Путь колеса (Роман) - Ульянский Антон Григорьевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Спускаясь с Эшемского холма, они увидели огни северного Лондона. Скупые огни чередовались с провалами полной черноты. Черные полосы шли через весь город до самого края. Соотношение света и темноты показывало, как мало еще был заселен город.
Около Лигета Скруб начал беспокоиться. Многие встречные люди, стоявшие без дела, казались ему интервьюерами, вышедшими ему навстречу. Толпа у продуктовой лавки представилась ему делегацией научного общества. Он надел на рукав повязку, с обозначением своего имени. Он подсовывал ее людям под нос, он в упор спрашивал их:
— Вы ждете всесветного пешехода Скруба?
Но по-видимому никаких делегаций не было выслано ему навстречу. Люди отнекивались и пропускали его мимо.
— Странно, — удивлялся Скруб. — В других столицах меня встречали иначе…
Он был опечален. Плохая встреча означала, что и в дальнейшем его дела пойдут не лучше.
— Географическое общество еще не собралось после разгрома, — утешала его Анна. — А газетам сейчас не до вас. Завтра все выяснится.
Сразу за Лигетом начинались кварталы развалин, зараженные, обвитые проволокой. Улица местами превращалась в тропинку, проложенную среди развалин. Эти тропинки связывали населенные районы. Значение районов и их населенность были другими, чем прежде. На площади, знаменитой когда-то огромным количеством моторов и людей, пропускаемых в минуту, они увидели любителя-велосипедиста, который упражнялся в езде и вилял рулем. Никто не мешал ему.
У Брисбена был адрес для поселения на первое время: Риверсайд, меблированный дом «Шарлотта». Поздно вечером они пришли в Риверсайд. Скруб был с ними.
17. БЕЗ ПСИХОЛОГИИ
Третьим в списке Тарта был Синтроп. Он жил в Оклахоме, в Америке.
Колесо, разрушив Сицилию и африканское побережье, вышло в Атлантический океан. Эскадра аэропланов летела впереди водяного столба, как вестник колеса, эскадра исследователей летела сзади. Здесь были географы и гидрографы, по высоте столба определявшие глубину океана, зоологи, подбиравшие всплывавшую на поверхность рыбу, ботаники, химики. Колесо давало материал для многих наблюдений.
Это был также единственный удобный способ для того, чтобы попасть в недоступную Америку. Тарт решил не пропускать случая. Паника, вызываемая колесом на его пути, должна была ему помочь. Он догнал эскадру у Гибралтара, был взят на аэроплан, как запасной механик, прошел беспрепятственно заградительную линию и на американском берегу, на равнине у Пассаквеколли, спустился, чтобы продолжать путь на Оклахому по железной дороге.
Он был утомлен перелетом и, очутившись на твердой почве, прежде всего отыскал место для ночлега. Дождь, обильно выпавший в этих местах после прохода колеса, загнал его под копну снопов, оставленных на поле. Засыпая, он слышал удаляющийся гул колеса и видел на небе вспышки от его разрывов.
Он проснулся на рассвете от чужого тяжеловесного прикосновения. Его ноги во время сна высунулись из-под снопов, и кто-то стоявший снаружи будил его, ударяя носком сапога по его подошве.
— Оставь его, Деб, — сказал сиплый голос с другого бока копны. — Пусть спит. Какое нам дело?
— Надо разбудить, — возразил Деб, продолжая тревожить Тарта. — Будет жаль, если парень проспит самое горячее время.
Тарт лежал, не отзываясь и ожидая дальнейшего.
— Не трать времени, Деб, — снова сказал сиплый голос.
— Тряхнем его за обе ноги сразу, и если он не умер, он встанет…
— Давай, Крез, — предложил Деб, — тряхнем его вдвоем.
Оба голоса слышались теперь рядом и притом невысоко от земли. По-видимому обладатели их уже нагнулись, чтобы приступить к встряхиванию.
— Обрати внимание на его ботинки, — просипел Крез.
— Очень странная вещь, что у него такие ботинки.
Он был чем-то удивлен и, судя по голосу, снова разогнулся и отступил на шаг.
— Не нахожу в них ничего особенного, — отозвался Деб, тоже выпрямляясь. — Машинная работа, свиной носок, двойная подошва…
— А я именно говорю, что в них очень много особенного. Можешь мне поверить, потому что я за свою молодость перечистил немало ботинок.
— В молодости и мне также случалось чистить ботинки, — засмеялся Деб. — Но только теперь я этим не очень горжусь.
— Это оттого, что ты был пачкун, — возмутился Крез. — Ты думал только о том, чтобы сорвать с человека побольше денег. А я в это время по его ботинкам изучал его характер. И я умел это делать. По-моему, если хочешь понять человека как следует, самое лучшее — вычисти ему ботинки. Он поставит ногу на твой ящик, и его фалды и карманы повиснут над тобой, как перед жандармом на обыске. Пальцы на его ногах — клавиши, на которых ты играешь веселое или печальное, и в такт тебе он начинает мотать башкой. По фасону носка, ты узнаешь — тщеславен он или нет. Ты слышишь его запах, видишь, как пришиты его пуговицы, и имеешь представление о его семейной жизни. Продержи его лишнюю минуту, и ты узнаешь его темперамент, ты даже заранее будешь знать, что именно он заорет, когда убедится, что часы из его кармана исчезли…
— Неплохой метод для начинающих, — сказал Деб. — Но какое он имеет отношение к типу, который лежит под соломой? Не думаешь ли ты, что и ему тоже надо почистить ботинки?
— В этом нет надобности, — ответил Крез, не теряя серьезности. — Но если я натыкаюсь на загадку, я должен ее разгадать. Потому что фасон его ботинок совершенно устаревший. Я уже десять лет не встречал его нигде и думаю, что в Америке его давно не вырабатывают. Каким образом мог он сохранить их до сих пор? Кто он? Откуда он явился? Как он смеет разгуливать по Америке в таких ботинках? Если ты, Деб, умеешь по отдельным признакам угадывать людей, если ты не просто взломщик с фонарем и отмычкой, но хоть немного понимаешь и людскую психологию, — постарайся ответить мне на этот вопрос. Подумай и отвечай.
— Опять психология, — засмеялся Деб. — Нельзя ли без нее? Я замечаю, что как только в наши дела замешается психология, у нас ничего не выходит. Если ты хочешь узнать, кто этот человек, давай толкнем его как следует, и он встанет перед нами во всей красе…
— Нет, нет, — остановил его Крез. — Догадайся сам. Кто он, по-твоему?
— Какой-нибудь здешний старичок, — предположил Деб. — Старички нарочно заказывают старые фасоны. Стряхни солому с его образины, и ты увидишь седую щетину и черный галстук.
— У стариков поджатые коленки, — сказал Крез. — Он не старик.
— Ну, значит, он нищий, и какой-нибудь скаред осчастливил его ботинками.
— Тоже неверно. Нищие следят за модой. Нищий возьмет такие ботинки и поблагодарит, но отнесет их в канаву. По-моему, этот человек надел их недобровольно. Какая-нибудь любовная история: его застали врасплох, он выскочил в одном белье, и уже потом, в чьем-нибудь доме, согласился надеть этот хлам, чтобы прикрыться для первого случая.
— Тоже неверно, — сказал Деб. — Какая может быть любовь в двух шагах от колеса?
Оставалось разбудить Тарта и выяснить, в чем у него дело. Деб и Крез со смехом и предосторожностями нагнулись над ним, но Тарт, предупреждая встряску, раздвинул руками снопы и вскочил на ноги. Друзья отступили. Перед ними, в позе ожидания, стоял смуглый человек, с прямым профилем и свежими щеками, со следами копоти на лице и на руках, странно и не по росту одетый. По его одежде можно было думать, что он мирно сидел у себя дома в неизвестной стране и вышел на минуту за папиросами, но тут какой-то вихрь подхватил его, запылил и задымил, занес в такие места, куда он вовсе не собирался и где ему остается только молчать, озираться и ждать продолжения.
— С добрым утром, — сказал Крез, прищуриваясь. — Мы позволили себе разбудить вас…
— Мы думали, что вы тоже направляетесь в Пассаквеколли, — прибавил Деб, — и боялись, что вы проспите.
Тарт ответил не сразу. Он понимал, что говорили ему друзья, но робел перед тем, как самому заговорить на их языке. Его первые фразы привели друзей в веселое настроение. Он говорил как по книге, с боем и с запятыми. Он старался произносить правильно, и для этого перед каждым словом откидывал челюсть, налаживал язык и губы и только тогда давал звук.
