Выход за пределы - Шеффилд Чарльз (книги .txt) 📗
9
Эмбриоскаф продвигался вперед.
Медленно. Он проник в сферу первой сингулярности через узкую воронку, угрожающе мерцавшую со всех сторон, а теперь полз по внешней оболочке второй. Полз осторожно и медленно.
Ханс Ребка, глубоко задумавшись, сидел в кресле пилота и изучал призрачные следы пространственно-временных искажений, открывавшиеся на дисплеях. Больше смотреть было не на что. Что бы ни скрывалось под покровом сингулярностей, в их нынешнем положении ничего разглядеть нельзя. Как здорово, что ни Дари Лэнг, ни Джулиана Грэйвза нет с ними на борту! Они бы с ума сошли от их медлительности, злились бы на задержки, указывали на отсутствие видимой опасности и вынуждали его прибавить ход.
Конечно, он бы отказался. Если бы Ханса Ребку спросили о его жизненном кредо, он бы полностью отрицал существование такового. Но ближе всего этому понятию соответствовало его глубочайшее убеждение: «Всему свое время».
Иногда надо действовать мгновенно, так быстро, что, кажется, и задуматься некогда. В других случаях уйма времени уходила на вроде бы беспричинные колебания, бесконечные размышления по поводу, казалось бы, тривиальных решений. Выживание зависело от правильного выбора темпа.
Сейчас он еле полз, сам не зная почему, но ему и в голову не приходило спешить. Детство Ребки было менее сентиментальным, чем у Дари Лэнг. Его родиной был Тойфель, мир, который дарил вам только тяготы и невзгоды. Они с Дари Лэнг были совершенно разные, и все-таки одна черта их объединяла: внутренний голос, который иногда раздавался в глубине мозга, напоминая, что внешность бывает обманчива и иногда можно проглядеть самое важное.
Этот голос сейчас нашептывал Ребке, и по опыту он знал, что лучше ему довериться.
Пока эмбриоскаф полз по своему спиральному пути, обещавшему провести их сквозь оболочку другой сингулярности, он пытался нащупать источник своей тревоги.
Команда эмбриоскафа? Нет. Он не доверял ни Луису Ненде, ни Атвар Ххсиал, но не сомневался в их компетентности… или, вернее, в их инстинктивном стремлении выжить. Жжмерлия и Каллик с их желанием подчиняться приказам, а не действовать самостоятельно скорее раздражали, чем представляли угрозу. Хорошо, если бы с ними был Дульсимер и вел этот эмбриоскаф. Ребка знал, что не может соперничать с полифемом в виртуозности пилотажа. Но Дульсимер сейчас гораздо важнее на «Эребусе».
Ребка давно научился не надеяться на оптимальные решения. Они существовали в строгом мире интеллектуальных проблем Дари Лэнг, но реальность была несравнимо сложнее. Ну и что с того, что у него не идеальная команда. Очень хорошо. Берется та команда, какая есть, и делает то, что надо.
Нет, не эта проблема терзала его подсознание. Что-то было не совсем так.
Был ли мир внутри сингулярных оболочек действительно Дженизией, и найдутся ли там зардалу?
Он ломал над этим голову, пока адаптивная система управления тихонько прощупывала путь через следующую сингулярность и плавно подводила их к ней. Ребка мог изменить ее решение, если бы заметил опасность, но он не располагал информацией для таких действий. Его предупредительные сигналы шли изнутри. Возможно, там, в глубине, находилась планета Дженизия, а может, и нет. В любом случае они собирались туда проникнуть. Когда вы уже решились на какой-то поступок, вы больше не оглядываетесь назад и не сомневаетесь, потому что любой поступок в нашей жизни совершается на основе дефицита информации. Вы смотрите на то, что имеете, и делаете все, что можете, дабы улучшить свое положение, но в какой-то момент вам приходится бросить кости на стол… и жить или умереть с теми очками, которые вы выбросили…
Значит, эту тревогу порождало что-то еще. Что-то необычное, что он сначала заметил, а потом забыл, когда его отвлекли. Что-то…
В конце концов Ребка перестал бороться. То, что его тревожило, отказывалось появиться на свет. Опыт подсказывал ему, что он скорее вспомнит, если перестанет думать об этом. Кроме того, сейчас хватало других причин для беспокойства.
Корабль сделал еще поворот и пополз по маршруту, который, на взгляд Ребки, вел прямиком в белую светящуюся стену. По мере того, как они приближались к ней, он напрягался все сильнее.
Должен ли он изменить курс? Если бы человеческие чувства включали и непосредственное ощущение гравитации…
Он принудил себя довериться сенсорам корабля. Они достигли светящейся стены. По конструкциям эмбриоскафа прошла легкая дрожь, как будто на него накатил невидимый прилив, и они оказались по другую сторону.
Они прошли насквозь. Внутренняя оболочка осталась позади. Носовая часть корабля внезапно озарилась оранжевым светом карликовой звезды.
Луис Ненда устроился на корме, углубившись в феромонный разговор с Атвар Ххсиал. Сейчас он быстро протиснулся мимо шестнадцати раскинутых ножек Жжмерлии и Каллик и остановился за спиной Ребки.
— Планета?!
— Узнаем через несколько минут, — сказал Ребка, пожав плечами, и выпустил «шмеля», крохотный кораблик-разведчик, который должен был вернуться по их следу к «Эребусу» и передать ждущим снаружи информацию об их прибытии. Что бы потом ни случилось, Джулиан Грэйвз и Дари должны узнать, что сингулярности проходимы. Ребка приказал бортовым сенсорам начать сканирование пространства вокруг желто-оранжевого солнца.
— Я не спрашиваю, а констатирую. — Ненда ткнул большим пальцем в дисплей, показывающий область за кораблем. — Эту гадость видно невооруженным глазом в иллюминатор.
Ребка повернулся в кресле. Это было невозможно… но это было правдой. В кормовом иллюминаторе виднелась та самая бело-голубая планета с огромной луной, которую Дари Лэнг и Каллик демонстрировали им на дисплее «Эребуса». И луна, и планета находились в фазе полумесяца, на расстоянии не более нескольких сотен тысяч километров. Хорошо просматривались большие материки. Ребка включил сенсоры высокого разрешения, чтобы как следует рассмотреть все.
— Вы себе представляете, как мало было у нас шансов? — спросил он. — Мы летим через сингулярности, выныриваем в ста пятидесяти миллионах километров от звезды… и на тебе, прямо у нас под носом появляется планета, так близко, что до нее можно доплюнуть.
— Я знаю все насчет шансов, — голос Ненды походил на глухое рычание. — Так не бывает.
— Вы понимаете, что это означает?
— Это означает, что мы нашли Дженизию. И еще, что вы должны поскорее нас увести отсюда. Очень быстро. Я ненавижу приветствия.
Луис Ненда не успел открыть рот, а Ребка уже взялся за рычаги управления, чтобы убраться от этой планеты подальше. Пока корабль еще не среагировал на команды Ребки, на экранах возникли изображения планеты и луны крупным планом.
— Пригодна для жизни. — Любопытство Ненды граничило с тревогой. С двух сторон к нему прижались Каллик и Жжмерлия. Только Атвар Ххсиал, которая не могла ничего увидеть на дисплеях, оставалась в кормовой части корабля. — Радиус пять тысяч километров. Спектрометры указывают на большое содержание кислорода; 18 процентов поверхности — суша, 40 процентов — вода, 42 процента — заболоченная местность. Три главных континента, четыре горные системы, но ни одна из них не превышает километра, никаких полярных шапок. Влажный теплый мир, на первый взгляд кажется богатым, — в нем просыпались собственнические инстинкты. — Интересно, как там внизу.
Ханс Ребка не ответил. По какой-то причине его внимание приковала не сама планета, а ее луна. То изображение, которое показывали им Дари Лэнг и Каллик на «Эребусе», имело очень небольшое разрешение. И все, что он тогда видел, это матовый серо-стальной шарик, посверкивающий в щербинках. Теперь этот шар заполнил весь экран.
Он попытался вспомнить то, что показывала на дисплее Дари, и понял, что его тогда озадачило: луна быстро крутилась вокруг застывшей на месте планеты. Любые свободно движущиеся тела — двойные звезды, или планета и луна, или нечто подобное — вращаются вокруг общего центра тяжести. При таком крупном спутнике, как этот, центр тяжести должен лежать где-то вне планеты, и, значит, оба тела должны двигаться относительно звездного фона, если только масса луны не пренебрежимо мала. Но тогда это означает…
