в паранойю, когда течение мыслей в мире было замутнено тотальной войной! Марк старше меня? Все его идеалы и преданность — идеалы и преданность волчьей стаи тупоумных забияк, которые на две тысячи лет моложе меня! А может, вы старше потому, что в вас больше того цинизма убийц, этой самой мудрости, которую Мир Перемен дает вам? Не смешите меня! Я англичанин, и я пришел из той эпохи, когда мировая война еще оскорбляла, когда бутоны и цветы мыслей еще не были выполоты и не завяли. Я поэт, а поэты мудрее всех остальных людей, потому что только у них есть орган, позволяющий им и думать и чувствовать одновременно. Верно, Сид? Когда я обращаюсь ко всем вам с призывом к миру, я хочу, чтобы вы воспринимали это конкретно, в том смысле, что мы используем Станции, чтобы оказывать помощь, когда она действительно нужна, а не навязывать ее, когда ее никто не просит; мы не должны приносить преждевременное либо пагубное знание; иной раз лучше не приносить ничего, но лишь проверять, с бесконечной мягкостью и терпением, что все в порядке, и что вселенная процветает, развиваясь, как тому и следует быть…