Леннар. Тетралогия - Краснов Антон (электронные книги бесплатно .txt) 📗
Впрочем, то, что при иных обстоятельствах в лучшем случае было бы поднято на смех, а в худшем — попросту прошло бы незамеченным, сейчас, при сложившихся обстоятельствах, вызвало домыслы и ажиотаж. Откликнулся лично президент России, сказавший:
— Я соглашусь с господами учеными. Но — только наполовину. Верно то, что международные террористы, захватившие заложников в столице России, — не люди. Нелюди. Но причислять их к инопланетным существам по той причине, что неясны многие детали операции — по меньшей мере неразумно. Хотя могу сказать, что настают времена, когда невозможное становится возможным…
Несмотря на массу слабых мест и недостаточно сильную аргументацию, чудо-версия Мудрика-Грушевского получила широкое распространение и быстро стала хрестоматийной.
Так или иначе, после многочисленных консультаций, обсуждений и дебатов было принято решение, в соответствии с которым троих участников силовой акции в Москве, в том числе главу террористов Абу-Керима, включили в состав экипажа космической станции. Две трети заложников, в их числе — все, кто был захвачен в церкви, были освобождены. У террористов, сохранивших контроль только над одним объектом, Координационным центром проекта «Дальний берег», остались около шестидесяти человек. Среди них около десятка ученых с мировым именем, в частности — профессор Айзенберг, за освобождение которого ратовала американская сторона, а также физик академик Филатов и другие достойные ученые мужи…
Ровно за сутки до старта ракеты-носителя с капсулой для экипажа Абу-Керим и двое его людей — безоружные, это проверили особенно тщательно, — ступили на борт военного самолета, следующего на Байконур.
Последний отсчет начался.
Москва — Байконур
Огромное кровавое солнце заваливалось за горизонт, косо горело в багровых иллюминаторах, тонуло в неряшливой глинистой массе туч где-то там, за хвостовым оперением самолета, летящего из Москвы в казахскую степь. Костя Гамов спросил:
— Чего ты добиваешься, Абу-Керим?
Тот впервые за все время полета открыл глаза и повернулся к Гамову.
— Мне знакомо твое лицо. Я видел твое выступление по телевизору, когда прибыл в Москву. Да… это тебя я видел там, у церкви. У меня отличная память на лица, но только на те, которые мне реально важны. Значит, ты не очень важен.
— У тебя глаза сумасшедшие. Ты под наркотой?.. Можешь не отвечать, знаю.
— До завтра отцепит. В космос с такими глазами не сунусь, не волнуйся, студент.
— Давно уже не… Так чего ты добиваешься?
— А тебе не страшно задавать мне такие вопросы? Даже в присутствии вот этих волков из особых?.. Задавать мне такие вопросы, не зная, кто я, что я могу с тобой сделать и как страшно это будет для тебя и для всех прочих, кто это увидит?
— Ты что же, Абу-Керим, говоришь это сейчас, когда с тобой только двое твоих, и оба безоружны?
— Ты все-таки меня не понял, хотя ты тут единственный, с кем можно говорить разумно, без эмоций. У тебя большой потенциал, парень. Из тебя, кстати, может выйти отличный подонок.
— Это комплимент, Абу-Керим?
— Ладно. Можешь звать меня Ильясом…
Военный самолет, на борту которого находилось около тридцати пассажиров, вылетел из Москвы рейсом на Байконур. Помимо десяти спецназовцев, в салоне присутствовали отобранные в экипаж четырнадцать человек из числа тех, кто был захвачен в Координационном центре. Всех выпущенных оттуда проверили психологи, и шестерых к полету так и не допустили. К счастью, у пятерых оказались дублеры.
Еще трое были террористы.
Те самые, входившие в группы захвата Координационного центра и храма — того, что напротив, через улицу…
Они сидели чуть поодаль, в стороне от остальных. Русский, араб и полукавказец-полуславянин — Абу-Керим. Спецназовцы угрюмо молчали, стараясь даже не смотреть в сторону ненавистных соседей, члены экипажа космической станции делали вид, что никаких террористов не существует в природе. Что не придется им стартовать в мертвое космическое пространство в двух тесных капсулах, не придется кому-то перенести тяготы полета бок о бок вот с ними, с этими тремя зверями. Кому-то?.. В конечном счете — всем.
Молчание, которое нарушалось только голосами Кости Гамова и Абу-Керима, угрюмо и вполголоса разговаривающих друг с другом на страшные и скользкие темы, это молчание было куплено не так просто. Сразу же после того, как террористы попали на борт военного самолета, из стана бойцов спецназа поступило предложение заняться Абу-Керимом и его людьми. Было известно, что по одному лишь звонку Абу-Керима были освобождены две трети заложников в Москве, и вот теперь кто-то в справедливом гневе предложил выбросить одного из людей главного террориста из люка самолета, а потом посмотреть, как на это отреагирует главарь. Если он не станет звонить своим в центр, так ребята из федералов прекрасно умеют наставлять на путь истинный. Кто-то немедленно припомнил, как именно поступали со снайпершами из числа бывших прибалтийских биатлонисток, что принимали участие в первой или второй чеченских войнах на стороне боевиков. Абу-Керим слушал совершенно спокойно, другой террорист, французский араб, не понимал по-русски вообще, что, впрочем, не могло скрыть от него общего смысла слов российских бойцов. Зато третий понимал прекрасно и, каменея, свирепо выставлял вперед массивную нижнюю губу, что придавало его и без того не ах как одухотворенному лицу известное сходство с орангутангом.
Наконец вмешался майор, командир спецназовцев. Он взглянул куда-то мимо Абу-Керима, словно и не было в салоне самолета никаких террористов, и сказал тихо, чтобы не слышали бандиты:
— Да зря вы, мужики, на испуг его ставите. Эту суку не проймешь: знал, на что идет и куда суется. Я слышал, у него была сходная история: он попал в плен, везли его на вертолете и припугивали то ножом, то тем, что скинут его вместе с его бабой, что ли… Открыли люк… Так он сначала столкнул туда свою бабу, чтоб, значит, не мучалась, а потом у одного вырвал нож, тот, которым его стращали, и себе в бедро засадил. И сел обратно на лавочку, словно ничего не произошло и не больно ему вовсе. Волк…
— А че ж он себе в глотку не засадил сразу, падла, раз такой храбрый?
— Жизнь свою ценит, видно. Думал он, что не пришел его час. Да ну, еще байками о нем глотку поганить… Всем тихо сидеть!
— Ясно, товарищ майор.
На время воцарилось молчание. Протягивался ровный гул моторов. Кто-то постукивал пальцем по переборке. Абу-Керим едва заметно коснулся рукава Гамова. Тот вздрогнул и заметно отстранился. Главарь террористов произнес:
— Вот ты веришь в Бога?
Константин поднял глаза. Едва ли он ожидал этого вопроса… Абу-Керим повторил:
— Так ты веришь в Бога? Тебе трудно ответить?
— Во что бы я ни веровал, я точно знаю, что существует некая высшая сила, которая тебе и твоим людям воздаст по заслугам.
— Сколько патетики! И как мало — по делу… А вот я скажу. Позволь, я скажу! — Костя Гамов и не пытался заткнуть ему рот, но Абу-Керим оживился, заблестел темными своими глазами так, словно ему в самом деле хотели зажать глотку, помешать изречь слова какой-то безапелляционной истины. — Как мыслите вы? Очень просто: ах, проклятые террористы, захватили центр не без участия какого-то иуды, продавшего коды системы безопасности, ах, псы, требуют от нас выполнения унизительных условий! Потребовали своего участия в космическом проекте! А почему такие, как я, не могут пойти до конца, вытребовать свой билет на Контакт? Почему только такие, как прошедшие отбор удалые русские, храбрые американцы, трудолюбивые китайцы, циничные французы? Ах, соль земли! Да для чего вам этот полет и почему вы решили, что будет большим благом, если со стороны землян не будут представлены такие люди, как я? — Абу-Керим сжал руку Гамова и заговорил с еще большим подъемом: — Каждый хочет найти ТАМ что-то свое, о чем давно мечтал! Что-то такое, чего не могло быть в нашем мире ДО Контакта, и вот теперь настает эпоха, когда, не исключено, все становится возможным. Вот спроси своих друзей: зачем им этот полет? Кто-то ищет славы, кто-то острых ощущений, кто-то ищет новых технологий, есть и дурни, которые пытаются найти нового Бога, и, наверное, эти самые дурни умнее остальных. Потому что ваш Бог умер! Ваш дряхлый христианский Бог мертв! Бог мертв, и потому все дозволено, как говорил какой-то не самый глупый человек. Мера добра и зла рассыпалась! А они, эти пришельцы, быть может, не захотят или попросту не смогут с вами разговаривать, ведь кто знает, каков их рубеж между добром и злом! Да и какие они?.. Может, они разговаривают инфразвуками или, к примеру, кодом, передающимся через мысли, или, скажем, запахами, разными тамферомонами, как насекомые!
