Под дном морским (Затерянные миры, т. XXIII) - Клемент Александр (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
Вахтенный уже доложил об этом капитану, капитан — Максу, — и оба выходили на палубу в тот момент, когда Аконт далеко назад закинул голову.
Аэроплан кружил, снижался. С какой целью? Он спустился настолько низко, что можно было различить сигнализацию флажками. Теперь видно было, что это гидроплан.
— Свои. Ловите записку.
И к ногам Макса упал тяжелый предмет. Его быстро подняли. Это была металлическая коробочка. В ней записка. В записке написано:
«Мы летим в район острова Ло-Хо спасти „Разведчика“. Очевидно, вы оттуда — других судов мы не встретили в этом районе. Не видели ли „Разведчика“? Какое направление? Сигнализируйте флажками».
Тем временем, шум аппарата привлек на палубу все свободное население яхты. Человек впервые в жизни увидел аэроплан, а Лора легла на спину, закрыла лицо руками и согласилась открыть глаза только тогда, когда стихли звуки пропеллера.
По распоряжению Макса, капитан сигнализировал:
«„Разведчик“ — на острове Ло-Хо. Направление норд-ост. Будьте осторожны при посадке».
Гидроплан сигнализировал благодарность. Пилот стал забирать высоту и через несколько минут превратился в маленькую точку с тем, чтобы совершенно исчезнуть в следующую минуту.
Человек еще долго стоял на палубе, словно зачарованный, и слушал рассказ Аконта о достижениях авиации. Лора, как только стих шум, стремглав бросилась в каюту и зарылась с головой в подушки.
Все ушли с палубы, и Аконт подошел к своему ящику — осторожно приоткрыл крышку. Прекрасно проделана исключительная работа. Он опустил крышку, но что-то, по-видимому, попало в шарнир. Крышка не закрывалась — он обошел аппарат сзади, поскользнулся и упал за борт.
К концу следующего дня аэроплан достиг острова. Надо было снизиться. Подступы к морю были в подводных скалах. Два-три круга, сделанные вокруг острова, не дали ничего положительного. Сверху, в бинокль, можно было разглядеть какое-то судно, лежавшее на боку.
Приближалась ночь, надо было как-нибудь решить вопрос о спуске.
Пилот сузил диаметр кругов и на третьем — увидел ровную водную поверхность внутри острова. Это было прекрасное место для спуска. Суживая круги, аэроплан сел на воду в тот момент, когда солнце скрылось. Быстро наступила темнота. На этой водной поверхности они заночевали.
Утром внимательно осмотрели окрестности. Нигде не видно было подступов к берегу. Они медленно двигались вдоль скалистого берега. Скалы и скалы, уходившие прямо в водную глубину. Лишь в одном месте пологий спуск. Пилот изменил направление и взял курс на спуск. На него пахнуло теплом. Дальше стало настолько жарко, что пришлось дать задний ход. Сколько раз ни повторялась попытка подойти к берегу, каждый раз приходилось отступать. Ни пилот, ни бортмеханик, ни корреспондент американской газеты, бывший на борту гидроплана, не могли объяснить, в чем дело. В этих бесплодных попытках они провели весь день, а на утро решили пройти противоположным берегом. Как только пропеллер попал в полосу тепла — он обуглился. Пилот инстинктивно отдернул руки — но поздно. Они уже обожжены. Отдергивая, он машинально дал задний ход — и это спасло остальных.
Теперь положение стало безнадежным. Аппарат без пропеллера, а у пилота руки обожжены настолько, что для работы не годны — малейшее прикосновение вызывало сильнейшие боли.
Как быть? Начали пускать ракеты, стрелять в воздух. Население острова уже третьего дня приметило аэроплан, а сейчас ракеты и стрельба убедили с несомненностью в присутствии новых людей на острове.
Надо было соединиться с ними во что бы то ни стало. Пошли в направлении звуков. Дети Человека знаками объяснили, что туда идти запрещено. Но экипаж «Разведчика» ничего не мог понять. Эти предосторожности тем более казались бессмысленными, что в том направлении шла дорога. Двинулись — дошли до поворота — стало тепловато, дальше еще теплее, еще несколько шагов и двигаться уже нельзя было.
Инженер, шедший впереди, остановился и выругался.
— Черт знает, что такое! Нечистая сила, не иначе.
Попробовал сделать еще шаг и отскочил. Загадка начала волновать — не из под земли же выходит тепло?
Он подозвал геолога и попробовал пойти правой стороной, а геологу предложил идти левой — то же самое.
Создавалось глупейшее положение. Свободная дорога, открытая и хорошо разработанная и вместе с тем недоступная.
Оставалось влезть на дерево и попробовать оттуда как-нибудь снестись с аэропланом. Матрос по имени Петро, лучший спортсмен в экипаже, взялся влезть. Дети Человека стояли поодаль. Когда Петро влез до половины, со стороны, где стояли дети Человека, раздался хохот — искренний, от души — они смеялись над тем, как неуклюже, по их мнению, работал Петро. Один из внуков Человека, по имени Ларс, не выдержал. Быстро вскарабкался на ближайшее дерево и перепрыгнул на то, по которому взбирался Петро. Он спустился к нему, подал руки и полез задом наперед, таща за собой Петро. На верхушке он раскачался и перешагнул далеко по направлению дороги.
— Эге, — сказал инженер, — очевидно, там прохладнее, иначе этот черт не мог бы так прогуливаться.
И, обратившись к Петро, крикнул:
— Петро, жарко там?
— Нэ.
Причина жары стала еще туманнее, но факт был налицо и им можно было воспользоваться.
— Петро, а сможешь ты перешагнуть, вон как эта обезьяна?
— На этом свете вряд ли, — ответил Петро, — а на том пошагаю.
Надо было как то сговориться с Ларсом и уговорить его пробраться к озеру и… да толку что в том, если он даже попадет к озеру — кто там его поймет?
Однако, факт, что тепло имеет предел распространения. Надо попробовать пройти в сторону. Начали рубить ход вправо. Чем больше отходили от дороги, тем меньше чувствовалось тепло.
Исход был найден. Не было, однако, никакой возможности известить тех, на озере, что помощь идет. Весь отряд был поставлен на прокладку дорожки. Неимоверно трудной работой в течение пяти дней удалось проложить очень узкую дорожку к спуску. Ура! Теперь к озеру. Матрос Зора бросился вперед и тут же отскочил с нечеловеческим криком.
Весь изуродован. Платье местами обуглилось, а руки, вытянутые вперед (в таком виде он устремился к озеру) представляли кровавую кашу — они были буквально сварены.
Это произвело ужасное впечатление на отряд, а дети Человека, наблюдавшие сверху, со страхом бросились врассыпную — они вспомнили предупреждение отца.
— Что за чертовщина? Какое-то волшебство? Ничего не видно, а откуда-то идет колоссальный жар.
— Не на вулкане ли мы? — высказал предположение геолог.
— Но тогда тепло шло бы вверх, а не в сторону.
Приходилось прокладывать дорогу в обход, уже не пробуя продвигаться в направлении к спуску.
Зору в полусознательном состоянии отвели в лагерь, который был разбит недалеко от берега. По счастью, с той части острова перекочевал врач.
Дорожку повели к обрыву. Чрезвычайно осторожно прошли в направлении к озеру — но все было спокойно; наткнулись на одну из многочисленных дорожек, проложенных в этом месте в свое время Аконтом, и по этой дорожке пришли к обрыву.
У самого обрыва на озере стоял гидроплан. Пилот, казалось, умер, а бортмеханик едва дышал, и лишь корреспондент очень слабо откликнулся на зов.
С невероятными трудностями и усилиями втащили всех наверх и доставили в лагерь.
Когда бортмеханик пришел в себя, он рассказал все, что случилось.
— Опять этот жар — да что тут, черти на острове колдуют?
Это был факт — но объяснений ему найти не могли. Не оставалось сомнений, что гидроплан для работы не годится — да и минуты пилота были сочтены. Он весь горел, как в огне.
Уже через полчаса воцарилась траурная тишина. На острове был первый покойник — тот, который прилетел спасти. Это совпадение ощущалось всем лагерем, как нечто роковое.
Был послан гонец, сообщивший потусторонней части экипажа печальную весть. Радио заработало и оповестило мир:
«Аэроплан прибыл на остров Ло-Хо и погиб при посадке. Пилот умер. Бортмеханик и корреспондент живы».
