Проект «Ватикан» - Саймак Клиффорд Дональд (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Но согласись, все-таки многие из нас — потомственные христиане, независимо от того, придерживаемся мы христианских обычаев или нет. Во многих из нас до сих пор силён христианский тип мышления. До сих пор мы, не задумываясь, употребляем слова, отражающие краеугольные понятия христианства — «ад», «Христос», «Господь», «Спаситель». Как легко и свободно они у нас с языка слетают!
Теннисон согласно кивнул.
— Да, можно допустить, что роботы всех нас считают христианами, хотя бы в душе. И не сказал бы, что это так уж плохо — быть христианином.
— Конечно нет, Джейсон. Просто когда люди начали покидать Землю, они многое растеряли на пути, многое забыли о самих себе. Многие теперь просто не знают, кто они такие — без роду, без племени.
Какое-то время они сидели молча, потом Джилл тихо и нежно проговорила:
— Джейсон… а ты уже совсем не замечаешь моего ужасного лица. Не спорь, не замечаешь. Ты — первый мужчина в моей жизни, который сумел не обращать внимания на это жуткое пятно.
— Джилл, милая, — растроганно сказал Джейсон. — Почему же я должен замечать его?
— Потому что оно меня обезображивает. Я — уродина.
— Ты — красавица, Джилл, — возразил Теннисон. — В тебе так много красоты — и внешней, и внутренней, что о такой малости легко позабыть. И ты совершенно права — я больше ничего не вижу.
Джилл прижалась к нему, он крепко её обнял, погладил по голове.
— Держи меня крепче, Джейсон, — шептала она. — Мне это так нужно, так важно…
Это был единственный вечер. Чаще всего они и вечерами не виделись. Джилл долгими часами сидела над историей Ватикана, вытягивала из отчётов разрозненные данные, собирала их, старалась в них разобраться и не уставала поражаться фанатизму, с которым роботы веками добивались цели.
«Это — не религия, — говорила она себе. — Нет, не религия».
Порой она начинала сомневаться и убеждалась в обратном — нет, все-таки религия. Она работала, думала, и неотвязный вопрос «что такое религия?» все время преследовал её.
Иногда её навещал кардинал Феодосий — он приходил, тихонько усаживался на табуретку рядом с ней — такой маленький, закутанный в огромную мантию, похожий на стальную мумию.
— Вам нужна помощь? — интересовался он. — Если нужна, мы дадим вам ещё помощников.
— Вы так добры ко мне, Ваше Преосвященство, — благодарила Джилл. — У меня вполне достаточно помощников.
И это было правдой. Ей помогали двое роботов, которые, казалось, не меньше её самой были заинтересованы работой. Порой над письменным столом склонялись сразу три головы — два робота и женщина пытались решить какой-нибудь чересчур запутанный вопрос, расшифровать какую-нибудь строчку в записях, обсуждали тончайший богословский аспект толкования религии, стараясь точнее изложить то, как мыслили, как верили те, кто записал свои мысли столетия назад.
Во время одного из визитов кардинал объявил:
— Вы становитесь одной из нас, мисс Робертс.
— Вы мне льстите, Ваше Преосвященство, — попыталась отшутиться Джилл.
— Я не знаю, что вы подумали, но я не это имел в виду, — возразил кардинал. — Я имел в виду ваши взгляды на вещи, столь очевидный энтузиазм в работе, вашу преданность фактам, истине.
— Если говорить об истине, Ваше Преосвященство, то тут ничего нового — истине я была верна всегда.
— Дело не столько в истине, — уточнил кардинал, — сколько в понимании. Я верю, что вы начинаете понимать, какова цель вашей работы здесь.
Джилл отодвинула в сторону кипу бумаг, над которыми работала, и покачала головой:
— Нет, Ваше Преосвященство, вы ошибаетесь, мне не все понятно. Может быть, вы будете так любезны и объясните мне кое-что. И главный пробел в моем понимании — это то, что вас заставило покинуть Землю. Официально считается, что это произошло потому, что вас не принимали в лоно ни одной церкви, потому, что вы были лишены возможности исповедовать какую бы то ни было религию. Это вам скажет в Ватикане любой робот, и скажет так, будто это религиозный догмат. Но здесь, в записях, я не нахожу чётких подтверждений…
— Все, что происходило до прибытия сюда, — объяснил кардинал, — в отчётах не отражено. Не было нужды записывать то, что и так всем известно. Все мы знаем, почему прибыли сюда.
Джилл промолчала, хотя хотела спросить ещё. Она побаивалась спорить с кардиналом, даже с кардиналом-роботом.
И он либо не заметил, что она хотела ещё о чем-то спросить его, либо уверился, что достаточно полно ответил на вопрос. Больше ни о чем он в этот раз не говорил. Немного посидел сгорбившись на табуретке, потом молча поднялся, поклонился и ушёл.
Дни Теннисона тоже были заполнены до отказа. Он ходил по Ватикану наблюдал, разговаривал, знакомился и болтал с роботами. Он познакомился и с некоторыми из Слушателей. Особенно близко он сошёлся с Генри, тем самым, что был трилобитом.
— Так вы, значит, смотрели мой кристалл с трилобитом? — обрадовался Генри. — Ну-ка, ну-ка, расскажите, какое же у вас было впечатление?
— Я был совершенно ошеломлён, — признался Теннисон.
— Я тоже, — сказал Генри. — С тех пор я ещё ни разу не работал как Слушатель. Боюсь, честно вам признаюсь. Пытаюсь убедить себя, что дальше трилобита мне не выбраться. Трилобит — это ведь так близко к сотворению мира. Ещё шаг… и человеку придётся столкнуться, точнее, стать кусочком безмозглой протоплазмы, ничего не ощущающей, кроме голода и опасности. Фактически, и трилобит недалеко ушёл в этом смысле. Но тут вмешалось моё собственное сознание, и трилобит осознал себя. А потом… пойди я дальше назад, я бы запросто мог увязнуть в промозглой массе живого холодца. Неплохой вариант для человека окончить дни свои, а? — хихикнул Генри.
— Но вы могли бы попробовать что-нибудь ещё.
— Вы не понимаете. Да, конечно, я мог бы попробовать что-нибудь ещё. Многие Слушатели отправляются в какие-то особые места и времена. Иногда им это удаётся, иногда — нет. Никогда нельзя быть уверенным. Слушание занятие очень непростое. Многое в нем не зависит от собственного желания. Взять, к примеру, Мэри. Думаю, она ещё раз попытается попасть в Рай, а Мэри — превосходная Слушательница, и у неё это может получиться скорее, чем у кого-то другого. Но даже она ни в чем не может быть уверена. Никто никогда ни в чем не может быть уверен. Я ведь сам вовсе не стремился отправиться по линии зародышевой плазмы. Просто так вышло.
— Но почему вы не хотите больше слушать? Вряд ли вы…
— Доктор Теннисон, — нахмурился Генри, — я же сказал, что не знаю, почему меня занесло на этот путь с самого начала, почему я отправился именно в прошлое. Но я знаю точно, что после первых путешествий у меня возникло впечатление, будто я лечу вниз на безотказном парашюте. И, боюсь, этот парашют до сих пор на месте, ждёт меня. Поначалу я не был против. Это, пожалуй, даже забавно в каком-то роде. Очень интересно. Я побывал в роли всяких первобытных людей — это было замечательно! Страшновато бывало, не скрою — все время приходилось бояться за свою жизнь. Да, мистер Теннисон, доложу я вам, наши далёкие предки не слишком большими фигурами были в своё время. Куски мяса среди кусков мяса, только и всего. Хищникам совершенно безразлично, нас жрать или кого-то ещё. Белки и жиры — вот и все, что мы собой представляли. Половину времени я только и делал, что убегал от кого-нибудь. А остальное время добывал себе пищу доедал какую-нибудь мерзкую падаль, оставленную крупными кошками и другими хищниками, иногда питался грызунами, которых мне удавалось убить, фруктами, корнями, насекомыми. Иной раз просто не по себе делается, как вспомню, что я там ел, заглатывая целиком, сырое… но ведь счастлив был, что хоть это добыл на пропитание. Но тогда меня это нисколько не смущало. Да что там греха таить — у вас, прошу прощения, желудок крепкий, доктор? — ну так вот, знаете, до сих пор иногда… увижу гнилушку и с трудом удерживаюсь, чтобы не перевернуть её и не посмотреть, нет ли под ней белых, жирных личинок. Они извиваются, пытаются уползти, но я им не даю — крепко хватаю и отправляю в рот. Их так приятно глотать! На вкус они немного сладковатые… И вот просыпаюсь, весь в поту от страха, под ложечкой сосёт. Но за исключением таких моментов было совсем неплохо. Страшно — да, но знаете, сам по себе страх — очень интересное ощущение. Так приятно, когда удавалось удрать и показать нос большой кошке, которая гналась за тобой, да не поймала, и теперь её можно подразнить. Вот потеха так потеха! И других забот нет, кроме как набить живот да разыскать местечко, чтобы спрятаться да поспать. Ну, ещё конечно, поиск самки, и все такое прочее…
