Узкие врата (СИ) - Дубинин Антон (читать книги без регистрации TXT) 📗

Рик выпучил глаза так, что они едва не выпали на стол: все так же улыбаясь — «И это единственная ценность, которую они — жжих — для нас — жжих — представляют, жжих-жжих-жжих» — Желтый Крест разорвал заполненный бланк показаний, сначала пополам, потом — еще раз, крест-накрест, и еще… Обрывки с кусками его слов бросил под стол, в корзину. Распрямился.

Рик смотрел на корзину, как зачарованный. Что-то он уже вообще все перестал понимать. Происходящее казалось совершенно лишенным смысла, как театр абсурда. Весь мир сошел с ума.

По-детски наслаждаясь произведенным эффектом, отец Александр смотрел на Рика. Гротескное сходство с младенцем придавала ему склоненная к плечу голова. Невысокий, пухленький, лысый… Слегка непропорциональный. Очень большой младенец, и он сейчас развлекается. Рвет бумажки.

— Хотя, может быть, вы думаете, что это какая-то уловка, молодой человек? Что я как-то пытаюсь отвести вам глаза? Можно сделать иначе…

Он наклонился, одним хищным движением выхватывая стопочку обрывков из корзины, чиркнул зажигалкой. Волокнистая бумага занялась мгновенно, Рик тупо смотрел на алые легкие язычки, с треском облекавшие его размашистые строчки. Огонь очень красив… огонь и свет. В кабинете чуть пахло горелым.

Когда почти вся бумага в руке инквизитора съежилась и почернела, он дунул на остаток, угашая огонь, чтобы не обжечь пальцы. Бросил дымящиеся черные клочки обратно в корзину.

— Ну что, сын мой… Теперь верите?

— Но что… — попытался сказать Рик, но голос его не слушался. Он прочистил горло, забитое какой-то слизью, попробовал еще раз. — Но чего тогда… вы от меня хотите?.. Службы?..

Последнее слово он выговорил неуверенно, но отцу Александру хватило и того. Он засмеялся, весь сотрясаясь от смеха, даже снял очки и протер выступившие на глазах слезы. Рик сидел весь сжавшись, от сладкого привкуса во рту хотелось сплюнуть. Отсмеявшись, чиновник присел, полируя стеклышки о лацкан пиджака.

— Ох, молодой человек, и насмешили вы меня… Службы. Это надо же так сказать, да еще с таким выражением лица!.. Будто вам лягушку съесть предложили, после чего отпустят на все четыре стороны… Хотя, может быть, можно выразиться и так. Службы. Но я предпочел бы говорить — сотрудничества.

— Хорошо… Ладно. А в чем оно должно выражаться?..

Лицо отца Александра мгновенно стало очень серьезным. Он водрузил на нос очки, и взгляд у него снова стал такой, что у юноши по спине побежали мурашки. Пусть он за ночь и перестал быть рыцарем, христианином, сверденкрейцером — но человеком-то он оставался, а есть вещи, от которых людям хочется бежать… очень далеко.

Взгляд, как у щуки. Или как у вурдалака.

— А вот об этом, молодой человек, — сказал он, придвигаясь вплотную к столу вместе с креслом, — я и хотел бы с вами поговорить поподробнее.

…В окно светило весеннее солнце. Совсем дневное, светлое, и Рик смотрел на него — плевать, что болят глаза, плевать, что портится зрение… Слезы от света текли по его лицу, кажется, слезы от света — совсем пресные. Одна слеза закатилась в уголок между щекой и крылом носа и замерла там, щекоча кожу. Плевать, я все равно буду глядеть — потому что, может быть, это в последний раз.

Отец Александр закончил говорить. Он опять положил сцепленные руки перед собой — небольшие, гладкие, белые. Словно бы от другого человека. Человека помладше лет на двадцать.

Рик еще посмотрел на солнце, вспомнил, как страшно и холодно было в темноте, и чего бы он только не сделал, чтобы туда не попасть снова… Но, к сожалению, оказалось, что выбора нет. Вернее, есть — но делаешь его вроде как бы и не ты. Просто ты делаешь единственное, что можешь, чтобы не разрушиться изнутри, и никакой твоей заслуги в этом нету.

Интересно, наверное, так и становятся героями, — собственную мысль Рик услышал как голос издалека. Или не так?.. Что чувствовал мученик, говоря, что он не может отречься от веры?.. Преодолевал себя — или испытывал вот такое самое… безнадежное спокойствие?.. Впрочем, неважно.

…Это даже не страшно. Почти.

Отец Александр смотрел на него, смотрел внимательно. Ждал ответа.

На какой-то миг Рику даже стало жалко его разочаровывать. И опять хотелось плакать.

Не всякому человеку выпадает редкая удача — стать в один день предателем, а потом — героем.

…Надо бы встать, чтобы сказать это торжественно. Чтобы стало понятно, что это его окончательный ответ. Но сил на то, чтобы встать, почему-то не было.

И Рик сказал очень буднично, глядя уже не на солнце, и не на распятие, вообще ни на что — на какой-то книжный стеллаж в углу, стеллаж, покрытый серой поволокой пыли… В глазах плавали зеленоватые пятна — это от солнца, весеннего солнца. И не почувствовал ничего нового, сказав, — просто сообщил, как печальный, но неизменный факт, как сообщил бы, что ему всего (или — уже?) двадцать два года… Что ездить верхом он, к сожалению, не умеет… Что он, к большому сожалению, не женат.

— Нет, отец Александр… Я никогда не буду этого делать.

…И ничего не произошло. Не обрушилась крыша, не стало хоть чуточку легче от сознания собственной правоты… Да и этой самой правоты тоже не произошло.

— Так не будете?

Голос его был даже каким-то ласковым… Упрашивающим.

— Нет.

Мягкостью интонации Рик попытался как-то смягчить резкость сказанного слова. Он смотрел на себя слегка со стороны, откуда-то из угла, и почти никак не мог участвовать в происходящем.

Коротким большим пальцем инквизитор надавил черную кнопку, и дверь открылась внутрь почти мгновенно.

Глава 6. Фил

…Почти мгновенно Алан заснул, положив голову на согнутую руку. Не мешал ему даже яркий — ну, умеренно яркий — свет шестидесятисвечевой лампочки под потлком, которую, кажется. всю ночь напролет никто не был намерен выключать. Впрочем, Фил спать все равно не собирался — он не думал, что ему бы это удалось, а даже если бы и удалось, бывают ситуации, в которых надо бодрствовать и держать все под контролем. А сейчас требовалось поразмыслить.

Фил сидел на жесткой скамье, упираясь локтями в колени и широко расставив ноги. Хотел было подпереть лоб ладонями — но наткнулся рукой на большую ссадину, да и глаз был подбит, стремительно раздуваясь мягкой опухолью… Вот чума. Нечего сказать, повезло — теперь у него точно уголовная рожа. Пожалуй, автостоп на время — по крайней мере, на дневное время — для Фила стал недоступен, придется перейти на электрички. Ни один водитель в здравом уме не отворит дверцу своего гостеприимного автомобиля для человека с такой рожей, особенно если тот не узок в плечах и одет в черную кожаную куртку с разорванной сверху донизу молнией…

Разве что Аланчика выставлять вперед, как образцово-показательный резерв.

Фил посмотрел на своего спутника — невольно, с легким отвращением. Тот лежал, вытянув ноги, накрывшись рыжей курточкой, и ресницы его чуть подрагивали в такт спокойному дыханию. Нет в мире справедливости — у этой скотины не было на лице ни малейших следов драки, свеженький, как ангелочек, без намека на щетину — похоже, в восемнадцать лет борода у него никак не могла начать расти, светлые волосы завязаны в коротенький хвост… Слишком короткие прядки над ушами, не дотянувшиеся до затылка и в хвост не попавшие, просто лежали на щеках. Пожалуй, этот урод был даже хорош собой — но в той женственной манере, которая Фила возмущала с самого детства.

Спит, идиот. И преспокойненько. Это после того, что приключилось сегодня вечером — приключилось из-за одного, а пало на обоих. Посмотрите, леди и сэры, вот из-за этого самого Эриха двое путников оказались в незнакомом городе без гроша в кармане, голодные, изрядно побитые, запертые на ночь в местном полицейском участке, а что сулит им утро — видит Бог, непонятно. Но похоже, что ничего хорошего.

Так, Фил, смотри на вещи здраво. Еще не причина для безысходной ненависти к своему спутнику тот факт, что вся мебель в комнате для задержанных — это деревянная лавка со спинкой да ржавый бачок в туалете за стеной. По хорошему дольше чем на сутки их вряд ли станут задерживать, хотя, кажется, имеют право. Кому они здесь, в конце концов, нужны?.. Вот то, что денег больше нет — это плохо. И достаточно скверно, что бок болит, как последняя гадина. Некогда у Фила было сломано ребро; те времена миновали, но о них сейчас напоминала боль, делавшаяся невыносимо острой при резких движениях. Сначала, в пылу драки, а потом — в пылу всевозможных неприятностей, он боли попросту не замечал, а теперь, стоило им остаться одним в относительном покое, оно накатило… Может быть, там трещина. Лучше бы нет, а то придется завтра искать по всему городу отделение Зеленого Креста. А там, скорее всего, захотят денег…