Клинки Ойкумены - Олди Генри Лайон (читать книги полные txt) 📗
Включив защищенный канал и войдя в планетарное вирт-хранилище, мар Фриш набрал одному ему известную трехмерную матрицу кода. Связь работала хорошо: «облачный сейф» открылся сразу. Все программы и приложения были на месте. Гиль давно взял за практику: на каждой планете, где он появлялся, загружать в местное хранилище запароленный пакет специфического программного обеспечения. Дешевле и надежнее, чем заново отыскивать нужное в вирте – или скачивать через гипер с другого конца галактики. Сегодня предусмотрительность гематра себя полностью оправдала.
Загрузка пакета заняла три с половиной минуты. Для начала Гиль связался с диспетчером медицинской службы, которому звонил, вызывая помощь, и попросил сообщить номер уникома, с которого пришел вызов. Получив номер, он запустил спецпрограмму поиска по базам данных. Программа имела гриф «для служебного пользования», а мар Фриш не служил в полиции вот уже одну тысячу шестьсот сорок два дня. Но риск был просчитан: шанс попасться составлял менее двух процентов, и даже в этом маловероятном случае Гилю на первый раз грозила лишь административная ответственность: официальное предупреждение и не слишком обременительный штраф.
Уж что-что, а законы мар Фриш знал досконально.
Уником оказался зарегистрирован на Энкарну Олдонзу Марию де Кастельбро. Задача усложнялась, и это доставило Гилю толику удовольствия. В бытность следователем ему приходилось решать куда более сложные головоломки: преступления гематров планировались идеальным образом, все возможные «ниточки» обрубались или надежно прятались. Но, как говорят на Сечене: «На безрыбье – и рак рыба». Любое усложнение задачи мар Фриш сейчас мог только приветствовать.
Снимки доньи Энкарны. Семья. Увлечения. Образование. Круг знакомств. Сортировка по полу и возрасту. Просмотр стоп-кадров. Изображение человека, спасшего Гиля, с камер периметра квартала. Поиск соответствий. Идентификация по снимку. По предполагаемым имени и фамилии. Спаситель представился мар Фришу, как Диего Пераль, но в сложившейся ситуации человек мог соврать, и скорее всего соврал на самом деле. Главарь наемных убийц, а вернее, заказчик убийства, потому что он не вмешивался в драку, произнес вслух и имя, и фамилию спасителя. Память гематра, будь мар Фриш в обычном состоянии, сохранила бы эти данные в точности. Но, мучимый раной, Гиль в момент начала конфликта находился на грани обморока. Запомнились отдельные звуки и фрагменты реплик. Вероятность того, что объект поисков зовут Диего, составляла шестьдесят восемь процентов ровно. Вероятность того, что фамилия объекта заканчивается на «раль», составляла пятьдесят шесть целых тридцать две сотых процента.
«Диего Пераль», – доложила система.
Не соврал, отметил гематр.
Через три минуты сорок семь секунд все сделалось яснее ясного. Любовная связь с дочерью гранда, сословное неравенство, побег. Семья девушки в бешенстве, наемники-головорезы идут по следу, влюбленные пытаются улететь с планеты, отец подает дочь в розыск… Пикантность собранной информации придавал любопытный нюанс: спаситель Гиля оказался сыном драматурга Луиса Пераля, известного далеко за пределами Террафимы. Мар Фриш трижды смотрел «Колесницы судьбы», снятые великим Монтелье. Ему нравилась математическая выверенность акцентов и композиции фильма. Особенно ему нравился трагический финал: гораздо логичнее, чем хеппи-энд в оригинале пьесы, которую Гиль читал в переводе на унилингву.
Это усилило желание помочь Диего Пералю на два с половиной процента.
Большинство инорасцев считало, что гематры лишены эмоций. Это не вполне соответствовало действительности. Эмоциональные пики гематров были значительно ниже, чем у прочих рас Ойкумены, но они имелись. Просто гематры никогда не проявляли эмоции внешне и почти никогда не руководствовались ими, принимая то или иное решение.
Не руководствовались, но учитывали в числе других факторов.
Вероятность того, что Диего Пералю и Энкарне де Кастельбро удалось – или удастся в ближайшем будущем – покинуть планету, составляла четыре целых семь десятых процента. Вероятность гибели Диего Пераля в ближайшие сорок восемь часов составляла семьдесят девять целых тридцать три сотых процента. Диего Пераль, обремененный проблемами, спас жизнь Гилю Фришу. Вероятность того, что случайный прохожий придет на помощь ограбленному и тяжелораненому инопланетнику, была ничтожна, как ни считай. И все же, несмотря на приговор чисел – мар Фриш наслаждается покоем в регенерационной капсуле, а в помощи нуждается эскалонец, и у дона Диего нет двух суток, которые назначил ему гематр.
Гиль Фриш принял решение.
Теперь ему предстояло убедить остальных.
– Есть внеплановые клиенты, – сбор всей команды в закрытый вирт-круг занял четыре минуты тридцать шесть секунд. – Двое, мужчина и женщина. Вылет в течение суток.
– Что за клиенты?
– Мужчина спас мне жизнь. Я ему должен.
Пауза. Собеседникам Гиля требовалось время на осмысление.
– Мы работаем только с подачи Центра.
Изображения отсутствовали. Звучали голоса, вернее, голос: один на всех, модулируемый программой из загруженного спец-пакета. Когда совещание закончится, программа очистки не оставит в вирте Террафимы никаких следов общения команды. Отсутствовал и упомянутый Центр. Вернее, центр существовал, но назывался совсем иначе, да и на центр с большой буквы Ц, как его принято изображать в скверных боевиках, походил мало. Тем не менее, Гиль знал, кто ответил первым, сославшись на невозможность самостоятельной акции. За два года он успел хорошо изучить своих коллег.
Мар Фриш молчал и ждал.
– Нам не запрещали самодеятельность!
– Но мы еще ни разу…
– Просто случая до сих пор не было. Кому повредит лишний грошик?
– Центр гарантирует нам надежность клиента. Центр обеспечивает безопасность. А если этот спаситель начнет болтать?
– Да что он знает?!
– Думаешь, трудно вычислить, кому он тут, в Эскалоне, жизнь спас? И потянется ниточка…
– А мы ему объясним.
– Что?!
– Что молчание – залог здоровья и долгих лет жизни.
– Центр будет недоволен.
– Переживут. Мы им не мальчики на побегушках.
– Я бы не хотел конфликта…
– В Ойкумене все слева подрабатывают. Чем мы хуже?
Гиль мог бы рассказать, чем заканчиваются «левые заработки». Из-за частных расследований он вылетел со службы. А ведь вероятность, что об этом узнает начальство, выглядела чистым мизером… Но мар Фриш благоразумно промолчал: сейчас делиться печальным опытом с коллегами было не в его интересах.
– Опомнитесь! Нашему товарищу спасли жизнь!
– Думаю, наш товарищ уже оценил степень риска.
Имен и прозвищ вслух не произносили. Если же кто-то, забывшись, брякал лишнего, умная программа автоматически трансформировала личные данные в нейтральное «наш товарищ». При встречах лицом к лицу это служило неистощимым источником для шуток.
– И что?
– И счел ее приемлемой. Если рейс оплатят по норме, я согласен.
– Вот! Я ж говорю, лишний грошик…
– Личные мотивы не должны ставить под угрозу общее благо. Мнения разделились. Что скажешь, наш товарищ? У тебя есть аргументы?
– Есть, – сказал гематр Гиль Фриш. – Я так хочу.
В вирте повисла потрясенная тишина.
Он очень устал.
На обратном пути Диего тысячу раз пожалел, что согласился воспользоваться экипажем дона Васко. Словно беря реванш за проигранную дуэль, раненый всю дорогу вел себя самым отвратительным образом. Молодой артиллерист с каждым оборотом колеса превращался в старика: вредного, сварливого, оскорбительно надменного. Казалось, дон Васко хочет спровоцировать попутчика на новую дуэль, авансом – едва, значит, встанем на ноги, сразу и сойдемся. Диего терпел, кусая губы. Слава Богу, доверенный слуга Васко д'Авилькара и впрямь был молчуном с лицом дубового идола и чувствительностью коновязи. Скажи Мануэль хоть слово – да что там слово! – фыркни он невпопад, скриви рот в мимолетной ухмылке, и маэстро за себя бы не поручился.
