Небесный полководец - Бретнор Реджинальд (чтение книг txt) 📗
Корженевский кивнул.
— Знаю, каково ему. Я давно с ним знаком. Отличный авиатор. Значит, ваш проступок состоит в излишней верности?.. Что ж, в некоторых обстоятельствах это очень серьезное преступление, не правда ли?
В его словах, казалось, был скрытый смысл.
— Полагаю, да, сэр.
— Добро.
— Мне кажется, сэр, — вставил Демпси, — это наш человек — по характеру, во всяком случае.
Корженевский поднял руку, призывая юношу к молчанию, потом отвернулся и некоторое время в глубокой задумчивости смотрел на огонь.
— Я — поляк, мистер Бастейбл, — наконец сказал он. — Живу в Брайтоне, но родился в Польше. Если б я вернулся на родину, меня бы тут же расстреляли. И знаете, почему?
— Почему, сэр?
Корженевский улыбнулся и развел руками.
— Потому что я поляк.
— Сэр, вы изгнанник? Русские?
— Именно. Русские. Польша — часть их империи. Я чувствовал, что это несправедливо, что народы должны сами решать свою судьбу. Я так и заявил… много лет назад. Меня услышали и изгнали. Вот почему я пошел служить на британский торговый флот. Потому что я — патриот Польши.
Недоумевая, зачем он все это рассказывает, я чувствовал, что тому есть веская причина, и слушал внимательно. Капитан повернулся ко мне.
— Как видите, мистер Бастейбл, оба мы — отверженные. Не по своей вине, а по воле рока
— Понимаю, сэр. — Я все еще пребывал в замешательстве, но не произнес больше ни слова.
— Я — хозяин своего судна, — сказал капитан. — Это небольшой, но хороший корабль. С виду он, правда, не ахти… Хотите стать членом его команды?
— Почту за честь, сэр. Я вам очень признателен…
— Пустое, мистер Бастейбл. Мне нужен второй помощник, вам нужна работа. Жалованье невелико — пять фунтов в месяц, зато полное довольствие.
— Благодарю, сэр.
— Добро.
Я никак не мог понять, что связывает молодого щеголя и старого шкипера. По всей видимости, они были хорошо знакомы друг с другом.
— Ночь можете провести в этой гостинице, если вас устроит, — продолжал капитан, — а завтра приходите в аэропарк. В восемь часов, идет?
— Да, сэр.
— Добро.
Я взял свою сумку и выжидательно посмотрел на Демпси. Тот бросил взгляд на капитана, улыбнулся и похлопал меня по плечу.
— Устраивайтесь, а я попозже к вам загляну. Надо обсудить с капитаном кое-какие вопросы.
По-прежнему недоумевая, я попрощался с моим новым начальником и вышел. Закрывая за собой дверь, услышал голос Демпси:
— Так вот, что касается пассажиров…
На следующее утро, сев в омнибус, я отправился в аэропарк. Жизнь там била ключом. Прибывали и отправлялись в рейс воздушные суда, похожие на исполинских пчел, вьющихся вокруг исполинского улья. Их корпуса в лучах осеннего солнца отсвечивали золотом, серебром и алебастром. Демпси, перед тем, как покинуть меня прошлым вечером, сообщил название корабля — «Скиталец» (весьма романтично, подумалось мне), а начальство парка уверило, что он пришвартован у мачты номер четырнадцать. Только теперь, в холодном свете дня, мне пришло в голову, что слишком уж поспешно согласился я на эту работу… Однако отступать было поздно. Впрочем, я всегда смогу уйти с корабля, если пойму, что там что-то неладно.
Дойдя до мачты номер четырнадцать, я обнаружил, что она занята громадным русским лайнером, на который поспешно поднимали какой-то огнеопасный груз. Никто вокруг не имел представления, где находится «Скиталец».
Спустя полчаса, проведенных мною в бесплодных поисках, меня направили на другой конец поля — к мачте номер тридцать восемь. Я устало пробирался под огромными корпусами грузовых и пассажирских судов, едва не путаясь в переплетении дрожащих швартовочных канатов, блуждал среди стальных ферм причальных мачт, пока не увидел наконец мачту номер тридцать восемь и мой новый корабль.
Его каркас был покрыт выцветшей матерчатой обшивкой, и все же судно сияло чистотой, точно лайнер первого класса. Ветер с трудом качал его — казалось, оно забито грузом до отказа. Четыре допотопных двигателя размещались снаружи гондол, к которым вели крытые местами переходы, а площадки для осмотра двигателей вообще представляли собой хлипкие, открытые всем ветрам фермы. У меня было чувство, какое, наверное, испытывает моряк, переведенный с океанского лайнера на старый, медлительный пароход. Хотя в мое время воздушный шар казался единственно возможным средством передвижения по воздуху, сейчас я разглядывал «Скитальца» как некий музейный экспонат. Бури сильно потрепали его. Серебряная краска на корпусе облупилась, цифры номера (806), буквы названия и пункта приписки (Лондон) кое-где стерлись. А поскольку иметь хотя бы частично стертые регистрационные данные запрещено, двое аэронавтов, сидя в подвешенной к переднему переходу люльке, черным креозотом подновляли надпись. Корабль казался еще более старым, чем «Лох-Несс», и более примитивным. Я сомневался, что «Скиталец» оснащен такими устройствами, как компьютер, кондиционер и тому подобное — разве что простейшим беспроволочным телефоном — и что из него можно выжать более восьмидесяти миль в час.
Стоя внизу и наблюдая, как корабль медленно поворачивается на канате, а затем, словно нехотя, возвращается в прежнее положение, я ощутил секундное замешательство. Длиной он был около шестисот футов, но каждый дюйм говорил о том, что этой рухляди давно пора на свалку.
Я забрался на мачту, надеясь, что мое опоздание не задерживает отлет, и вошел в «конус ожидания». Отсюда к кораблю вели сходни с канатными перилами, прогнувшиеся и заходившие ходуном, когда я поставил на них ногу. Ни пластиковых стенок, ни крытых переходов, чтобы пассажирам не приходилось смотреть вниз, на землю в сотне футов под ними…
Странное чувство охватило меня. Досада уступила место радости — мне вдруг стала приятна мысль о том, что я буду бороздить небеса на этом старом, потрепанном бродяге воздушных дорог. Была в нем некая изюминка, этакий дух воздушных кораблей-пионеров, о которых частенько вспоминал капитан Хардинг, хотя ничего особенного в конструкции «Скитальца» я не заметил.
На круглой грузовой площадке меня встретил авиатор в грязной фуфайке.
— Вы новенький, сэр? Второй помощник? Капитан ждет вас на мостике. — Он ткнул пальцем в сторону короткого алюминиевого трапа, ведущего к гондолам из центра площадки.
Я поблагодарил авиатора и поднялся. На мостике было пусто — если не считать коренастого человека в поношенном, но тщательно выглаженном мундире капитана торгового флота. Он обернулся. Взгляд его водянисто-голубых глаз был по-прежнему твердым и цепким. Во рту дымилась «шерут», седая имперская бородка воинственно торчала вперед. Он шагнул навстречу и протянул руку.
— Рад видеть вас на борту, мистер Бастейбл.
— Доброе утро, сэр, — ответил я, поставив сумку на палубу. — Прошу извинить за опоздание, но…
— Знаю, знаю. Наш причал отдали этому чертову русскому сухогрузу. Вы не задержали нас — мы все еще подновляем регистрационный номер, да и пассажиры пока не прибыли. — Он указал на ступеньки в задней части мостика. — Ваши «апартаменты» там. Пока вам придется делить каюту с мистером Барри, а в свою переселитесь, как только сойдут пассажиры. Обычно пассажиров с местами немного, хотя на палубе вы встретите людей, летящих аж до Сайгона. Ваша каюта — самая удобная, так что не обессудьте… Договорились?
— Да, сэр.
— Добро.
Я поднял сумку.
— Каюта Барри направо, — сказал Корженевский. — Моя прямо, на носу. Ваша — та, где пока живут пассажиры — налево. По-моему, Барри уже ждет вас. Увидимся через пятнадцать минут, надеюсь, к тому времени мы уже отчалим.
Поднявшись по трапу, я открыл дверь и оказался в небольшом коридоре, из которого вело еще три двери. Стены были исцарапаны, серая краска кое-где облупилась. Я постучал в правую дверь.
— Заходите!
На незаправленной нижней койке в одном белье сидел долговязый, худощавый человек с пышной рыжей шевелюрой и наливал себе щедрую порцию джина. Когда я вошел, он поднял на меня глаза и приветливо кивнул.
