Планета для робинзонов - Забелло Юрий (книги серии онлайн .TXT) 📗
После ужина мы с Мартином засиделись ещё в библиотеке, разбираясь с уравнениями профессора. Мы знали, что Мария сама справится с малышами. Некоторое время они ещё шумно играли в кают-компании, потом все стихло.
Когда мы тоже отправились спать, в коридоре стояла тишина. Неожиданно из приоткрытой двери до нас донёсся приглушённый гортанный голос Марии. Мы остановились, прислушиваясь.
— И вот люди с огненными волосами решили срубить столб, на котором держится небо, чтобы солнцу некуда было подниматься. Они принялись долбить и строгать, работали целый день, так что подпорка стала совсем тонкой. Тогда они решили бросить работу, потому что очень устали. Отдохнули немного и вернулись к работе. Однако, пока они отдыхали, обтёсанная часть подпорки выросла снова, и столб сделался такой же толстый и крепкий, как был раньше. Они и сейчас его рубят, а он снова вырастает.
— Мария, а если они его срубят, тогда что?
— Старики говорят, что тогда будет конец света.
— А это что — конец света? — не унимался маленький Джек.
— Это когда все время темно и не бывает утра, — ответила Мария.
— Как в иллюминаторе?
— Спи, глупый, — вмешалась Сабина.
— А за иллюминатором конец света? — добивался ответа Джек.
— Папа Роб говорит, что мы скоро прилетим к другому солнцу, — сказала Сабина.
— А там будет начало света?
— Вот глупый!
— Ну, если есть конец, должно быть начало?
Я тихонько посмеивался: железная у малыша логика! Как дорого дал бы я, чтобы знать, каким оно будет — наше «начало света»!
Сегодня мне стало известно, почему мы так неожиданно отправились в полет.
В рабочем кабинете профессора я обнаружил кнопку, вделанную снизу в крышку стола. Поэтому мы её не заметили.
После недолгих раздумий я решил, что вряд ли здесь находится управление какими-либо механизмами, и нажал её.
С лёгким шелестом прямо над столом разошлась обшивка, открыв дверцу в стене, которая оказалась незапертой. За дверцей я увидел барабан, на котором были закреплены знакомые мне кристаллы.
Вечером, когда Мария и младшие уснули, я вложил один кристалл в считывающее устройство.
Все, что говорилось в кабинете профессора в его доме у подножья Тахумулька (это гора, на которой была установлена «Ласточка» до взлёта), было записано на этом кристалле.
Я услышал и свой голос, и Мартина, и геолога Мандера, и его жены, и многих других, оставшихся далеко позади, тех, кого мы уже никогда не увидим и не услышим.
Но самой интересной оказалась последняя запись. По голосу я решил, что собеседником профессора был Селби, его старый товарищ по нью-йоркским трущобам. Начала разговора мы не слышали, видимо, он происходил в другом помещении. Вот хлопнула дверь, профессор сказал что-то неразборчивое, наверное, конец какой-то фразы.
— Вы меня не поняли, сэр, — произнёс голос, в котором я узнал голос Селби.
— Нет, нет! Я прекрасно вас понял, — е ударением на слове «вас» произнёс голос Паркинса, нашего профессора. — Да вы садитесь, Селби, садитесь, ведь даже с врагом надо говорить вежливо.
— Кто сказал, что я ваш враг? По-моему, я всегда был вашим лучшим другом… Вспомните то время, профессор, когда вас лишили кафедры: кто присоединился к вам? Селби… Кто вместе с вами оставил университет? Селби. Кто, наконец, делил с вами последний кусок хлеба в нью-йоркских ночлежках? Опять-таки Селби… Нет, я всегда был вашим искренним другом…
— В том-то и дело, что был… Мне часто казалось, что вы не искренни… Теперь я убеждён в этом. Почему это вдруг, перед самым стартом, вы захотели увидеть чертежи «Ласточки»? И эти разговоры, что надо оставить на Земле дубликат! Кому и зачем? И ваше намерение уехать завтра на несколько дней? Вы ведь не случайно связали вместе эти обстоятельства: желание увидеть чертежи «Ласточки» и ваш отъезд? Не так ли?
— Ну, не совсем так…
— Не юлите, Селби, это всегда у вас плохо получалось! Скажите прямо: вы летите со мной, вернее с нами, или хотите остаться?
— Как вам сказать…
— Вы уже сказали. Я все понял. Чертежей вы не увидите. Так же, как свои уши… А теперь можете идти на все четыре стороны, я вас не держу более. Ну, что же вы не идёте? Я вас не задерживаю… Или позвонить, чтобы вам помогли выйти?.
— Назад! Ни с места! Или я выстрелю!
— О! Вы совсем иначе заговорили, Селби! Вот уж не ожидал от вас такой прыти! Стреляйте! Что же вы не стреляете?
— Мне нужны чертежи!
— Вам? Не думаю… Скорее всего кому-то другому, кто купил вас со всеми вашими потрохами… Так вот, ни вы, ни ваши хозяева, ни кто другой — ни один человек на Земле их получит этих чертежей! Это вам говорю я, профессор Паркинс! Эти чертежи были готовы много лет назад, когда у меня была кафедра… И тогда я не стал кривить душой, а теперь и подавно. А вашего пистолета я не боюсь…
— Зато есть кое-что другое, чего вы побоитесь!
— Например?
— Солдаты полковника Армаса! Стоит мне подать сигнал, и они будут здесь. Профессор Мандер уже в моих руках. А через полчаса — и все остальные. Все подходы к этой проклятой горе окружены, никому не вырваться! Посмотрю я, что вы запоёте, когда люди Армаса в вашем присутствии возьмутся за этого, черномазого, вашего любимца, или за эту симпатичную девчушку, дочь Мандера!
— Как? Вы хотите сказать?.. Они же дети!
— Ну и что, что дети? Тем более вы не позволите, чтобы по вашей вине они остались калеками на всю жизнь! А не вы, так Мандер, ваша правая рука выложит все, как на исповеди! Ну, что вы теперь скажете? Или позвоните, чтобы мне помогли выйти?
— Нет, звонить, я не буду…
— Вот видите, дорогой профессор, и вы уже иначе заговорили!
— Хорошо, а чем вы мне докажете, что все то, что вы мне наговорили, — правда? Ну, про полковника Армаса и прочее?
— Очень просто! Подойдите вот к этому окну. Я сейчас взмахну платочком… Смотрите вон на тот пригорок. Видите человека, привязанного к дереву! Видите?
— Вижу.
— Это ваш друг, Мандер. А видите — вон там двинулись вперёд ещё человечки? Это солдаты Армаса.
— Армас не посмеет… Есть же международные правила…
— Армас чихал на всякие правила, хоть и международные, а права он берет сам себе, лишь бы ему платили… А заплатили ему достаточно!
— Да, Селби, вы привели веские доводы… Я должен обдумать все это.
— Думать нужно было раньше! Теперь уже надо решать!
— Хорошо! Но пятнадцать минут вы мне дадите?
— Только в моем присутствии.
— Пусть будет так. А вы можете сделать так, чтобы эти солдаты остались там, где они сейчас?
— А я получу чертежи?
— Получите. Сразу же, как только солдаты остановятся.
— Верю вам. Даю сигнал. Только вы сидите на месте!
Пауза.
— Селби, откройте вон тот шкаф… На верхней полке возьмите большую серую папку. Нашли? Так… А на второй снизу должен быть коньяк и рюмки… Есть? Тащите все это сюда, мне надо подкрепиться на всякий случай.
— Где же чертежи?
— А вы прочитайте заглавие книжки.
— Так это же Годдард! 1935 год!
— Вас хорошо учили читать в школе, Селби! Это действительно Годдард, и эта книга действительно издана в 1935 году! И все-таки, за небольшими исключениями, это чертежи «Ласточки»! Вы дурак, Селби, дело совсем не в чертежах! Мы изменили только двигатель, вернее, двигатели… Все дело в топливе… Наливайте себе коньяк, он совсем не плох. Не думаю, чтобы вам когда-нибудь пришлось ещё пить такой… Так вот, стартовые двигатели работают за счёт реакции сгорания фтора в молекулярном кислороде, а маршевые — это уже мой секрет… Пейте коньяк, Селби! Вы знаете, за что вы пьёте?
— За мой успех!
— Нет, вы пьёте, да и я тоже, оба мы пьём на собственных поминках! Не правда ли остроумно — пить коньяк на собственных поминках?
— Какие поминки? Что вы городите, профессор?
