Американская фантастика. Том 14. Антология научно-фантастических рассказов - Хайнлайн Роберт Энсон
Регистраторша в клинике — прелесть, подумала Роз, тоненькая фигурка, белокурые жесткие волосы, огромные голубые глаза. Одно у нее плохо, она, как видно, разучилась улыбаться. Отчего это современные девушки такие серьезные? Что с ними стряслось?
Роз весело сказала:
— Добрый день, сестра.
— Добрый день.
— Знаете, мне назначен прием у того симпатичного молодого доктора.
— Разрешите ваше брачное свидетельство, — ответила сестра.
Роз протянула ей документ.
— Доктор сейчас освободится, миссис Дьюар, — сказала сестра. — Присядьте, пожалуйста.
Роз быстро проговорила:
— Скажите, сестра, вы не знаете…
— Очень жаль, но у нас не принято отвечать на вопросы, касающиеся обследования.
Роз со вздохом села.
Новый помощник по штатам был типичным чиновником Программы — смуглый, с фигурой футболиста, с маленькой красивой головкой на неимоверно мощной шее. Его огромный письменный стол был совершенно пуст, если не считать свидетельства о годности Скотта — оно лежало как раз в центре белоснежного листа промокашки. Кабинет был просторен, гигиеничен, удобен: механизм, созданный для того, чтобы в нем работали.
Новый помощник вежливо спросил:
— Есть у вас копии для сводки, сэр?
— Я выслал мистеру Пэйнтеру восемнадцать копий, как полагается.
— Мистер Пэйнтер здесь больше не работает.
Какого черта, что там случилось с Пэйнтером? — мысленно рассвирепел Скотт. На лбу у него проступила испарина.
Молодой человек вышел из кабинета и вернулся с розовой папкой в руках. Он сел и углубился в чтение бумаг, подшитых в папку; при этом лицо его оставалось непроницаемым. Наконец он бесстрастно произнес:
— Понятно. Так чем я могу быть вам полезен, сэр?
Разве это не ясно любому дураку? — злобно подумал Скотт. Вслух он сказал:
— Я ищу работы. Как видите, я специалист по микротранзисторам…
— У нас уже укомплектована научно-исследовательская группа по микротранзисторам, — прервал его помощник по штатам. — Там нет вакансий.
— По сигмоклистронам… — начал было Скотт.
— Сигмоклистроны сняты с производства.
Помощник по кадрам в упор посмотрел на Скотта. Несколько мгновений оба молчали.
— У меня хороший послужной список, — заговорил Скотт. — Не может быть, чтобы я нигде не пригодился.
Голос молодого чиновника зазвучал сухо и официально:
— Скажите, вам приходилось иметь дело со спектром Голсмена?
— Нет, — ответил Скотт. Он даже не знал, что такое спектр Голсмена. Программа не очень-то поощряла публикацию научных работ в печати.
— Есть у вас допуск к П-электронике?
— Нет, — ответил Скотт. — Я был на год — другой старше, чем нужно, чтобы принять участие в создании П-электроники…
Молодой человек не дослушал.
— Судя по вашему свидетельству, вам сорок один год.
— Да, — подтвердил Скотт и осекся. — Да.
— Очень жаль, но мы связаны возрастным лимитом. — Взгляд помощника по штатам помрачнел, стал враждебным, будто помощник отстаивал жизненно важное дело. Новый мир, мир Программы, мир, где старикашки не нужны. Но сюда примешивалось кое-что еще: гнев, озлобленность, охватывающие всех чиновников Программы, когда они видят людей старшего поколения. “Старикашки едва не погубили весь мир, — поучала Программа. — На них лежит ответственность за все войны в истории человечества, они преграждали путь прогрессу. Мы никогда не допустим, чтобы старикашки вновь пришли к власти”.
Скотт сказал:
— Я думал, мой послужной список…
— У вас прекрасный послужной список, сэр. Просто в настоящее время у нас нет вакансий для специалистов вашего профиля.
— Вот что, — гневно сказал Скотт. Он отвернул лацкан пиджака и показал маленький золотой значок с изображением поднятой руки. — Сто первый ракетный полк. Слыхали о Сто первом ракетном?
Это был последний козырь. Во время третьей мировой войны Сто первый ракетный полк спас Нью-Йорк. В его честь в Центральном Парке воздвигли обелиск высотою в сто один фут.
— Конечно, мистер Дьюар, — подхватил молодой человек. — Сто первому ракетному полку мы обязаны решительно всем.
— В таком случае…
Молодой человек улыбнулся.
— Страна не забыла вас, сэр. Вам совершенно не о чем тревожиться, право же. Не сомневайтесь, о вас позаботится Программа.
В виски Скотту ударила кровь. Он взял с незапятнанной белой промокашки свидетельство о годности и поспешно вышел.
Какой красивый доктор! — думала Роз. До чего обаятелен, и внешность у него романтическая. Они с сестрой были бы чудесной парочкой… если бы только хоть изредка улыбались. Улыбались и смеялись.
— А, это вы, миссис Дьюар. Обследование закончено. — Он порылся в стопке бумажек.
— Вот как? — прошептала Роз.
Он подал ей красную карточку.
— Смотрите не потеряйте.
На карточке стоял типографский штамп: Программа, обследование способности к материнству. Пониже были выведены имя и фамилия Роз, дата, а в самом низу — размашистым почерком одно слово: Отрицательная.
— Нет, — простонала Роз. — Нет, умоляю вас…
— Обследование окончательное, — непреклонно ответил доктор.
— Но ведь у меня уже есть двое детей, доктор. Они на Юноне, изумительные, умные, на редкость удачные дети. Прошу вас, выслушайте меня. Я уже родила двоих, я еще молода…
— Тридцать семь лет, — напомнил ей доктор. Он делал над собой усилие, чтобы оставаться в рамках вежливости. — Вы исполнили свой долг, миссис Дьюар. Страна благодарна вам. И ни о чем не надо беспокоиться: о вас позаботится Программа.
Он перехватил ее взгляд — взгляд загнанного зверя — и отвернулся с профессиональной безапелляционностью:
— Сестра! Дайте миссис Дьюар успокоительного.
— Нет, — твердила Роз. — Нет. Нет.
Не отступлюсь, — думал Скотт. — Моя возьмет, я еще покажу этим молокососам, что меня не так легко одолеть.
Только нельзя терять время, — думал он. — Они-то времени не теряют.
Выйдя из “Консолидейтед Комьюникейшенз”, он подозвал тримобиль. Сказал водителю: “Вспомогательная Служба Программы. Да поживее”. Тот ответил: “Есть, сэр”, странно улыбнулся и странно вздохнул. Они покатили солнечными улицами, миновали несколько кварталов, и лишь тогда водитель спросил:
— Работу ищете?
Скотт подавил ярость.
— Ну да.
— Мне и самому через неделю на покой, — сказал шеф. — На днях срезали потолок для шоферов. Тридцать четыре. А мне тридцать шесть.
— Скверно, — отозвался Скотт.
— Говорят, власти позаботятся, — продолжал водитель. — Не дадут помереть с голоду, как бывало в старое время.
— Ну конечно, конечно, — буркнул Скотт.
Доехав до Вспомогательной Службы, он проворно вбежал в отдел найма государственных служащих — и тотчас же пал духом. Огромную комнату перегораживал барьер из нержавеющей стали, и в каждом конце его дежурили молодые охранники. За барьером стояли письменные столы дежурных по приему. Перед барьером — четыре ряда скамей, сплошь занятых людьми. В очереди было человек семьдесят — восемьдесят, не меньше.
Один из охранников вразвалочку подошел к Скотту, записал его фамилию и адрес.
— Ладно, — сказал охранник. — Присаживайтесь… Вас вызовут.
Скотт примостился на краешке последней скамьи. Немного погодя он успокоился и стал смиренно разглядывать дежурных и посетителей — молодых людей и своих ровесников. Он заметил, что деятели Программы необычайно вежливы. Они внимательно выслушивают, задают учтивые вопросы, заглядывают в личные дела и в справочники, часто хватаются за видеофон. Но никогда не улыбаются. Холодное выражение их красивых лиц неизменно. Словно гарнизон крепости: вооруженные, обученные, самоуверенные.
Не уйду в отставку, — подумал Скотт. — Богом клянусь, не уйду.
Вдруг он узнал одного из тех, кто уже побывал на приеме, — высокого, плотного человека, начинающего лысеть. Он встал и окликнул знакомого:
