Серебряный вариант (изд.1997 г.) - Абрамов Александр Иванович (читаемые книги читать TXT) 📗
— Ради этого вы пришли ночью сюда?
— Во-первых, я узнал немало полезного. А во-вторых, где бы мы с вами встретились? Вызвать вас к себе — вы могли бы и не прийти. Пообедать в сенатском клубе? Вы могли бы и отказаться: советнику сенатора Стила интимничать с главой конкурирующей ассоциации не положено.
— В клубе я встречаюсь со многими.
— Знаю. Но Уэнделл — ваш глава, Бойль — начальник полиции, а Донован не играет серьезной политической роли. Вас он просто интересует как личность. Нечто любопытное в нашем политическом обезьяннике. Фанатик, мечтающий о переустройстве мира. Организатор движения, которого фактически еще нет. Ни ремесленники, ни арендаторы за ним не пойдут. Может, в будущем такие, как Донован, станут опасны. А сейчас это — кучка мечтателей, несколько кресел в сенате. Позавтракать с Донованом занятно, но работать с ним вы не будете. Кто остается? Церковники? Вы не религиозны, я сомневаюсь, что вы ходите в какую-нибудь церковь или на молитвенные собрания. «Джентльмены»? Но у вас нет ни состояния, ни положения, и в этом лагере к вам всегда будут относиться несколько свысока. Советник Стила… Куда же ему идти после отставки сенатора? Об Уэнделле мы уже говорили — советником он вас возьмет, может даже предложить пост в банке или какой-нибудь страховой компании. Но вам будет скучно, Ано. А я могу заплатить вам вдвое больше. Да и работать со мной интереснее. Вот вам и предложение. На будущее, Ано, на будущее.
— Можно подумать, — говорю я осторожно. Открыто конфликтовать с Мердоком еще не время.
— Тогда закончим ваше вудвилльское.
— Закончим. А Паскву не жаль?
— Вы сначала возьмите Паскву. И судите. Я далеко не уверен в исходе процесса.
Вспоминаю разговор с Бойлем. Конечно, Пасква станет все отрицать, а защитники у него найдутся. Но наши с Мартином свидетельства будут давить на любых присяжных плюс репутация Пасквы — об этом позаботится Бойль. Нет, мистер Мердок, мы не союзники, и смерть Луи Ренье я вам не прощу.
Однако вслух произношу нечто неопределенное:
— К чему гадать об исходе процесса? Убийцу мы опознаем, а дальше — поглядим.
Мердок улыбается.
— Тогда все впереди, Ано. Покидаю вас с надеждой, что встреча наша была дружеской и перспективной. Ложитесь, у вас еще есть время поспать.
Но поспать опять не удается. Как только уходит Мердок, слышатся шаги, потом тихий скрип двери, и входит Мартин. Он в домашнем халате, подвязанном шнурком с кисточками: похоже, собирался ко сну и что-то ему помешало.
— От тебя только что вышел Мердок, — говорит он. — Сейчас видел его на лестнице. И долго он просидел?
— Час, пожалуй. Я его застал, когда вернулся от Бойля.
— Я почему-то предчувствовал, что он появится. Значит, дуэль уже состоялась?
Я рассказываю.
— Но зачем он к тебе в номер пришел, ночью?
— Понравился ему, наверно, — говорю я специально для того, чтобы позлить Мартина. — Я и Корсону Бойлу нравился.
— Не об этом речь, — сердится Мартин. — Ты не думаешь, что хитрит он, еще одну пакость готовит?
— Не думаю. Кажется, он был искренним и достаточно откровенным.
— Меня удивляет, почему так легко он отдал нам Паскву?
— Во-первых, Пасква еще не пойман. И не уличен. Об этом Мердок, между прочим, напомнил. А во-вторых, он не боится наших показаний. Нам придется выдержать напор таких адвокатов… Да ты и сам знаешь.
— Неужели мы проторчим здесь до суда?
Я понимаю Мартина, возвращение домой опять откладывается. Но что же делать? В прошлый раз мы тоже не знали, когда нас вернут. Сейчас мы хотя бы можем утешаться спиралью времени. Пока здесь тянутся месяцы — на Земле проходят часы. Вероятно, и «жигуленок» мой все еще стоит на обочине дороги от Фороса к Ялте, не рассердив инспектора ГАИ. И дома спокойны: телеграмму из Севастополя я послал. А Мартину и писать некому: никто его в Нью-Йорке не ждет. Пожалуй, это единственное, что нас поддерживает тут.
— Примешь предложение Мердока? — настороженно интересуется Мартин. — Ведь Стил действительно может подать в отставку.
— Мердоку я сказал: подумаем. Еще не время для открытой борьбы. Надо рассчитаться с Пасквой. Есть у меня одна идея.
Мартин не спрашивает, какая. Просто ждет.
— Серебряный вариант, — говорю я. Тугодум этот Мартин: приходится все разжевывать до конца. — Кто-то должен подбросить Бойлю сведения о том, где находится серебро с «Гека Финна». Две тонны серебра — это, мой милый, не кот наплакал.
— А если они уже проданы или перевезены в другое место?
— На бирже до сих пор не зарегистрированы крупные сделки по купле-продаже серебра в слитках. А лучшего места для хранения, чем та лесная хижина, нет.
— Ты сказал «кто-то должен подбросить» Бойлю адреса хранилища. Кого ты имеешь в виду? — спрашивает Мартин.
— Тебя. Анонимно, конечно.
— Интересно. А каким способом?
— Можно по телефону, можно письмом. По телефону опаснее: здесь автоматов нет. Письмо лучше составить из печатных букв, вырезанных из газет. Выберем разные.
— А когда? Сегодня, завтра, через неделю?
— Только после того, как задержат Паскву.
— Какая связь…
— Вернемся к этому разговору после ареста.
Спать уже не придется. День начался.
14. Биржа
— Почему у вас красные глаза, Ано? Кутили всю ночь? — спрашивает Стил, аккуратно снимая цилиндр и перчатки.
Я уже успел побриться и позавтракать, в комнате прибрано и проветрено, но ни бритье, ни три чашки кофе за завтраком не могут скрыть следов ночного бдения. К счастью, в этот момент в комнату с радостным криком врывается Минни и бросается мне на шею. Тема разговора меняется.
— Я так рада, так рада, мсье Ано, что дядя взял меня в Город. И вас видеть рада, и мистера Мартина. Кстати, где же он?
Ощущаю нежную холодноватость шелка и тончайших розовых кружев.
— Мартин сейчас в редакции, — поясняю я, поправляя сбившуюся малиновую накидку Минни.
— Вечером вы у нас. Никаких отказов. Расскажете обо всем интересном, что видели в Городе, а то дядя ни о чем не мог вспомнить, кроме политики.
— Скучали за городом, Минни?
— Что вы?! Скучать некогда — на мне хозяйство. Даже на охоту не ездила…
— Тебе пора, Минни, — строго говорит Стил, — экипаж ждет, у тебя масса дел. Не забудь после ателье мод заехать к Принстону и заказать железо для крыши коровника. В моей записке есть еще стекла для веранды и десяток мотков колючей проволоки. Все это пусть они доставят на ферму сами. Ты только закажешь.
Минни, повторив приглашение на вечер, уходит — маленькая хозяйка большого дома, и мы со Стилом остаемся одни. Я достаю из шкафчика бутылку «Эдема». Сенатор предпочитает его всем другим виноградным винам Веррье.
— Что новенького, Ано? — спрашивает Стил.
Я пожимаю плечами. Что может заинтересовать Стила? Моя игра с Мердоком? Стила пока рано вмешивать в нее. Беседы с Уэнделлом? Их еще слишком мало, чтобы извлечь что-то для сенатора. Убийство в «Аполло»? Стил знает о нем из газет и не задает вопросов: гангстерские войны его не интересуют — уголовщина, грязь, макулатура для Бойля. Дружба с Донованом? Слухи о ней все равно до него дойдут, и он сам когда-нибудь спросит об этом…
— Какие же у нас новости? — мямлю я. — Кое о чем я вам писал. Сенат распущен. Правительственный секретариат пока работает. Конечно, весьма условно. Вист дремлет. Секретарь по делам суда и полиции ловит убийц и готовит процессы. Селби пишет историю партии. А Уэнделл, по всей видимости, уже сформировал «теневой кабинет». Состав его мне пока неизвестен.
— Как развертывается кампания?
— Вероятно, как и прежде. Висят плакаты с вашими портретами. Время от времени в зале Дженни-Холла проводятся собрания. У «джентльменов» реже, у популистов чаще. Кормят гостей бесплатно, у популистов — с бокалом яблочной водки, у «джентльменов» — с абрикосовой. Церковники раскололись. Католики объединились в собственную ассоциацию, евангелисты создали свою. По-моему, глупо — только распыляют голоса. Студенты до сих пор не могут объединиться: кого тянет к «джентльменам», кого — к трудовикам. Думаю, их голоса так и распределятся на выборах.
